Роман Борин - Перламутровая птица Атлантиды. До потопа оставалось всего 750 лет…

– Слушайте меня, – тихо, но твердо сказал он внезапно окрепшим голосом.

Люди вздрогнули, устремили полные надежды взгляды на откуда-то возникшего Вождя, и неосознаваемый вздох глубокого облегчения разом вырвался из их уст. Мгновение, и они окружили Его, уселись на морской песок, как всегда это делали перед важным сообщением, настраиваясь не пропустить мимо ушей ни единого слова того, кому слепо верили всегда и кого невольно искали в минуту страха и напряжения.

– Слушайте меня! – громче повторил Вождь, и люди замерли в ожидающих позах. – Небесный демон испепелил священный холм и уничтожил наше селение. Многие погибли от сильных ожогов. Но ещё больше людей может погибнуть из-за страха одиночества – там, в сельве. Огонь демона страшен для всего живого, но сельва устояла перед ним. Иначе огонь и здесь достал бы нас. Сияние демона убийственно и, как предупреждали в свое время наши мудрецы, наверняка может вызывать тяжелые болезни. Но с острова нам не уйти. А потому остается одно – разыскать всех, кто остался в живых, и укрепляться на берегу под защитой обрыва и скал…

Немного помолчав, прислушиваясь к реакции соплеменников, Вождь продолжил:

– С рассветом пойдем вдоль берега и найдем себе удобное место, где много кустов и высокая трава на берегу. Для защиты от демонов моря будем возводить стены из прибрежных камней, глины, песка и бревен, которые самые сильные и смелые из мужчин принесут из сельвы или выловят в морской воде. А сейчас будем слушать. Одни – не плывут ли сюда морские демоны, другие – голоса наших соплеменников, ищущих друг друга во тьме. И если вдруг появятся морские змеи, без лишней суеты отходим от берега.

Слова Вождя можно было бы подвергнуть критике, но он, очевидно, и сам верил в их истинность. А потому люди поверили ему безоговорочно снова. И мало помалу успокоились. В сущности, они пошли бы и в пасть к демонам. При условии, что Вождь убедит их в необходимости такого шага и при этом сам пойдет впереди всех…

…Девочка все-таки нашла свою мать. В свою очередь, Вождь окончательно убедился в том, что желанная женщина ушла из его жизни навсегда. Но каждый день после пришествия демона, резко перевернувшего всю жизнь племени вверх тормашками, у аборигенов было много хлопот. Собравшиеся у валуна впоследствии разыскали многих: и тяжело больных, и совершенно здоровых. Людей набралось примерно половина от того, что племя имело до катастрофы. Все были сильно напуганы, но Вождь вернул им уверенность в своих силах.

И племя успешно трудилось над возведением нового убежища на берегу моря рядом с найденным на счастье источником пресной воды…

Этим несчастным не помогали ни настои трав, ни корни исцеляющих растений, ни истовые причитания оставшихся здоровыми одноплеменников, которые и днём и ночью умоляли богов избавить племя от чудовищной напасти. Всего за тридцать-сорок смен восхода и захода солнца погребальному сожжению предали треть от переживших катастрофу.

И что явилось самым страшным – сплошь умирали новорожденные. Сияние демона не убивало мать, но, проникая внутрь женщины, во чрево заносило ей болезнь, которая, сначала затаившись, ожидала, когда созреет плод. Чтоб хищными зубами впиться в душу и тельце беззащитного создания – на свет ребенок появлялся обреченным.

Вождя непрестанно мучил вопрос, сколько же его сородичей останется в конечном итоге. Это было равнозначно вопросу «сколько смертей ожидать ещё?»…

Для того чтобы племя могло продолжить свой род, требовалось определенное количество молодых мужчин и женщин, меньше которого допустить было нельзя. Из рассказов стариков Вождь смутно помнил, что когда-то островом владели одновременно три племени. Язык, обычаи и внешность принадлежащих этим племенам людей разнились не настолько, чтоб нельзя было найти возможности ужиться не воюя. Увы…

Слиянию в один могучий, жизнестойкий, многочисленный народ, аборигены предпочли вражду. Постоянные стычки, драки не на жизнь, а на смерть, непрерывное преследование «инаких»… Одно из племен потеряло в сражениях слишком много мужчин. Из-за этого оно почти полностью погибло во время сильного наводнения. Другое племя выкосила неизвестная болезнь. Около двух десятков выживших повымирали постепенно. На острове осталось лишь одно из трех племен – самое сильное и многочисленное…

Поколения сменялись поколениями. Место одних мудрецов занимали другие. Победители владели островом без страха и сомнения. Сменявшие друг друга вожаки без устали вели сородичей к очередным победам над дикой сельвой, свирепыми хищниками и стихийными бедствиями. И никто ни разу даже мельком не пожалел своих братьев по телу и разуму, погибших в результате долговременной вражды соседей, не поделивших землю, богатств которой хватило бы на всех с лихвой. И никогда перед оставшимися на острове людьми ещё не вставал этот зловещий вопрос бытия – жить или не жить племени.

Никогда среди них не задерживалось столько тревоги и смутного страха перед будущим, которое теперь отчетливо не представлялось. А Вождь, по ночам размышляя над этим вопросом, невольно представлял себе осиротевшие, залитые дождями хижины, прижившихся в них змей и слизняков, разбросанные всюду… обглоданные черепа и кости…

Он вздрагивал в страхе, обливаясь холодным потом, и гнал подальше от себя дурные мысли. А чтобы легче было от них избавиться, вождь принимался усиленно раздумывать над вариантами спасения…

Иногда он пытался успокоить себя верой в то, что все пройдет само собой – пора тяжелых испытаний закончится, как непременно прекращаются любые бедствия, и племя снова обретет надежду на возрождение.

«Женщины. Главное – беречь молодых женщин. Им восстанавливать племя», – к такому выводу он неоднократно приходил после мучительных и долгих размышлений. И под утро обычно сладкий сон одолевал Вождя.

Но однажды в его сознание закралась новая тревога.

Жизнь с каждым днем на берегу становится все тяжелее. Скоро наступит сезон дождей. За ними непременно начнутся ураганы и наводнения – необоримые волны покатятся на берег, где теснятся хижины.

Он отлично знал: добыть в такую непогоду пищу – невозможно. А развести костры – надежды совсем мало. Но главное – поставленные на новом месте хижины ему казались не очень крепкими.