Илья Ашмаев - Трансцендент

— Простите меня! — произнёс он, всхлипывая и содрогаясь всем телом, так и не отпуская фрау, как будто боясь, что она захочет высвободится из-за неприязни.

— Я давно вас простила… Не плачьте! — немка говорила по-русски с мягким баварским акцентом. — Это была война. Многие миллионы людей были тогда убиты. Дитрих всё-равно бы погиб, он был совершенно без защиты!

Фёдор ослабил свою хватку и, наконец, совсем отпустил Герту Майер, отойдя на два шага. Он вытер руками глаза, нос и продолжил смотреть на немку сверху вниз, слегка наклонившись.

— У меня тоже была сестра, — вспомнил о Наде Фёдор, — она не дожила до этих дней, умерла в больнице. Я знаю, что значит потерять сестру, это также тяжело, как потерять брата. Но Дитрих был совсем молодым… Не знаю, как сложилась бы его судьба, но мне было очень тяжело все эти годы. Он иногда являлся мне во сне, но всё время молчал! И это молчание было самым страшным молчанием из всех, которые мне довелось слышать. Я просил у него прощения, умолял, стоял на коленях, но он смотрел сквозь меня, как-будто не замечая, а потом исчезал. Видимо, это было такое наказание для меня, жестокое, но достойное моего поступка. Из страха увидеть его снова я начинал сильно пить, и тогда проваливался в беспамятство, иногда на несколько дней. В результате я остался совсем без здоровья, и превратился в то жалкое подобие человека, которое вы видите перед собой! Мне стыдно за то, кем я был, и стыдно за то, кем стал…

— Я для того сюда приехала, чтобы вас успокоить! Этот молодой человек, — она указала лёгким движением на Вилиала, — мне рассказал, как вы из-за того случая сильно переживаете. Я сама у него спросила, где вас найти, и он любезно помог мне сюда приехать. И я вам снова говорю — не вините себя! Вы своими страданиями уже всё искупили, всё Бог видит. Обещайте мне, что теперь вы не будете никогда об этом вспоминать!

— Да, хорошо, если вы просите… я сделаю всё, что вы просите!

— Я только это у вас прошу! Не надо больше горя! Живите и людям в глаза смело смотрите! Вы очень хороший человек!

— Спасибо! — Фёдор опять обнял женщину, на этот раз мягко и любя, и она ответила ему взаимностью.

Вилиал всё это время оставался в тени, не нарушая интриги встречи, и когда почувствовал, что она подошла к концу, просто встал на середину комнаты. Фрау Майер и Фёдор посмотрели на него, потом друг на друга, взаимно поклонились, Инспектор взял женщину под руку и молча вывел из комнаты.

Вернувшись через несколько минут, он застал Фёдора сидящим на кровати в томной прострации. Тот улыбался куда-то в пустоту, сложив перед собой руки, и совершенно не замечал вошедшего Вилиала.

— Ну что, всё прошло нормально? — спросил демон.

— О, да, спасибо вам! У меня как камень с души упал, я стал совершенно другим человеком! Подумать только, какая замечательная женщина!

— Да, обошлась она с вами любезно. Но не будем больше об этом. Насколько я понимаю, своё условие я выполнил?

— Да, Вилиал, я понимаю, к чему вы. Договор в силе! Я сделаю всё, что вы мне скажете.

— Отлично!

Инспектор сел рядом с Фёдором и, глядя ему в глаза, дал последнее распоряжение.

Следующим был Лёня. То, что Вилиал никакой не гипнотизёр, пациент психиатрической лечебницы, не будь дураком, догадался сразу же после его ухода. Сомнений не оставалось, Инспектор — пришелец из того параллельного мира, из-за которого Лёня и оказался не у дел, потеряв всё, что имел. Именно поэтому больной не стал с ним шутить и согласился на любые условия. В конце концов, кто, как не Вилиал, мог снова отправить его по ту сторону реальности и помочь наказать злополучного Предводителя. И вот теперь, предчувствуя наступающую развязку, Лёня в предвкушении потирал руки.

Когда Инспектор вошёл к нему в комнату, сбежавший пациент вскочил с кресла и встал, как по стойке смирно, глядя прямо в глаза Вилиалу решительным взором.

— Ишь ты, какой прыткий! — рассмеялся демон.

Он положил Лёню на диван, приказал расслабиться, закрыть глаза и постараться ни о чём не думать. Тот послушно повиновался. Когда через минуту душевнобольной очнулся, они стояли с Инспектором на берегу моря и волны, перебирая белой пеной по жёлтому песку, мягко ополаскивали их сандалии.

— Ты что, в туалет не мог сходить? — предъявил претензию больному Вилиал.

— Почему?

— Море! Раз вода, значит пузырь у тебя полный.

— Я думал, это не помешает… — расстроился Лёня.

— Думать раньше надо было, когда кнопки нажимал. Ладно, справимся.

Инспектор взял пациента за ворот и вместе с ним поднялся в воздух. Они стремительно полетели вверх в сторону моря, и Лёня с замиранием сердца наблюдал нестройные ряды пенных барашков на воде, редкие мазки белых корабликов и тёмные подвижные стаи рыбных косяков. Затем, постепенно тая, море скрылось из глаз в дымке плывущих облаков, и в глаза больному ярко засветило оранжевое солнце. Однако, вскоре Вилиал резко отклонился от курса и пара воздухоплавателей стала стремительно снижаться.

— Залетим на секунду, проведать надо!

Лёня согласно кивнул, хотя, по понятным причинам, его согласия никто и не думал спрашивать. Солнце скрылось за облаками, под ногами стали появляться заливные луга и зелёные лесные островки. Инспектор спустился ещё ниже и они полетели в какой-то сотне метров над землёй, при этом скорость оставалась огромной и соответствовала скорости реактивного самолёта. Наконец, Вилиал замедлился и за одной из лесных опушек показались серые стены старинного замка, к которому, видимо, они с Вилиалом и держали путь. Опустившись на твёрдую почву, Лёня с удовольствием потопал по ней ногами — всё-таки, рождённому ползать летать было непривычно и опасливо. Даже во сне.

Инспектор молча направился к себе во дворец, и душевнобольной покорно последовал за ним, ощущая себя слугой и оруженосцем.

— Чей это замок? — спросил он услужливо, скорее из вежливости.

— Мой. Когда-то здесь было шумно и весело, но, видимо, наши дома меняются вместе с нами — стареем мы, стареют и они.

— Я бы не назвал вас старым… — Лёня не врал.

— Мне несколько тысяч лет, но возраст измеряется не годами. Порою, даже вы, люди, рождаетесь стариками. Это печально, но это так. А некоторые, и таких несоизмеримо больше, до самой старости остаются детьми. И это здорово.

— Кто вы, Вилиал? Я вас совсем не знаю!

— Я демон, Леонид. Демон отчаяния и обольщения, дух небытия, лжи и разрушения. Но, как и всякий демон, я когда-то был ангелом. И они меня помнят… очень хорошо помнят, Леонид!

С этими словами Вилиал вошёл в огромную залу для приёма почётных гостей и направился к трону, стоящему в её глубине. Подойдя, он слегка стряхнул пыль с престола и сел на него, устало откинувшись на покрытую мехом горностая спинку. Поддавшись инстинкту, Лёня сел рядом на мягкую подушку на ступеньке, видимо, специально предназначенную для такого случая.