Артем Истомин - Стражи Арктиды

Вскоре нырнул навстречу луфарям. Поспешил… А чтоб тебе! Сегодня не его день. Какие они тут на мысе верткие, огромные – хозяева, а он кто? Луфари стаей в пятьдесят – сто несутся и рыщут, как одичавшие собаки, и тут же, словно по мановению волшебной палочки, в один миг на невообразимой скорости исчезают. Придется напроситься, «позвать». В куртке с грузом позвать было бы легче. Наполовину недобрав в грудь воздуха, он, прогнувшись, медленно стал бы «тонуть», и луфари бросились бы, чем-то соблазнившись. Беззащитность жертвы влечет, словно уличных хищников-скинхедов привлекают невинные. Но без груза как, ведь тащит наверх? Ладно, тогда на выдохе… Легкий хлопок по воде, чтобы звук не ляскотный, а спрессованный под ладошкой-лодочкой (позвал, значит), и… ружье потянуло ко дну.

Ага, вот они, разбойники! Вожак килограмм на восемь, такого на выдохе лучше не трогать, да и не стоит, чаще всего это пустой выстрел. Стая идет клином лоб в лоб. Он видит только узкохищный лоб вожака, белые зубы, злые глаза. Луфарь похож на меч, плоский и широк, но кажется длинным, потому что нет выпуклого живота, что спина, что живот идут одной ровной линией до короткого мощнейшего хвоста. Идти клином лоб в лоб – их излюбленная тактика. Но вот ты выдержал «психическую» атаку, вожак в метре – стреляй! Пустой выстрел. Вожак мчится на такой невообразимой скорости, что успевает уйти от стрелы, даже пролетая по воздуху. Держись, в полуметре вожак свернет, он всегда уйдет, а вот двигающаяся стая теряет строй, расходится перед тобой, подставляя бока.

Но у этого вожака потусторонне голубовато-зло фосфоресцируют глаза. Фу, как жутко! Наваждение какое-то. Решил: на выдохе мозг без кислорода, вот и мерещится всякое. В метре от тройника – капитальный вожачище! – луфарь молнией выскакивает из воды и торпедой вновь буравит воду. Но выстрела не спровоцировал, стая раздвоилась, обтекая на скорости Лаврака. Передних он пропустил, так как промах почти обеспечен, эти не потеряли скорость, а вот предпоследние… Спуск! Трехкилограммовый луфарь спиралью потащил стрелу, но может и сойти, порвав себя. Нырять за ним, не давая натянуться леске, нет сил. На выдохе гоняться за луфарем, пусть даже он и на тройнике – гибельный риск.

Лаврак изо всех сил пошел наверх, беспокоило то, что не знал, на сколько метров успел опуститься. Шел наверх вслепую, волоча за собой сопротивляющуюся рыбину. И снова радужные круги перед глазами от перенапряжения, но торжественность победы придает силу. Набрать скорость, а там, без груза, природа «тянет» тебя наверх.

Луфарь дергался внизу, а теперь ты его подтяни, а потом попробуй сними и сунь в сетку, он, проклятый, из самых рук уйдет, еще и куснет напоследок. Подтянул, но за стрелу не брался, луфарь дернется как следует, ошарашенный близкой опасностью. А сидит неудачно, лишь на одном флажке, около хвоста. Сейчас просто болтается, подергивает, а протяни руку… Себя порвет, но уйдет. Перехитрю я тебя, дружок! – подытожил Алк, хотя давно уже сжился с другой кличкой, земной, лаврачной. И не верилось: так или иначе, а придется, пока жив, вновь становиться Алком.

Зажав ружье под мышкой, широко оттянув верхнюю половину сетки, лишь бы резинка не порвалась, начал за лесу приподымать луфаря. Медленно, с остановками. Луфарь отчаянно рванулся, а он быстро дернул его к себе, к сетке. Сошедшая с тройника рыбина угодила прямо в сетку. Луфарь задергался, царапая плавниками по голому животу. Без куртки за луфарями плыть – хорошего мало.

– Янг, – отозвалась Судьба, – ждешь, когда я распишусь на оферте кровью росса?

– Ради собственной независимости чего не сделаешь, – ответил Янг. – Ты вновь проникла в его мозг, но повторяю: он всегда плавает в куртке со свинцовыми грузилами, и ты снова ошиблась. Или ты, судьбина стоеросовая, дурочку из себя разыгрываешь? В луфаря внедряешься, глазищами сверкаешь, да? Тебе приказано пустить кровь, а не топить.

– Ну вот сам и займись этим, – огрызнулась Судьба.

– Дура! Мы с 1994 года убиваем его! Вся сладость, чтобы его прикончила собственная Судьба. Мне наплевать на замыслы Великого Нага, шеф хмыкнул и перебросил дельце мне. Нагам нужна кровушка этого закодированного Алкида.

– Но, Янг, испытать дух – это одно, а прямое убийство…

– Ну и тупая! Ради своей свободы разметай этого дебила на рваные куски! Мне нужна капля его крови на оферт, который шеф преподнесет для опытов нагам. Поняла?

– Нет. А я тут при чем?

– Не сама по себе кровь, дура, а нужна вибрация, выделенный торсион, а это возможно лишь при участии его тонкоматериального фантома, как бы его личности в иномирье. Или ты, дурочка с астрального переулочка, действительно возомнила, что человек – хозяин судьбы? Ты теперь находишься между Господом и Нагом. Выбирай, ха-ха! – И аркан затянулся. – Судьба, убивать приятно, кровь такая пьянящая, жертвы так желанны. Убей его, лакай кровушку! Чуток-чуток просчитается Лаврак, рисково плавает. Как веревочку ни вей, а случай всегда найдется. Зачем голова-то человеку дана? А чтоб не сползала петля.

Чайки взвились с камней и с диким гвалтом закружились над головой.

Вскоре луфарь пузырился нежной корочкой, отдавал жарко-пряным запахом, от которого начинаешь глотать слюну, и прошибает тебя алчное нетерпение.

«Убей! – взвизгнул Янг. – Еще узнаешь, что за отродье – россы, да еще и влекомые в Стражи. Или я сам ему такой внешний торсион вдвину в зад, сама смерть его на Том Свете лечить будет. Борей обдолбанный, росс проклятый, внедряют, внедряют…»

Лаврак встряхнулся, пытаясь осмыслить ворвавшееся видение.

Это я между двумя реальностями, насупился, и за что мне такое?

И вот он тщательно обтягивает на себе гидрокуртку, затягивает ремень со свинцовыми грузилами, пристегнул к ноге нож в кожаном чехле, снял леску и привязал к ружью крепчайший шелковый линь. Повертел в руках шлем, подумал и, смочив волосы водой, натянул на голову даже шлем. Проверил, подтянул ремешок маски, пощупал резинку, удерживающую трубку около маски, – резинка хорошая, трубка не должна потеряться. Натянул на бедра сетку для рыбы, взял ласты и ружье. Тронул рычажок на ружье и навинтил другой огромный тройник – прямо вилы, поправил на руке водонепроницаемые часы, быстро натянул ласты, маску и бросился в море. Сразу ушел под воду, вынырнул далеко-о…

– Если не распишешь параф его кровью – не взыщи! – угрожал Янг Судьбе.

А Лаврак-Алк спешил за скалу, проплыл метров триста, дальше – берег как берег: камни, галька, на горных склонах деревья, кривые потрепанные ветром сосны, но этот участок мал, за ним – сплошная гряда голых скал. Вечером тут самая рыба, потому что солнце садится прямо в море, в стороне от гор. Рыба гуляет долго, пока огромно-красное светило, не спеша, с достоинством скроется за полосой горизонта.