Роман Борин - Перламутровая птица Атлантиды. До потопа оставалось всего 750 лет…

Он словно взмыл на ту вершину, убедившись в правильности своей догадки. О том, что с момента, когда на его голову возлёг венок вождя, он сам лишился самого простого, но ничем не заменимого человеческого чувства. И в подсознание Вождя углубилась константа – однажды ночью на берегу у океана бесстрашный воин островного племени Тлантау наконец-то стал настоящим человеком.

– Друг мой, – с наслаждением прошептал он, крепче обнимая тяжелой рукой обессилевшего от такой внезапности парнишку.

Юноша был в полной растерянности. Он, по всему было видно, плохо понимал, что происходит. Потому что уж слишком это было невероятно. А Вождь, взрослый бородатый мужчина, не отдавая отчета своим действиям, целовал парнишку в лоб, в лицо, прижимал его голову к своей могучей груди. Словно родной отец. Он ласкал его и как сына, и как дочь, на жизнь без которых обрек себя семнадцать лет назад. Орло являл для него гораздо большее, чем сын, дочь и жена вместе взятые. Он был даже не правой рукой, не частью его мозга. Юноша укрепился в сознании Вождя как великая идея.

Идея, ради которой человек ничтоже сумняшеся переносит все тяготы и лишения, преодолевает встретившиеся на его пути преграды.

– Ничего, мы им ещё покажем, на что способны, – взволнованно бормотал Вождь, продолжая стискивать напуганного парня в своих медвежьих объятиях. – Мы ещё посмотрим, кто кого.

Вдруг он остановился, напрягся, вслушиваясь в тишину. Кроме легкого шипения моря и равномерного звона цикад не доносилось ни звука. И всё-таки Вождя что-то встревожило. Он даже не успел ещё осознать эту тревогу, а тело его уже было готово ко всему. Продолжая вслушиваться в неспокойную тишину, Вождь пристально посмотрел Орло в глаза, тряхнул его плечи и сурово спросил:

– А ты не предашь меня?!

Он помолчал. И вдруг его голос зазвучал по иному:

– Будь верен мне до конца, пожалуйста. Очень, очень прошу тебя…

«Нет-нет! Ни за что не предам!» – ответ буквально взорвался в сознании юноши, но губы не смогли произнести ни звука.

И вдруг Вождю ударила в голову новая, сумасшедшая, идея. И он тут же метнул ее в уши Орло:

– А ведь вдвоем с тобой мы можем бросить все к демону! Вдвоем-то мы можем взять – и уплыть в океан – в поисках новой родины! Вместе нестрашно, а там, за океаном, наверняка есть другие острова, огромные и обетованные. И на них живут другие племена. И там нет ни демонов, ни злых людей. Или есть?! А? – он вновь тряхнул парня за плечи. – Ну что ты, язык проглотил от счастья?! Или напугался? А? – и, уже не слушая парнишку, Вождь продолжал бормотать, развивая бредовую идею дальше.

– Уплывем, уплывем! – радостно бубнил он себе под нос, заглядывая юноше в глаза, – подальше от этих шакалов с заячьим сердцем и змеиными зубами. Надо только построить плот покрепче и покрупнее, запастись бурдюками с водой, набить и навялить дичи, насушить плодов и кореньев, – странный огонек засиял в глазах Вождя. – А эти пусть выбирают себе вожака! Пусть идут куда угодно. Хотя бы в лапы к демонам: к небесному, к морскому, в болото – куда дурные ноги несут! Они же умнее нас, так ведь?! Они же считают нас с тобой дураками! Ты – молодой недотепа, я – выживший из ума старик. Какая им от нас польза?

Орло смотрел на Вождя с нескрываемым ужасом. Своим гибким умом он моментально дошел, что Вождя надо непременно остановить. Иначе дурные мысли полностью овладеют его сердцем… Он лихорадочно искал, что сказать Вождю, чем отвлечь его внимание от сумасбродной идеи. Но в голову ничего определенного не приходило. А когда Вождь ещё раз вспомнил демонов с гигантской пастью, Орло уцепился за эту мысль, как за спасительную соломинку.

– Но ведь демоны могут и на нас напасть! Что будет с нами в море?! – едва не прокричал он Вождю в уши.

– Что? – Вождь словно споткнулся.

Он отпустил плечи юноши и поморщился, будто от горького снадобья.

– Я и забыл. Ты ведь должен жить. Ты молодой. Я могу рисковать своей дублёной шкурой, но тебя не в силах подставить под удар судьбы, – помолчав, он тихо добавил, – и потом, они же погубят детей, маленьких, беззащитных комочков жизни… – возможно в эту минуту он снова вспомнил маленькую плачущую девчушку, которую вынес из огня в ту кошмарную ночь, – а дети ведь ни в чем, ни в чем не виноваты, – на какое-то время он задумался…

…К Орло тревожное чувство пришло извне. Что-то заставило его напрячься. Более того, в голову парня закралось ужасное подозрение, что кто-то их все-таки подслушивает. Но самое страшное было то, что это «нечто» находилось от Вождя и Орло совсем по другую сторону лагеря. Тихая струя информативного раздражения шла от сельвы, из глубины обрывистого берега, являвшегося глинистой земной границей прибрежной зоны…

Психологическое напряжение, установившееся в племени с момента, когда они покинули родное место, постепенно снималось временем и постоянной борьбой несчастного народца за свое существование. Жить в какой-то сотне шагов от океана становилось тяжелее с каждым днем. Все чаще с моря налетали сильные порывистые ветры, срывая потолки у хижин, разметывая шалаши и унося одежду. Воздух все более отсыревал и охлаждался.

Но главною бедой явилось то, что становилась невозможной добыча рыбы, а морские птицы появлялись над берегом все реже. И потому всё чаще хмурые мужчины, возвращаясь с моря на плотах пустыми, кидали взгляды в сторону желанной сельвы, туда, где раньше удача не покидала их.

Но вот настало время, когда, подобно скопищам злых духов, тёмные густые тучи надвинулись от горизонта со всех сторон. Мужчины, женщины и дети – все, кто ещё остался в племени, выбежав из хижин, в молчании смотрели на черноту, зловеще закрывающую небо от края до края. Объяснять не нужно было даже малолетнему ребенку. Да, начиналось время непрерывных ливней, или, как его традиционно называли, сезон большой воды. И это было ясно каждому.

Великая вода. Нескончаемый, сплошной водопад с небес, плотный, как стена обрывистого берега. Стремительные, хлещущие струи, под которыми и взрослый-то не в силах выстоять дольше минуты…

Сначала размокнет глина. Потом из сельвы хлынут ручьи. Выдержат ли хижины такой напор воды? Поверить в положительный исход подобного мог разве что отчаянный фанатик, либо совсем не знавший жизни, либо не вынесший из жизни ни единого урока.

Да если и выстоят хижины, что это даст? Ливень может идти беспрерывно неделю. Случалось, он ни на миг не прекращался двенадцать суток. Все это время день почти не отличался от ночи. А всего лишь одной смены тьмы и света достаточно, чтобы море забурлило и хлынуло на отмель.