Сен Весто - ОТРАЖЕННЫЕ СУМЕРКИ. САГИ. Сборник научно-фантастических рассказов и повестей

– Хей-хей-хей! – поднимая ладонь, встрял в обмен нагретыми мнениями Ньёрд, один из небесных ванов Севера. – Мы здесь чтобы разрешать проблемы, а не создавать новые. Клянусь ногой Хрунгнира, легче в четвертый раз сжечь эту ведьму Гулльвейг, чем память о ней. Он прав, лучше быть трезвым сегодня, чем мертвым завтра.

В силу неких оставшихся для остальных неясными причин довод показался другим конунгам таким веским, что успокоились и глубоко задумались даже те из того же представительства, кто глубоко задумывался редко.

Дьявол мягко улыбнулся.

– Действительно, – заметил он, обращаясь к богу монотеизма. Вы так вкусно кушаете, что невольно проникаешься глубоким сочувствием к тем маленьким неразумным созданиям, обреченным на новые страдания на поверхности этого, бывшего некогда прекрасным, плода. Даже волки облизываются.

– Уж и яблочко скушать нельзя, – отозвался Господь, бережно помещая хвостик в карман, опуская глаза и аккуратным движением смахивая крошки с власяницы. – Перекусите тоже, – разрешил он.

– Конечно, – отозвался Секретарь сухо. – Сейчас мы все будем сидеть и смотреть, как вы жуете.

– Да, – согласился Господь. – Этого лучше будет не делать. – Он достал фляжку с вином.

– Ну все, – сказал Ямата-но ороти. – Мы пошли.

– Только не пейте сильно, – попросил его сатир, глядя на него невинными глазами. – Мы на вас рассчитываем.

Сверкнув глазами, но не удостоив замечание ответом, гигантский Змей неожиданно легко для своей комплекции снялся и быстрыми движениями заструился к выходу, нетерпеливо отдергивая наименее расторопные головы, с беспокойством принюхивавшиеся, и увлекая за собой череду сподвижников.

Секретарь сдался.

– Объявляется короткий перерыв, – произнес он, куда-то совсем пропадая. Подумав, голос его добавил: – Прошу не опаздывать.

…

– Похоже на разговор голограмматических изображений, – сказал Дьявол в пустое гулкое пространство, когда все ушли и в большом прохладном помещении храма они остались только вдвоем. – Все говорят и никто никого не слышит. Если допустить, что период античности – это прошедший день эволюции разума, то сегодняшний натюрморт, очевидно, нужно считать его отдаленным будущим.

Собеседник его достал свирель и принялся тихо, на пробу, играть, прикрыв глаза. Далеко наверху запрыгали вначале встревоженные отголоски эха, затем обеспокоенно заметались химеры с кем-то еще. На пол что-то посыпалось. Лежавшие у ног большие черные волки, не раскрывая глаз, приподняли уши. Волк справа, держа свои тяжелые лапы одна на другой, поднял с них морду и, вывалив наружу розовый язык, равнодушно посмотрел наверх.

– Никогда не мог понять способа исполнения это приспособления. Боюсь, для меня слишком просто.

Дьявол слушал, подперев подбородок ладонью.

Он с сомнением поглядел себе на кончики пальцев свободной руки, как бы предполагая узнать, что в них не так.

– Хорошая акустика, – сказал Дионис, с удовлетворением отнимая кончик свирели от губ и разглядывая инструмент у себя в руках, словно видя все в новом свете.

– О да, – тихо согласился Дьявол, пряча рассеянность в уголках губ. – Думаю, даже лежа в склепе вы бы сказали то же самое.

Дионис, вновь мягко прижав кончик свирели к губам и совсем прикрыв глаза, заиграл опять. На этот раз сверху вперемешку с песком и пылью, встречаясь с благородными отражениями пола, посыпались целые обломки камней. Дионис не обращал на них внимания.

Акустика и в самом деле была превосходной, временами протяжно дребезжать начинали даже каменные ступени.

– Интересная мысль, – сказал вдруг Дионис, переставая играть и приоткрывая глаза. – Видишь мир древних мифов – и смотришь будущее в детальных картинках…

Дьявол извлек откуда-то из-под мраморной скамьи странное сооружение из одного меха и торчащих во всевозможных направлениях нескольких длинных рубчатых трубок. Внимательно ознакомившись с особенностями приспособления и изучив со всех сторон наиболее удобные к нему подходы, он осторожно, на пробу, подул в одну из трубок. Волынка, как бы после долгого размышления выходя из состояния задумчивости, с мягким хриплым мяуканьем поделилась с миром одновременно несколькими длинными низкими звуками. Перестав дуть и озадаченно посмотрев на приспособление, Дьявол подождал, пока инструмент успокоится. Когда этот момент наступил, он подул еще раз, уже увереннее, одновременно придержав пальцами сразу несколько отверстий. Дионис, не переставая играть, обратил свое внимание на новую партию собеседника, с приятным удивлением приподняв брови. Сверху вниз, соударяясь и разлетаясь, в обрамлении мусора полетели уже целые фрагменты античных пород и части парапета. Отдаленные изгибы верхних перекрытий лишились ряда существенных деталей. Далеко наверху стало больше фрагментов наполненного летом и солнцем синего неба, прежняя архитектура теперь смотрелась в новом свете. Древний мраморный пол отозвался недовольным гулом, поддержанным таким неизменным по высоте уверенным и властным мяуканьем волынки, что в стенах и оконных проемах, против воли тысячелетий вступая в резонанс, что-то отчетливо зазвенело.

– Эй, наверху, – рявкнул Дьявол, запрокинув небритый хищный подбородок кверху, когда к его ногам прискакал обломок чьего-то бледного надменного изображения. – Сделайте небольшой обеденный перерыв!

В ответ, медленно переворачиваясь в воздухе, оттуда полетела пара довольно увесистых конструктивных извлечений. С безжалостным треском вминаясь в мраморные отражения, местами уже неразборчивые под слоем белой пыли, они остались в нем двумя инородными вторжениями в мир холодного покоя и мудрости.

– Господи, – сказал Дьявол, вновь берясь за волынку. – Ничего святого у людей не осталось.

– Да ладно, – отозвался Дионис. – Так даже лучше.

Отложив свирель, он какое-то время постоял в глубокой задумчивости, прижимая пальцы к глазам, небрежно обернутый вокруг мускулистых ягодиц каким-то полотенцем; тонкий легкий венок из мелких лесных листочков и травинок в его волосах сочно зеленел и блестел в лучах солнца, которого не было видно даже за проемами небес. Затем, не раскрывая глаз, он вознес прямо над собой загорелые мускулистые руки, и, громко щелкнув крепкими пальцами в такт ревущим, безжалостно мяукающим на весь дом басам, сделал шаг к опрокинутым белым лицам, сразу же напрягая носок и делая один резкий уверенный оборот вокруг своей оси – он что-то слышал, и то, что он слышал, было на шаг впереди него.

Конференция богов понемногу собиралась, чтобы с новыми силами подойти к решению злободневной темы современности. Холл вновь наполнился сдержанным гомоном.