Роман Борин - Перламутровая птица Атлантиды. До потопа оставалось всего 750 лет…

Уже как минимум полсотни вражьих кораблей, не убавляя скорости, влетели в бухту, и лодки-плоскодонки, падая с бортов, активно шлёпали о воду. Юноши отлично понимали: ещё немного, и несокрушимый вал закованных в броню чудовищ с победным кличем выкатит на берег. Жёнам, детям и родителям поморников следовало бы не теряя ни секунды отправиться в горы, оставив своих мужчин одних. Спастись вместе, как диктовали им чувства, шансов не оставалось. Но этого они, по всему было видно, как раз и не желали понять.

– Великий Каледос! Что они делают! – широко раскрыв глаза, с горечью в голосе воскликнул харидянин. – Ну почему они не убегают!

Он уже готов был ринуться вниз по склону, но Диомидий вовремя схватил его за руку:

– Не горячись! И сам погибнешь, и помочь им ничем не сможешь. Зато за стенами Харида мы окажемся куда как полезнее, чем здесь.

Посмотрев на темнеющие вдалеке горы сын варвара вдруг с надеждой в радостном голосе воскликнул:

– Глянь-ка! Мне кажется, это наши скачут рыбакам на помощь! Как они так быстро догадались? Молодцы!

Не отличавшийся особой зоркостью Лукреций поначалу ничего не разглядел. Однако пристальнее вглядевшись в тучу пыли, поднявшуюся между бухтой и горами, всё-таки заметил силуэты всадников, во весь опор скакавших на могучих рысаках к селению поморников.

Крыланы сумели убить и ранить иглами десятка два рыбаков, но, растративши метательные средства, были вынуждены вернуться на корабли. Это помогло поморникам благополучно высадиться на песчанную отмель. Ступив на берег, они бегом направлялись к хижинам – забрать хранившееся в них оружие.

На фоне только что произошедшего отлива десантироваться артакам оказалось не просто – к великой радости Лукреция и Диомидия, поморники успели отправить свои семьи в горы и вооружились ещё до того, как первые эшелоны врагов смогли начать наступление.

Всё время, пока поморники готовились к встрече врага, а демоны атаковать, Диомидий и Лукреций простояли на склоне крутого спуска к бухте, будто окаменевшие, молча наблюдая за происходившим. Лукреций, несомненно, переживал куда сильнее, чем его друг-полукровка: аккумулируя хладнокровие, по венам и артериям светловолосого сына степей струилась кровь окиянов – лучших воинов Побережья, не ведавших страха.

– описал эту сцену много дней спустя один из харидских поэтов.

Вспенивая воду сапогами, артаки с воем повалили на берег.

Усадив на плечи малышей и ухвативши за руки детей постарше, женщины и старики поморников бежали в сторону видневшихся далеко на севере скалистых гор.

Их мужья, братья и сыновья, выстроившись в жидкую цепочку, лицом к лицу встречали закованных в броню агрессоров, сами будучи в одних лишь набедренных повязках, без щитов и нормального оружия. Поразить артака рыбацкими трезубцами и прочим охотничьи хламом можно было исключительно в лицо и шею, хорошо постаравшись – и в ноги, но это-то как раз и представлялось самым трудным: артаки уверенно прикрывались большими треугольными щитами, в то время как поморники от ударов копий и мечей могли лишь уворачиваться.

И всё-таки они не дрогнули, хотя и понимали, что обречены. Стремясь как можно дольше задержать врагов у кромки берега, чтобы семьи получили дополнительное время для бегства, они напали на артаков с такою яростью и так организованно, что Диомидий с Лукрецием немало удивились их выучке. Сын варвара, к примеру, и не предполагал, что беспечные и, как ему казалось раньше, ленивые, забывшие о том, что значит добывать еду вдали от моря рыболовы сумеют не только выдержать накат многочисленных врагов, но и ловко, будто по команде, набросить сеть на добрые полсотни из них. Увидев, как, едва столкнувшись с рыбаками, лавина демонов затормозила, оба парня вдруг опомнились.

– Нам пора уходить. Мы здесь явно лишние, а просто смотреть на то, как погибают несчастные рыбаки и их семьи, преступно, – мрачно изрёк Диомидий, успокаивающе положив на плечо Лукрецию руку.

– Дети поморников! – крикнув другу прямо в уши, Лукреций ухватил Диома за руку. – Хотя бы самых маленьких, пускай всего лишь четверых, но унесём в Харид!

Такое предложени сын варвара не принять не мог (это же потом всю жизнь корить себя за трусость, из-за которой погибли дети, которых он даже не попытался спасти).

Лукреций первым добежал до покидавших бухту семей поморников. Подхватив двоих мальчишек сразу, юноша рванулся вверх по склону, к дороге на Харид.

Диом намеревался было остановить Лукреция – не отдать ли малышей окиянам, которые, как уже было видно отчётливо, быстрее ветра приближались к бухте – но понял, что друг его не расслышит. Переключившись на других детей, сын варвара ловко снял двух девчушек с плеч задыхавшегося от бега старца и, крикнув ему в уши «не бойся, тата, я свой!», побежал с детьми навстречу всадникам. Доставить малышей в Харид он почему-то не захотел. Наверное, решил, что высоко в горах они окажутся в большей безопасности, чем если отнести их за городские стены.

Диом догнал убегающих в горы детей, подростков, стариков и женщин. Его так и подмывало посмотреть, что творится сзади, но времени на это не оставалось. И вдруг сквозь стоны раненых, крики дерущихся и вопли бегущих прорвался жуткий шум. Вызывая оцепенение членов, хлопали о воздух крылья летающих артаков. Бежавшие позади Диома женщины и дети завопили ещё громче. На сына варвара упала тень, затем вокруг него с глухим и жутким стуком воткнулись в землю дьявольские иглы – точно колышки, которыми крыланы огораживали жертву перед тем, как нанести решающий удар.

Ему по-настоящему сделалось страшно. Донесшееся сверху кошмарное хриплое «Хах-ха! Хах-ха!» напоминало воронье карканье. Парень почувствовал, как ледяными спазмами скрутило живот.

Девчушки исступлённо завизжали. Стремясь их уберечь во что бы то ни стало, Диомидий рефлекторно швырнул малышек наземь и, повалившись грудью, накрыл собой. «Вот и всё!» – зажмурив глаза, юноша обречённо ждал последнего удара.

Лукреций к тому моменту уже поднялся до дороги и, нырнув с мальчишками в траву, рефлекторно оглянулся.

В бухте, среди хижин рыбаков, в солнечных лучах сверкали острые мечи, трезубцы, топоры и копья. Поморники сражались у порогов своих домишек, надеясь подороже разменяться с артаками. Убитые валялись всюду. С непреодолимой горечью в душе Лукреций заметил, что загорелые тела поморников, теперь уже окровавленные и неподвижно валявшиеся на сыром песке, количеством значительно превосходили затянутые в длинные одежды трупы артаков. «Этого и следовало ожидать», – с тоской подумал харидянин.