Ирина Ванка - Секториум

— Это не текст… Это программа, — сказала она, и шеф задумался.

— То есть, тест читается как команда?

— Конечно, — подтвердила Ксю. — Я смотрю, смотрю… думаю, чего это он делает? Он же не понимает, что это текстовой файл.

Шеф сел за компьютер рядом с Мишей.

— Вернись назад, — сказал он. — Запускай в пошаговом режиме.

Миша не спорил. Никогда прежде шеф не брался руководить им, как паршивым студентом. Таких оплеух от жизни Миша еще не получал.

— Читай, что показывает? — продолжил шеф.

— Диск переполнен, памяти не хватает, — прочел Миша и успокоился. — Что я говорил? Шеф, ну не может быть такого.

Шеф задумался.

— Может, если матрица Земли записана в режиме машинного кода, — сказал он. — Кто-нибудь из вас предполагал, что природа планеты подчиняется технической программе?

Безнадежное молчание наступило в ответ. Шеф иногда задавал нам каверзные вопросы, но с глазу на глаз, пригласив в кабинет, усадив в кресло. Аудитория безмолвствовала. Мы, как «апостолы» Сириуса, молчали в надежде, что Учитель сам объяснит. Шеф молчал вместе с нами. Компьютер читал текст, как сигнал «SOS», и предупредил: «Архив переполнен, если не принять мер, произойдет автоматический сброс».

— Вот вам информационное воплощение апокалипсиса, — объявил Вега. — Вот вам назначение гиперузлов. Вот вам аномалия развития. Работа закончена. Всем спасибо.

Он встал, дошел по коридору до своего кабинета, но у двери задумался и свернул в лабораторию. Там у Индера в шкафу лежали таблетки с успокоительным, а может, с ядом. Я такой же неуверенной походкой пошла за ним.

— Поговорите с Сириусом, — предложила я. — Расскажите, что произошло и послушайте, что он скажет.

— Что рассказать? — не понял Вега.

— Что ментальный фон перенасыщен. Послушайте, что он ответит.

— Кто ответит?

— Расскажите Сириусу. Обещаю, вам будет интересно. Думаю, он лучше всех понимает, что происходит.

— Всем пророкам так кажется.

— Поговорите, прошу вас. Хуже не будет.

Шеф остался стоять у шкафа с таблетками в нерешительности. Сириус спал за стеной на гостиничной койке. В Мишином кабинете по-прежнему было столпотворение.

Не исключено, что разговор между Вегой и Сириусом все-таки состоялся. Оба «светила» с той поры вели себя подчеркнуто нейтрально в отношении друг друга, словно великий передел космоса закончен, и мы, маленькие планетки, можем продолжать вращаться вокруг них по разрешенным орбитам. Миша погрузился в работу и велел Ксении особо не задаваться: ничего гениального ее догадка не содержала, а потому ее дело по-прежнему слушать гуру и подносить отвертки. У детей закончился срок пребывания на Земле, а вместе с ним исчерпались возможности его искусственно продлевать. Они уже не пропадали по ночам, а тащили сверху все, что могло пригодиться на Блазе.

Имо добыл на барахолке большой серебряный крест на цепи и повесил на шею, чтобы сбивать с толку индикаторы в пропускных коридорах. Джон накупил настоящих книжек и принюхивался к переплетам. Первый раз он почувствовал запах клея, использованного по назначению. Ему и раньше был знаком этот запах, потому что Имо провозил его в тюбиках от зубной пасты и давал своим товарищам нюхнуть, сунув голову в полиэтиленовый пакет.

— Теперь меня точно в конторе не оставят, — жаловался Джон. — Я сделал свою работу, но она вас только огорчила.

— Оставят, — утешала его я. — Потому что без тебя тут годами ничего не делалось.

— Вега сказал, я должен учиться фазодинамике.

— Учись, сынок.

— Тогда я нескоро вернусь на Землю.

— Ничего. Если Вега сказал, значит, надо учиться. Сейчас тебе главное хорошо пройти тесты. И Имо тоже. Ему особенно надо постараться… Слышишь, Имо? Все-таки выпускные, если для тебя это что-то значит.

— Чему научили, то и получат, — ответил Имо, обувая магнитные ролики, с которыми на Блазе не расставался, как чукча с лыжами. С его груди свисал крест и угрожающе покачивался.

«Все-таки, — подумала я, — мое сознание безнадежно устарело для понимания некоторых вещей».

— Видел бы тебя Сириус.

— Он видел, — ответил за Имо Джон.

— И что сказал?

— Видела бы тебя мама, — процитировал он. — Знаешь, чего он не видел? — Джон подошел к Имо и задрал рукав его футболки. На бицепсе моего младшего сыночка красовалась свежая татуировка: обезглавленная птица с обручами, оплетающими ноги.

У меня потемнело в глазах.

— Ну-ка, где у нас были остатки мыла?..

— Подожди, ты не видела, что написано у него на животе, — сказал Джон, но показать не смог, Имо решительно заправил футболку в штаны.

— Имо, — испугалась я, — как бы мне прочесть, что там написано?

Имо встал на роликах, застегнул на животе жилет и оказался больше прежнего недоступен.

— Ты не читаешь на «сиги», — напомнил он, и стал собирать рюкзак.

— Дай-ка я догадаюсь. Там написано: «Я бестолковый фрон, будьте ко мне снисходительны». Так или нет?

Он собрал остатки багажа, взвалил рюкзак на спину и пошел к лифту.

— Джон! То, что написано у него на животе, прилично?

Джон вздохнул.

— Хоть передай смысл.

— Лучше не надо, — сказал Джон и поволок свой рюкзак следом за Имо. — Я не могу сказать, не проси…

В лаборатории, перед тем как проститься, он неожиданно отвел меня в сторону и озадачил еще больше:

— Извини, если виновен перед тобой, — сказал Джон.

— Виноват, — поправила я по привычке. — Господи, Джон, в чем ты можешь быть виноват?

— Ну, если был…

— Что ты придумал?

— Если буду виноват, тогда прости.

— Когда будешь виноват, тогда и попросишь прощения, — сказала я, но Джон еще не закончил каяться. Он только задумался над фразой по-русски. Он всегда задумывался, прежде чем сказать что-то важное, но Имо не дал ему раскрыть рта.

— Иди, — сказал он, и повел Джона в капсулу. — Припадок совести, — объяснил он мне, и тайна уехала от меня на Блазу.

День я мучилась в догадках, а вечером решила поступить, как Имо: наплевать на все и расслабиться, пришла к Мише в офис, села рядом и стала ждать, когда он обратит на меня внимание. Миша работал в одиночестве и на посещение не реагировал. Пришлось поставить на стол бутылку вина и намекнуть, что в сумке закуска.

— Дети свалили? — догадался он. — Оттягиваемся?

— Приглашаю тебя сделать это в «пещере» Адама, старой компанией, — сказала я. — Алена сейчас подъедет. Без Геры. Чуешь момент? Советую воспользоваться.

— Беспупович пригласил? — невозмутимо спросил Миша.

— Я тебя приглашаю к Беспуповичу.

— Вот еще! А вдруг вы захотите заняться любовью?

— Тогда мы попросим тебя уйти.

— Я бы взглянул на этот цирк.

— Замочная скважина в твоем распоряжении. Или шкаф. Хочешь, я постелю тебе в шкафу подушку? Или тебе непременно надо свечку держать?