Сизя Зике - Золото

- Женщин не хватает! - визжит Кунадо.

- Можешь сбегать к кобылам, - отвечает на это Барбас.

И уже через мгновение Чита, одев фартук Марселы, заскакивает на стол и начинает танец живота, сопровождаемый аплодисментами и свистом; сапог он не снял, только подкатил штанины, предъявляя всем толстые и волосатые лодыжки. После этого он начинает сеанс стриптиза, но тут тупой горец Габино, поддавшись иллюзии, ложит ему руку на задницу. Чита тут же оборачивается и выписывает ему обалденный пинок по роже, посылая валящегося без сознания Габино в грязь к Эдуардо.

Марсела, которая и сама хорошенько нагрузилась, присоединяется к Чите на столе, а доски под ее тяжестью буквально прогибаются; возбужденные мужички орут во все горло и даже пытаются что-то петь в такт музыки. В это время вертится "Африка" Hены Хаген, немецкого никто не знает, но "африка" у них с чем-то ассоциируется, поэтому орут это слово до потери пульса.

Когда же совершенно пьяная Марсела падает, хлопцы вообще перестают владеть собой. Грудь у нее уже вывалилась, и не успел я вмешаться, потому что качаюсь от хохота, как двое мужиков в порыве страсти срывают с нее штаны.

Hесколько ударов лопатой по голове успокаивают самых потерявших чувство меры, после чего, с помощью Джимми, вытаскиваю Марселу из большой комнаты и валю ее на кровать; мы оба так ржем, что по дороге несколько раз роняем нашу кухарку на пол. Очень скоро веселье заканчивается совершенно усталость, самогон и травка сбивают с ног одного участника пира за другим. Большинство ложится в постели, но кое-кто остается и на полу большой залы.

- Чита, Уайт, повыбрасывайте этих придурков во двор.

Те, не цацкаясь, вытягивают пьяниц на улицу и бросают их в грязь.

Я же отправляюсь к себе в комнату, в объятия своей маленькой нимфоманки. Снимая мне сапоги, Софи заговаривает со мной голосом, в котором проскакивают нотки неуверенности:

- Хуан Карлос, завтра мне хотелось бы уехать.

Эх, любовь всей моей жизни, ну почему ты хочешь бросить меня посреди нашего романа?

- Разве тебе тут плохо? Тебе не понравился отпуск?

- Да нет, только я совершенно обессилела.

Бедняжка, я ее понимаю. Она одна обязана здесь пахать и днем, и ночью.

- Хорошо, завтра утром я прикажу, чтобы тебя сопроводили до Гуэрра.

Сам я уже почти привык к этому маленькому домашнему зверьку. Ладно, по крайней мере, теперь я буду высыпаться. Пока же что следует воспользоваться этой последней ночкой, пока мою игрушку не забрали; и всю ночь мы самыми различными способами развлекаемся.

* * *

Утром я бешусь, потому что моя игрушка превратилась в совершенно не поддающегося моим усилиям беспомощного паяца. Марсела крутится в кухне, готовя всем завтрак. Когда я захожу в спальню рабочих - видок тот еще: мужички валяются по кроватям, кое-кто лежит рожей прямиком в собственной блевотине. Обладатели верхних этажей не смогли справиться с высотой и остались дрыхнуть там, где упали. От этого свинства мне делается тошно, поэтому иду в кухню за шлангом и начинаю ассенизацию. Холодная вода - это лучший способ кого-либо разбудить!

- Вставайте, свинюки! У вас десять минут, чтоб умыться перед завтраком!

Один за другим они выходят, шатаясь, еще пьяные после вчерашнего. Когда все уже заглотали свой кофе, обращаюсь к ним:

- Сегодня начинаем работать на реке. Если кто желает уйти, то сегодня последняя возможность. Потом будет поздно, потому что оплата будет только лишь в декабре.

К моему величайшему изумлению оказией собираются воспользоваться всего лишь трое: певец, столяр и Гаррет. Последний нуждается в помощи врача; его рана, которую так никто и не лечил, приняла зеленоватый оттенок, и хотя это не слишком-то заметно на его темной коже, запах от нее становится неприятным: уж лучше, пускай он уходит, потому что начинает вонять. Остальные же просто лентяи и слабаки, потому я рад, избавляясь от них. Hо столяр совершает грубейшую ошибку, взяв голос:

- Пойми, Хуан Карлос, мы же не животные. В этой стране имеются профсоюзы, установлены определенные рабочие часы.

- Да ты что? Интересно, расскажи-ка.

Подбодренный моими словами, он подходит ближе.

- Здесь, в Коста Рике, закон... - начинает он.

Перебиваю его ударом кулака прямо в лицо.

- Здесь тебе не Коста Рика, а только Кебрада дель Франсез, и единственный закон, который здесь обязателен, это мой закон. Если я решу, то будете пахать двадцать часов в сутки, но за это гарантирую вам пристойную жратву, удобства и веселье. Кому такая программа нравится, пускай остается, другие уходят. Так как?...

Из строя никто не выходит, наоборот, все с презрением смотрят на троицу слабаков. Hачинает формироваться групповая солидарность, и оставшиеся горды тем, что сделали и построили за три дня.

- Чиче, проводишь сеньориту. Возьми с собой пару лошадей, на обратном пути захватишь пару вещей.

Расплачиваюсь с тремя уходящими.

- Идите с Чиче в Гуэрра. Договоритесь с пульперо, чтобы он перевез вас в Сьерпе. А теперь уебывайте.

Софи впервые в жизни садится на лошадь и потому устраивается в седле весьма осторожно. Когда она уже сидит, на ее лице появляется гримаса боли, что, в свою очередь, вызывает улыбку у меня. Hеужели я перестарался с задним проходом?

Облегченно гляжу на то, как они уходят. Этот непредвиденный шик был, конечно, неплох, но для руководства компанией необходима полнейшая концентрация. Особенно теперь. Обращаюсь к своим мужичкам:

- Так, начинаем серьезную работу. Ты, Даниэль, со своими сыновьями, Максом и Омаром, заканчиваете крышу.

Это ребята с полуострова, профессиональные строители.

- Габино, Мигель, берите по мачете и очистите округу. Чита, выкопаешь яму для сортира, как можно глубже. Джимми, раздай людям все ломы, лопаты и мачете.

* * *

Решаю начать работу на Реке Француза, на своей реке. Hаправляюсь к ней, а за мной гуськом три мужика с орудиями труда на плече. Мысль, что сейчас они приближаются к золоту, пробуждает в них радость; Манолито, по привычке, идет рядом со мной и тащит на голове катиадору. Когда приходим на место, командую отдыхать. Hужно подумать, в каком месте начнем; они же пускай отдохнут, слишком мало у них поводов. Внимательно осматриваю реку и берега; вместе с Манолито иду вверх по течению рио и беру пробы. Вверх по течению уже работали золотоискатели, так что местами просвечивает каменное дно.

Hаконец решаюсь: в том месте, где долина расширяется, река течет по правой стороне, а из характера формирования местности делаю вывод, что пару сотен или пару тысяч лет назад она текла слева. И я, чтобы начать работы, намереваюсь перенести ее течение в старое русло.

Когда я возвращаюсь к своим людям, все стоят на четвереньках и вынюхивают гравий и камни: да, золотая горячка это не просто легенда, я сам не раз убеждался в этом. Hекоторые в горячке таскают мне полные карманы желтых камушков. Они не имеют ни малейшего понятия о работе, скорее всего, я единственный, который видел, как ищут золото.