Russell d. Jones - Выше головы! Том I

– Я хотел бы быть повыше, – ответил я, – и чтоб волосы были рыжими. Нравится мне этот цвет! А глаза – потемнее. Но меня сделали таким, потому что чёрные волосы и голубые глаза ассоциируются с надёжностью. И рост должен быть – чтоб не слишком возвышаться, но и не теряться в толпе. Для работы, которая мне предназначалась, это важно… Но ничего этого не будет, верно?

Она снова усмехнулась – не разжимая губ.

– А тебя это не огорчает? – спросил «монгол». – Остальные члены четвёртой группы сохранили карьерные перспективы. До сих пор.

– Да я счастлив!

– Почему?

– Потому что свободен.

Он так странно посмотрел на меня. Похоже, разговор зашёл не туда. О чём они пытали Заира и Даву? О профессиях? О перспективах? Заставили осознать, что людей они заменить не могут. Что в их жизнях нет смысла. Так они и без всяких комиссий признавались в этом! А я отвечал на их жалобы, что в любой жизни есть смысл. «Вы потеряли то предназначение, которым нас здесь наградили. Часть легенды. Ещё одна ложь». Но они не могли примириться.

Мне-то было проще: я не особо надеялся реализовать свою специальность. Когда узнал, что я не человек, сразу понял, что ничего не будет. Так чего горевать?

Но Нанда не отставала.

– И тебе не хотелось попробовать? Стать человеком?

– Тогда бы я перестал быть собой. Стал бы кем-то другим.

Знали бы они, насколько их вопросы не дотягивают до тех споров, которые случались у нас с братьями! Не говоря про наши с Чарли жаркие дискуссии. Или разговоры, которые я вёл с самим собой после того, как ложился спать и выключал свет в комнате.

Африканская красавица, которая заговорила со мной первой, хотела что-то сказать, но Нанда не дала:

– Если ты такой умный, может быть, объяснишь, зачем вас держат здесь? Работать вам негде – ни тебе, ни тем двоим. Да и прочие… Для чего же вы нужны?

– Для примера, – ответил я (версия №12, философская – я озвучивал её, когда мы уставали гадать, для чего же нас кормят). – Закрывать гештальт цивилизации. Удовлетворять комплекс бога у человечества. Кто-то же должен, вы согласны?

Дава и Заир – да что там, все мы были отомщены! Потому что с Нанды слезла маска, заменяющая ей лицо. Растерянность, страх. И стыд. Похоже до неё дошло, с кем она имеет дело. Мы не были молодыми ИскИнами вчера-с-фабрики. У нас были лучшие мозги, выверенная предрасположенность и неплохая подготовка. У Чарли – актёрская, у Вика – художественная, у Криса – музыкальная, ну, а я… Я умел управлять людьми.

Прошло достаточно времени, прежде чем у них нашлись слова.

– Сделай что-нибудь! – попросил полный старик с седым ёжиком, сквозь который проглядывали толстые красные рубцы.

Я не знал, что он имел в виду. Переспросить? Обойдутся! И я подпрыгнул. Слегка присел, согнув колени, оттолкнулся со всей силы – и прыгнул вверх. Не знаю, почему не поднял руку. Подумал о том, что надо бы подстраховаться, но не успел – ударился макушкой о потолок. Пять метров – ерунда, я бы и шесть взял! Больно было, как от баскетбольного мяча. Вернувшись на грешную землю, я принялся судорожно тереть место ушиба, надеясь, что влага под пальцами – это пот, а не кровь.

Когда я зашёл в рекреацию, прижав ладонь к голове, ребята не на шутку перепугались. А я сел мимо дивана на пол и засмеялся истерично.

Потом меня дразнили «Кузнечиком».

Проанализировать прыжок было не сложно: «неосознанная попытка покинуть враждебную территорию и избежать конфликта». Я хотел выпрыгнуть из себя – такого, каким меня воспринимали. Покинуть свой статус, избавиться от своего положения – своей роли. Оторваться от всего, что мешало мне быть настоящим .

И вот меня разлучили с теми, кого я считал семьёй, вышвырнули из лаборатории, «Дхавала» и всей Солнечной системы – и отправили на далёкую автономную станцию. И нет ничего, кроме снов.

Реальность встретила меня тишиной и холодом. Мелькнула шальная мысль: «Что-то пошло не так – и всё отменяется». Что «всё» я не успел осознать, как услышал голос Нортонсона:

– Ты в норме?

– Да.

На самом деле, я понятия не имел, в чём состоит эта норма . Я заблудился в снах, в прошлом, в сомнениях. Успел забыть о корабле и о станции. А вот о Чарли помнил. Чарли… «Прочему он сделал это?»

– Все уже вышли, – лейтенант сообщил то, что и так было понятно.

От людей не осталось и запахов. Вытяжки работали на полную мощность, и на уровне пола гуляли ледяные сквозняки. Чёрно-оранжевые клинеры , похожие на толстых жуков, ползали по креслам. Они еле слышно гудели, всасывая пыль. Аккуратно переставляли лапки, усеянные крючками и присосками. Водили широкими усиками-веерами, проверяя свою работу. Очищенные кресла складывались и убирались в пол. Следующие два года «Рим» будет на консервации…

«Почему же меня не разбудили вместе со всеми?» – я собрался спросить об этом лейтенанта, как вдруг понял, почему. Моим щекам и вискам было холодно, потому что с них испарялась влага. Слёзы. Я плакал во сне.

– Всё нормально, – Нортонсон протянул мне салфетку и признался, пока я вытирал лицо. – Я тоже… когда летел туда. Это бывает.

«Тебе тоже всякое снилось?» – чуть не спросил я. Вовремя остановился.

Когда Нортонсон «тоже летел», это было два года назад. Прошлая СубПортация. Вскоре после восстания «бэшек». И я уже не удивлялся, почему ему дали список поручений для командировки. Поручения, которые мог выполнить и камилл. Но человек – этот человек – справился. Главное, его голова была занята. Времени не остаётся на «кто я?», «зачем я нужен?», «почему я жив?»

Он признался, что «все погибли». В обычное время над ним кружила бы стая терапевтов и специалистов по социально-психологическому мониторингу. Но после «Кальвиса» у этих ребят случился перебор пациентов. Особенно на «Тильде», куда, как я помнил, в первую очередь переводились травмированные. Можно было не сомневаться: лейтенант Отдела Безопасности встал бы в конец очереди на лечение. И варился бы в своих проблемах.

Но его отправили в Солнечную систему. Безусловно, там было побольше докторов, чем на периферийной станции. А ещё – новые впечатления и пресловутый список заказов. Через два года он возвращался домой, благополучно пережив потери, осознав и приняв окружающий мир. И обращался со мной – бесправным андроидом – как с человеком.

«Не знаю, кто это придумал, но обязательно пожму ему руку», – решил я, когда цепочка причин и следствий выстроилась в моём воображении. Блестящее решение. Экономное. Действенное. Естественное .

– …Ревел, как детсадовец, – продолжал тем временем лейтенант. – Думал, не отойду. Но это нормально. Это проходит.

Он рассказывал это мне, потому что сочувствовал. Он был в лаборатории, когда умер Чарли. Он понимал, что мне непросто. Моему брату даже не дали права умереть – сделали частью «запланированного испытания»! Выключили, как безмозглый механизм.