Виталий Владимиров - Свое время

К Наташиной соседке Веронике никто не приходил. Черноокая, стеснительная украинка из Одессы. Муж ее не сумел приехать, как она объяснила, не отпустили по работе.

Я напряженно старался помочь им, но они ни о чем не просили за исключением пустяков: поправить подушку, подать салфетку - день тянулся бесконечно медленно, мне было жарко в теплом свитере, надетом под пиджак, и к вечеру я устал так, словно на мне воду возили. Пусть даже в виде мокрой ватки для смачивания.

На следующее утро медсестра показала мне, как, положив руки на грудь, помочь Наташе откашляться, очиститься от сукровицы заживающей раны. И каждые два часа я ощущал ладонями, как замирает и бьется Наташкино сердце, я держал его, как драгоценный сосуд, как птицу, которая доверчиво устраивается в моих руках, как в гнезде.

Вероника, густо покраснев, наотрез отказалась от моих услуг, медсестра же попалась то ли неопытная, то ли ленивая, и к вечеру у Вероники полезла в гору температура, ее увезли следующим утром на бронхоскопию это когда трубку вставляют в горло и откачивают скопившееся, а я смотрел на Наташку и радовался, что, наконец-то, я ей действительно помог, помог своими собственными руками.

С этого дня девчата пошли на поправку.

Гардеробщицы уже знали меня в лицо, я сам заходил за стойку, вешал плащ, накидывал на плечи белый халат и поднимался на третий этаж.

Тлеющий, мерцающий огонек жизни разрастался в жаркое, сухое пламя. Заблестели глаза, заиграл слабый румянец, появился интерес к косметике, проснулся аппетит. Здоровье - полнокровная основа жизни, без него тусклы желания, забыто творчество, безрадостно существование. Выздоровление как восход солнышка, как рассвет ясного дня - с каждой минутой все больше света и тепла.

- Ой, рятуйте, люди добрые, наш чоловик прийшов, - певучеприветствовала меня Вероника.

- Валера, а ты оказывается чоловик, что на украинском означает муж, улыбнулась Наташа. - По-моему, очень правильно. Мой муж - человек.

- Что, малыши, соскучились за ночь?.. Что новенького?.. Как температурка?.. Ну-ка, ну-ка... Кто это кашу у нас не доел?.. Не слышу...

- Надоела каша. Каждый день одна каша, - сморщила нос Наташка. - Воблы хочу. Я же просила тебя воблочки, хоть кусочек, маленький такой, просила, скажешь нет?

- Ты же знаешь, что соленого вам никак нельзя. За-пре-ще-но. Но! Ваш чоловик слов на ветер не бросает. Сказано - сделано, обещал - принес.

- Ура! - восторженно, в два голоса, тихо прокричали Наташа и Вероника.

- Но! - я назидательно поднял вверх палец. - Сначала детки скушают кашку.

- Дай воблочки, жадина-говядина, турецкий барабан, соленый огурец, на полу валяется, а никто не ест, - плаксиво заныла Наташа. - А еще человеком называется.

- Вот эту ложечку за Наташеньку, за ее здоровье. Умница девочка, хорошо кушает, мужа слушает. А эту - за маму. Она тебе приветы передавала, завтра опять придет. Завтра к тебе целая делегация явится, жди. Вот, молодец, и эту съела. А эту за Веронику, видишь, как она тоже старается, ест кашку-малашку... Ну, и последнюю за мужичка твоего... Вот и все. А разговоров-то было. Держи-ка кусочек воблы, я ее еще дома почистил.

- А мне нихто не дасты, нихто не подасты, - горестно подняла глаза к потолку Вероника. - Не приехал мой Грицай... Вот я бачу, як же вы любите дружка дружку. Як лыбеди.

- Валера, а ты, правда, похож на лебедя в этом белом халате, - тихо сказала Наташа и счастливо улыбнулась.

- А я, Наташа, люстру нам купил. Вчера забежал в магазин "Свет", что рядом с вокзалом. Так, на всякий случай. И вот, посмотри...

Я достал из сумки завернутый в несколько слоев газетной бумаги плафончик от люстры, распаковал его и высоко поднял на вытянутой руке. Молочно-белый, колокольчиком, с желтой каемочкой. Как цветок ландыша.

- Какая удивительная прелесть! - засветилась улыбкой Наташа. - Ой, Валера...

- И почем же это ваше стекло?

В дверях стоял невысокий, худощавый, с живыми черными глазами и ниточкой усов на верхней губе мужчина в небрежно наброшенном на плечи белом халате.

- Ого, явився, - грозно сверкнула глазищами Вероника. - Грицай, чтоб тебя разорвало...

- Гриша, - представился Грицай Наташе. - Целую ручки.

- Григорий, - протянул он мне руку.

- Здравствуй, моя ласточка.

Григорий достал из-под халата букет роскошных роз, припал на одно колено, склонил голову и со смиренным видом протянул цветы Веронике.

- Мои любимые... Где ж ты их взял? - сердито и в то же время растроганно сказала Вероника.

А я вспомнил, как не купил Наташе цветы на свадьбу и закусил губы от досады.

Григорий живо поднялся с колена:

- Розы Одессы - это же сказка, это самые розовые розы в мире. Как однажды сказал мне инструктор, что обучал меня водить авто, почему ты стоишь на перекрестке, уже полчаса светофор горит зеленым светом и зеленее он не будет, ждать просто нет никакого смысла. Кстати, как здесь кормят? Конечно же, плохо, это и ежику ясно. Вероника, радость моя, я привез немножко сала, своего, разумеется, немножко меду, немножко колбаски домашней, там внизу стоит контейнер, куда грузить будем, я спрашиваю? Может, мне молодой человек любезно поможет поднять продукты первой необходимости наверх, вира помалу, потому что человек без сала, как паровоз без пара, даже на гудок не хватит.

- Им нельзя жирное сейчас. Еще рановато, - сумел вставить я свое слово в бесконечный речевой поток Григория.

- Кто такое сказал, извините? - несказанно удивился он.

- Доктор.

- Я-то думал, - легко успокоился Гриша. - Мы дадим доктору сала, он тоже человек, и синеньких, не подумайте чего плохого, я имею ввиду не пятирублевые купюры, а всего лишь навсего баклажан, только баклажан, ничего дурного, и доктор выпишет другой рецепт...

- Слухай, шо тебе Валерий каже, он у нас був и як нянька, и як доктор - по науке нас выхаживал. И люди они с Наташей дюже хорошие.

- Это видно простым невооруженным глазом. А что здесь действительно классные специалисты? - многозначительно прищурившись, Григорий посмотрел на меня. - Мне как-то сразу не понравилось, что Веронике запросто дали направление из райбольницы и она укатила сюда на обследование, да ничего мне не сказала, что операцию ей предложили. Представьте себе, звоню позавчера из Одессы, барышня, спрашиваю, как драгоценное самочувствие гражданки Приходько? Все в порядке, отвечает барышня, не зарезали. Жена решила устроить мужу маленький сюрприз. Как вам понравилась эта хохмочка?

- Хотела, штоб ты приихав, а я вже здоровая, - смущенно, но упрямо сказала Вероника. - А што мне операцию зделали: так ты и не почуял...

- О, женщины, сказал Шекспир и был абсолютно прав. Классный, между прочим, был писатель. Говорят, он у нас в Одессе со своим театром гастролировал, не слышали? Я тоже, но все может быть, если есть театр, то гастроли в Одессе - это очень заманчиво, очень... Однако вернемся к нашим баранам, как говорят в Австралии. Или правильнее в данной ситуации сказать, что вернемся к нашим баранкам? Скажите честно, Валерий, здесь и вправду все чисто, соперировали как надо - ведь мы ничего не дали ни хирургу, чтобы крепко держался за ножик, ни сестре, что качала наркоз, ни сестре, что кипятила инструменты. Или вы все-таки... Да?..