Александра Родсет - Дао водяных лилий. Сборник рассказов и миниатюр

– Где эта сучка? – мой напарник хлопнул рукой по стойке, оторвав меня от размышлений. На него немедленно обратились глаза посетителей – их было немного, человек десять, все в аутентичном, неброском, довольно замызганном. Даже я в чистых джинсах и клетчатой рубашке смотрелся на их фоне пижоном, о Джеффе в костюме с галстуком просто молчу.

– Вы говорите о леди, молодой человек, – бармен спокойно протирал бокалы суконкой. Возможно, сказался стереотип постановщика, будто все бармены мира только и заняты тем, что протирают бокалы, а может, мы просто так удачно зашли, но мне вспомнились прекрасные старинные фильмы. Войны не хотелось, хотелось виски. По лицу бармена было очевидно – у него есть. – Выбирайте выражения.

– Я говорю о той поганке, которая саботировала наш запуск. Кто здесь главный? Я хочу, чтобы вы осознавали последствия своих действий. Если мы понесём убытки, клянусь честью, я найду способ перевесить эти убытки на вас.

Где-то неподалёку заржала лошадь, послышался стук копыт. Господи, неужели настоящая? Я посмотрел на Джеффа: опущенный вниз респиратор смотрелся на нём, словно ковбойский платок. Мне удалось убедить свою совесть, что приятель справится сам, и я тихо выскользнул обратно на улицу.

Как же всё-таки шикарно нарисовано небо! Лёгкие кучевые облака, грязно-розовые, сбились в стайку в противоположной от заката стороне. На закате небо было чистое, алое, со слепящим пятном солнца. Скажу как специалист: сделать так, чтобы солнце по-настоящему слепило, очень сложно. Это либо крайне энергоёмко, либо требует виртуозной работы голограммой. Тут явно было второе – глядя на облака, я уже не сомневался, что передо мной творение мастера. Сколько же это всё стоит? Немереных денег, наверное.

Звук копыт позвучал и потерялся, я пошёл наугад. Деревянные дома – я уже подозревал, что это всё-таки настоящее дерево – выглядели жилыми, кое-где из-под ставень пробивался свет. Слегка пахло навозом – не удушающе-мерзко, как пахнут окраины столицы, а очень натурально – видимо, они действительно разводят тут живность. Адский, должно быть, труд. Я хотел было постучаться в одну из дверей, но увидел вдали что-то вроде огонька и пошёл на него.

За крайним домом горел костёр. Маленький, почти игрушечный, но совсем настоящий – расточительная, дурацкая трата топлива и кислорода. У костра стояла коляска, которая загораживала что-то ещё. Когда я подошёл ближе, с удивлением понял – мольберт. Художник – мне был виден только его обритый затылок – сидел в коляске и что-то рисовал. Странно, что ему хватало света. Я подкрался совсем вплотную, хотел поздороваться – и замер.

Дело было даже не в том, что передо мной сидел так называемый «инвалид ДНК», мутант, потомок тех, кто переселился под землю слишком поздно, тех самых, из-за которых ввели лицензию на зачатие, тех, от чьих порченых хромосом мы теперь так безнадёжно пытаемся избавиться. По крайней мере, он был человекоподобен – выглядел страшно, но не более того. Меня поразило то, что он рисовал. Казалось, он старательно срисовывает с натуры, мазок за мазком, пристально вглядываясь в дали перед собой. Но там, вдали, были прерии и горы на горизонте. Прекрасные, выполненные виртуозом, с учётом освещения неба и времени суток. С как бы выжженной солнцем травой, с деревьями вдалеке, до которых, казалось, можно доскакать на лошади. А на мольберте раскинулось море. Глубокое, поразительно синее, удивительно живое, хоть и не голограмма, а обычная акварель. Такое, какого никто из ныне здравствующих землян, наверное, уже и не видел. Разве что в записи, в старинном кино. А смотрят ли мутанты кино?

И вдруг взревело, и сердце у меня захолонуло. Художник дрогнул, кисточка выпала, он закрыл лицо руками в пластиковых манжетах. Я и сам не сразу понял, что это кричит моя Годзилла – когда понял, успокоился, но внутри всё равно колотилось. Это было и вправду… страшно. И почему-то особенно страшно здесь.

Я наклонился, чтобы поднять кисточку, когда голос за моей спиной произнёс:

– Это Рэнди.

Я обернулся, уже понимая, кого обнаружу.

Разумеется, Джейн.

– Рэнди мой брат.

Я выпрямился с кисточкой в руках. Джейн гладила брата по бритой голове, я чувствовал себя неловко.

– Успокойся, мой маленький, мой хороший. Это всего лишь звук. Это не страшно…

Рэнди ничего не отвечал; мне показалось нужным вмешаться.

– Это Годзилла. Большая и красивая. Я могу тебе её показать, и ты не будешь бояться. Хочешь, я тебе её покажу? Это совсем близко, за стенкой. Хочешь?

Рэнди поднял на меня глаза, большие и голубые, как у ангела, и в страхе закачал головой отрицательно. Он качал всё быстрее и быстрее, пока Джейн не схватила его голову и не сжала крепко.

– Вы с ума сошли, – устало сказала Джейн. – Разве можно…

В её голосе не было злости, но я всё равно почувствовал стыд. По телу Рэнди пробежала судорога.

– Помогите! Надо отнести его в дом, сделать укол.

Рэнди был очень лёгкий. Джейн показывала дорогу, я нёс мальчика на руках. Потом я ждал в комнате, пока Джейн не появилась из-за занавески.

– Вы живёте тут вдвоём? – поинтересовался я, оглядываясь.

– Да, довольно давно.

– Сложно?

– Терпимо.

Оказывается, я не рассмотрел её в прошлый раз. Без ковбойской шляпы, без звериного оскала на лице, Джейн была обычной девушкой, довольно привлекательной. Я бы даже сказал – в моём вкусе. Генетически чистая блондинка с длинными стройными ногами, только очень усталая – кажется, не от физического труда, от жизни. Впрочем, подумал я, когда она улыбнулась, кто я такой, чтобы делать такие выводы.

– Это ведь не туристы падают в обмороки, верно? – спросил я, мысленно приглашая её сесть к себе на колени.

– Это Рэнди, – кивнула она, словно мысленно соглашаясь. – Рэнди хочет тишины.

Я вспомнил её формулировку: «Ваш мутант нам мешает».

– Значит, наш мутант мешает вашему мутанту?

Джейн посмотрела на меня с горечью и разочарованием.

– Знаешь, Бен… Это совсем не смешно.

– Действительно, – стушевался я. – Извини.

Когда я вернулся в салун, там стреляли. Точнее, не так: в салуне стреляли, поэтому я помчался туда со всех ног, предполагая самое худшее. Худшее и правда случилось, только совсем не в том ракурсе, в каком оно померещилось мне.

Банда пьяных ковбоев во главе с моим приятелем Джеффом – виски у бармена всё-таки было, в пику всякому там сухому закону – устроила в баре тир. У стены, у самых часов, поставили пустую бутылку, и каждый, по очереди, пытался в неё попасть. Судя по осколкам внизу, мазали не все, и бутылка была не первая. Когда я вошёл, была как раз очередь Джеффа – тот, вполне уже в ковбойской кондиции, целился с локтя. От моего появления он вздрогнул, и пуля прошла мимо бутылки, прямо в циферблат часов. Бармен что-то воскликнул, но Джефф его опередил: