Александра Родсет - Дао водяных лилий. Сборник рассказов и миниатюр

– Убили? – повторил гость. – А я всегда думал, они спаслись…

– Спаслись, – горько усмехнулся Кабаныч. – Чему ты учился в школе? Скорость бегущего поросенка при всем желании меньше скорости бегущего волка. Это Ахиллес не догонит черепаху, а волк поросенка – запросто.

– А вы?

– Смерть моих братьев дала мне время, я тогда об этом еще не знал. Я построил одну-единственную комнату – это теперь терраса – исключительно из соображений безопасности. Волк приходил – я прятался. Волк уходил – я брал раствор, камни – и продолжал стройку. Теперь у меня есть две комнаты, кухня, терраска, флигель во дворе, садик вокруг, яблони. Я посадил деревья, веду натуральное хозяйство. Вот мой нехитрый образ жизни.

– А волк все приходит?

– Приходит, сам видишь. Для него это вопрос принципа. Даже теперь, когда я превратился в жесткий старый кусок свинины, он все еще планирует меня съесть. А вот, кажется, и он.

На пороге послышалось шуршание.

– Кабаныч! – раздалось оттуда, и Лёха вздрогнул. С мыслью, что разговаривает поросенок, он как-то даже уже свыкся. Но вот заговоривший волк был для него форменной неожиданностью. – Кабаныч, открывай. Дело есть.

– Какое дело, Серый, – устало вздохнул хряк. – Шел бы ты отсюда. У тебя навязчивая идея, тебе лечиться надо.

– Кабаныч, вот уже много лет я веду себя честно. Я ни разу не попытался созвать пацанов и разнести твою хибару всей гопотой. Я всегда рассчитывал на «один на один», на честность и понимание. И что я вижу? Вас двое.

– Это путник, – заволновался поросенок. – Серый, не пойми меня неправильно, но у тебя лунное обострение, и я никак не могу отказать путнику в гостеприимстве.

– Ты подписал себе приговор, Кабаныч, – сухо сказал волк. – Я буду брать измором, силой, как угодно. Сегодня ты умрешь.

– Не выйдет, Серый, – серьезно произнес поросенок. – Я не могу умереть. У меня осталась одна неисполненная мечта.

– Какая еще мечта?

– Это, Серый, не твое дело. Но я буду сражаться за нее с оружием в руках.

– А у тебя есть оружие? – шепнул ему на ухо Лёха.

– Нету, – покачал головой хряк. – В этом-то вся и проблема.

Волк обошел дом по кругу, подергал ставни, дубовую дверь и пришел к выводу, что ставни хлипче. Волк ничего не знал о стенобитных орудиях, юность его прошла среди других волков в глухом лесу, и ничем отвлеченным, кроме, разве что, вязания морских узлов, он никогда не интересовался. Тем не менее до идеи он додумался сразу и побежал по саду в поисках забытого бревна или молотка.

– Что у нас может быть орудием против волка? – задумчиво произнес Кабаныч.

– Нож! – подсказал Лёха и взял в руки нож.

– И сойтись в рукопашной. – Хряк покачал головой. – Нео, блин. Ты пойдешь с ножом на волка? Я? Ты его хоть видел? Он гигантский. Больше тебя раза в два.

– Капкан? Что если поставить капкан?

– Я бы на это не стал рассчитывать, – мрачно предрек поросенок. – Вообще у нас очень мало шансов его убить. Он сильнее, он более подготовлен. Он вооружен своей яростью и голодом. Ах, если бы я успел достроить мансарду… мы забрались бы сейчас наверх и сбросили бы волку на голову что-нибудь тяжелое. Наковальню, например. Мешок желудей или рояль. Знаешь, на мансардах обычно много тяжелых вещей…

«Нидерланды», – некстати подумалось Лёхе.

Волк нашел мотыгу и начал дубасить по ставням.

– А если не убить, то что?

– Победить волка можно только изнутри, в этом я глубоко уверен. Только трещина в самом волке может привести его к поражению.

– А где же у него трещина?

– У всякого волка… у тебя есть сигареты? – перебил Кабаныч сам себя.

– Ты куришь?

– Изредка. Только если накатит депрессия. Так вот… у всякого волка есть трещина. Может быть, он испытывал в детстве жалость к поедаемым ягнятам. Может быть, он хотел бы побывать в Париже или в Дакаре. Если бы только заманить его на этот диван, если бы он полежал и расслабился, если бы он раскрыл мне свою душу, я бы смог одолеть в нем эту навязчивую тягу к убийству, – он затянулся. – Но у меня ничего здесь нет. Ни маятника, ни даже блестящих часов. Как ни жаль, этот вариант придется отвергнуть.

– Ружье? Может, у тебя ружье есть? – с надеждой придумал Лёха.

– Я похож на охотника? – скептически, с таким выражением на рыле – точь-в-точь Рутгер Хауэр – уточнил поросенок. – Я не держу ружей. Была у меня когда-то гаубица, да я продал ее заезжему коммивояжеру в обмен на репродукцию Моне, – он указал пятачком на стену, и действительно, в простенке между окнами, в рамочке висели «Водяные лилии». – Надо ее оттуда снять, – забеспокоился он. – Будет ломать стену – разобьет ненароком, – он полез на табуретку.

– Так стена же каменная?

– Он будет пытаться. Этого иногда достаточно.

Они помолчали, глядя на «Водяные лилии» на столе.

– Франция. Страна с особой культурой. Красная Шапочка, девочка-победительница волка. Как же я не вспомнил сразу… – хряк побарабанил копытцем по табурету.

Ставни начинали поддаваться. Поросенок соскочил с табурета, решительно подтянул бечеву на толстовке, снял кепку и вручил ее Лёхе.

– Сохрани для меня.

– Куда ты?

– Искать в волке трещину изнутри.

Кабаныч отодвинул засов и крикнул с порога:

– Прекрати ломать мой дом! Я здесь, Серый!

Они стояли друг напротив друга, волк и поросенок, мрачные, непреклонные, решительные.

– Что ты надумал? – спросил волк.

– Распахни пасть. Ты должен меня проглотить.

– Не, мы так не договаривались. Я хочу тебя съесть со смаком, выбрать лучшие части, окорок отнести любимой…

– Только так, волк. Это не обсуждается. Тебе нужна победа или чувство превосходства? Тебе шашечки или ехать?

– А что такое шашечки? – уточнил Серый. Поросенок обреченно махнул копытом.

– Только на моих условиях, – повторил он. – Ты согласен?

– Ну… – волку отчаянно хотелось покончить с этим побыстрее. – Ладно, согласен.

Он разинул пасть, и поросенок юрко ввинтился прямо в пищевод. Волк сглотнул, испытывая в животе неприятную тяжесть, и посмотрел на Лёху.

– У меня к тебе в сущности, претензий нет. Но ради принципа я должен съесть и тебя. Ты меня понимаешь?

– Понимаю, – сказал Лёха. – Но согласиться я с этим не могу.

– От еды редко когда требуется согласие, – пробормотал волк, наблюдая за своим раздувшимся брюхом. Ничего не происходило. Внутренней трещины, на которую рассчитывал поросенок, у волка, похоже, не было. Лёха сел рядом с волком и задумался о жизни. «Если только выживу, – сказал он себе, – никогда, никогда не поеду больше в Таганрог».

– Логичнее было бы не ездить в Нидерланды, – поправил волк.

– Ты читаешь мысли?

– Балуюсь иногда, – волк отрыгнул, вежливо прикрывая пасть лапой. Чтение мыслей делало обдумывание всяких других вариантов бессмысленным.