Андреа Лоренс - Влюбить в себя жену

– Я могу сама водить, Тайлер. – Амелия нахмурилась, с презрением разглядывая его новую машину. – Ты даже не знаешь адреса поликлиники.

– Ты мне скажешь, – ответил он и открыл для нее дверцу.

Амелия не понимала, почему она должна ездить не на своем старом внедорожнике, а на новом роскошном автомобиле Тайлера. В его машине кожаные сиденья с подогревом. И индивидуальный климат-контроль. И настолько мягкая подвеска, что кажется, будто плывешь на облачке.

Амелия скрестила руки на груди:

– Как мне убедить тебя, что беременность – это не инвалидность? Я могу сама доехать до врача.

Но дело не в автомобиле. Тайлер жаждал сделать Амелию счастливой, и он намерен заботиться о ней, нравится ей это или нет.

– Если я и считал тебя инвалидом, то твои акробатические трюки в постели прошлой ночью убедили меня в обратном.

Амелия округлила глаза, а потом улыбнулась.

– Перестань, – проворчала она.

– Как мне убедить тебя, что, позволяя другим людям помочь тебе, ты не совершаешь преступление? – Он стоял, глядя на нее с надеждой.

Наконец она сдалась и села в машину.

– Видишь? – сказал он. – Все не так плохо, да?

Она не ответила. После того как Тайлер сел за руль и они поехали к врачу, Амелия повернулась и посмотрела на него.

– Иногда ты доводишь меня до белого каления, – произнесла она.

Он хитро улыбнулся:

– То же самое я могу сказать о тебе, дорогая. Ты установила мне крайний срок для завоевания твоего сердца, но ты постоянно со мной воюешь.

Тайлер вспомнил, как в субботу ночью Амелия спросила его, что произойдет, если они не влюбятся друг в друга. Она не затрагивала эту тему снова, но он не мог забыть ее вопрос. Если она не полюбит его через тридцать дней, то не потому, что он не старался завоевать ее сердце. Но останутся ли они после этого друзьями? Он убеждал себя, что все будет хорошо, и отказывался проигрывать, но не знал, как они смогут быть друзьями, став родителями. Разве им удастся вернуться к прежним отношениям?

– Как я могу соблазнить тебя, если ты ничего мне не позволяешь? – спросил он.

– Вероятно, мы по-разному понимаем соблазнение. Я не считаю, что очень романтично возить женщину на машине против ее воли и относиться к ней как к хрупкому цветку.

– Это только твое мнение, – заметил Тайлер. – По-моему, ты вообще не знаешь, что такое любовь.

– Что? – Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами и издевательски фыркнула: – Любовь – это мой бизнес.

– Твой бизнес – это еда. Ты придумала себе идеальную любовь, но на самом деле не понимаешь, что это такое. Ты считаешь, что любовь и романтика проявляются в широких жестах – дорогие подарки, изысканные обеды, клятвы верности под луной.

– А что в этом плохого?

Тайлер вздохнул:

– Ничего плохого. Просто все это не может длиться вечно. Цветы увядают, пища съедается, слова забываются. Через пятьдесят лет мы будем сидеть в наших любимых креслах, наблюдая за играющими внуками, и ты не вспомнишь всю эту романтическую чепуху. Ты будешь помнить те скромные поступки, которые ты не позволяешь совершать мне сейчас потому, что они не соответствуют твоему идеалу.

– Мне приятна твоя забота, – возразила она. – Я просто чувствую себя беспомощной, когда ты возишь меня на машине и не даешь мне таскать вещи.

– Это твоя проблема, а не моя. Мне просто приятно тебе помогать. Я мог бы сделать намного больше, если бы ты позволила. Хочешь, я куплю тебе новую машину? Это будет грандиозный романтический поступок.

– Машину ты мне не купишь. Ни за что. Меня не волнует, сколько у тебя денег. Твое предложение глупое.

– Видишь? – Он покачал головой. – Я не смогу победить.

Амелия усмехнулась:

– Ты женат, Тайлер. Привыкни к этому.

Хотя он, конечно, был прав. Он не желал, чтобы Амелия искала причины каждого его поступка. Его заботливость приносила ему неприятности. Он делал это не нарочно, но ему очень нравилось, когда Амелия на него злилась. При этом на ее щеках играл румянец, а карие глаза сверкали от эмоций. Она была красивой и страстной женщиной. Он имел счастье делить с ней постель последние две ночи и в полной мере насладился ее страстностью.

Зал ожидания в поликлинике был заполнен женщинами. Тайлер оказался там единственным мужчиной, поэтому почувствовал себя неловко.

– Может, мне лучше… – Он не договорил, когда в зал вошел еще один мужчина с беременной женщиной.

– Ты пытаешься от меня сбежать? – поддразнила его Амелия.

– Ну, я просто не знаю, какие здесь порядки.

Амелия похлопала его по руке, успокаивая:

– Папочкам разрешено сопровождать будущих мамочек. Расслабься.

– Амелия Кеннеди! – позвала медсестра, стоя в дверях.

Амелия встала и надела сумочку на плечо. Несмотря на беспокойство, Тайлер последовал за ней и остановился только тогда, когда медсестра улыбнулась и подняла руку, останавливая его.

– Сэр, мы проведем обследование и быстро осмотрим ее органы малого таза. Если хотите, я позову вас, когда доктор будет делать УЗИ.

– Отлично. – Он испытал явное облегчение.

Амелия улыбнулась и похлопала его по плечу:

– Медсестра тебя спасла. Я скоро. А пока почитай журналы для родителей.

Тайлер безучастно кивнул и вернулся на свое место. Примерно через полчаса его позвала медсестра. Он последовал за ней через лабиринт коридоров и остановился перед кабинетом с закрытой дверью. Тихо постучав, она вошла внутрь.

Переступив порог, Тайлер остановился. Амелия лежала на столе, подняв ноги. Она была закрыта бумажной простыней, но его глаза все равно расширились от того, что он увидел.

– Медсестра сказала, что тебе сделают УЗИ. Я думал, тебе намажут живот гелем.

– Такое обследование проводят на более поздних триместрах, – объяснил врач и указал Тайлеру на табурет рядом со столом, на котором лежала Амелия. – Я проведу трансвагинальное УЗИ, которое даст нам более полную картину того, что происходит на ранней стадии беременности.

Амелия взяла Тайлера за руку и потянула его, чтобы он сел на табурет:

– Мы будем смотреть на экран монитора. Не смотри на простыню, и все будет в порядке.

Тайлер кивнул и уставился на экран с размытым серым изображением. В центре он увидел темное пятно размером с фасоль.

– Вот ваш ребенок, – объявил доктор.

Тайлер недоверчиво смотрел на экран. Какой же это ребенок? И все же он сосредоточился на изображении, словно все остальное в комнате перестало существовать. До нынешнего момента ребенок был для Тайлера абстрактным понятием, а теперь он увидел его воочию. Он принял его существование и планировал, как будет о нем заботиться, но до сих пор это были всего лишь идеи. А тут он увидел изображение маленького человечка.