Брайан Смит - Нетороплив наш тлен

Хэл отошел футов на пятьдесят и повернулся лицом к Ною. Запоздало Ной задумался о правилах дуэли и о том, существуют ли вообще таковые. Почему-то он представлял себе, как секундант встает между ними и начинает проговаривать правила поединка. Ноя осенило, что он в жизни не сталкивался с реальной дуэлью. Пока Ной размышлял, Хэл успел вытащить пистолет. Он прицелился в Ноя, хотя тот еще даже не нащупал рукоятки своего оружия.

Осознав, что в неподвижную мишень попасть довольно просто, Ной отпрыгнул и откатился в сторону. В этот же момент раздался выстрел. Затем еще один. Пуля ударила в грязь неподалеку. Ной схватился за рукоятку, и револьвер плавно покинул кобуру. Хэл выстрелил снова. Пуля просвистела возле уха Ноя.

Он присел на одно колено и выстрелил не глядя, примерно в ту сторону, где в последний раз видел Хэла. Ной и не ждал, что попадет, но крик боли подсказал, что пуля нашла свою жертву. Мгновение Ной боялся того, что попал в кого-то из зевак, а значит, вскоре его самого будут линчевать. От выпитого перед глазами плыло, что делу совсем не помогало.

В конце концов зрение прояснилось и он увидел Хэла, стоящего на коленях посреди улицы: пистолет болтался на дрожащем указательном пальце, пока из раны на животе сочилась ярко-алая кровь. Губы Ноя растянулись в ухмылке, он с трудом поднялся на ноги и двинулся к раненому, едва заметно покачиваясь. Адреналин и радость триумфа заставили алкогольный дурман на время рассеяться.

Ной остановился перед Хэлом и направил дуло на его мокрый от пота лоб. Глаза Хэла блестели от слез, он поднял голову и встретился с Ноем взглядом. Хэл был слишком слаб, чтобы держать пистолет, и тот соскользнул с дрожащего указательного пальца и упал в пыль.

— Пощади, — взмолился Хэл тонким, скрипучим голосом.

— Да пошел ты.

Ной выстрелил ему прямо в лицо, и зеваки вскрикнули от ужаса. Хэл упал на землю, котелок слетел с его головы, обнажив лысину и пару пучков грязных седых волос. Ной жал на спусковой крючок, пуская пулю за пулей в неподвижное толстое тело, пока не услышал сухие щелчки. Барабан опустел.

Воцарилась мертвая тишина.

Затем вдалеке опять завыли койоты.

Первобытный звук будто бы стал сигналом, и толпа зевак обступила Ноя. Множество рук схватили его, и он выронил револьвер, который тут же потерялся под ногами толпы. Разъяренные горожане потащили Ноя по улице. Его голова безвольно повисла и напомнила ему шарик, наполненный гелием, в любой момент готовый улететь в небеса. Нужно лишь обрезать нитку. Он решил, что его ведут на виселицу или, если повезет, в тюремную камеру.

Через некоторое время толпа достигла пункта назначения. Глубоко-глубоко внутри Ной все еще беспокоился о том, что они собираются с ним сделать, но сознание начало ускользать из-за непомерного количества выпитого алкоголя. Ной будто бы плыл на облаке.

Его начал окутывать туман.

Наступила чернота.

В этой черноте он задержался надолго.

Ной пришел в себя несколько часов спустя и тут же понял, что лежит боком на неудобной койке в маленькой камере. Тело болело, голова от тяжелого похмельного синдрома тоже, но это как раз не удивляло. Малейшее движение порождало новую волну боли. Проснувшись, он инстинктивно потянулся и теперь расплачивался за это: боль заставила его вскрикнуть и вцепиться в тонкий грязный матрас.

Тонкие лучики солнечного света проникали в камеру сквозь маленькое зарешеченное окно. Ной увидел кусочек неба знакомого бледно-фиолетового цвета. Все лучше, чем пульсирующее ярко-красное покрывало, которое в последнее время стало даже привычным. Инстинкт снова подвел его, заставив повернуться к свету: лоб тут же покрылся липким потом, к воспаленному, словно во время гриппа, горлу подступила тошнота. Одна лишь мысль о болезни заставила Ноя застонать от страха. Меньше всего ему хотелось еще и заболеть, пополнив список собственных страданий.

Переполненный мочевой пузырь мучительно ныл, как всегда бывало после обильных возлияний. Желание справить нужду стало приоритетным. Ной знал, что будет больно: и от похмелья, и от воздержания, но больше избегать процедуры было нельзя. Единственная проблема — вовремя добраться до унитаза. Окинув взглядом камеру, он обнаружил в углу поцарапанное, помятое ведро. Ной задумался было, не для справления ли нужны оно там стоит, но в следующую же секунду плюнул на это дело: ему нужно было отлить и ведро прекрасно подходило для этой цели.

Ной со стоном сел, скинув ноги с койки. Боль в голове усилилась, а в глазах помутнело. Он надавил на глаза основаниями ладоней и сидел в таком положении, пока боль немного не утихла и перед глазами не прояснилось. Снова застонав, Ной поднялся и заковылял к металлическому ведру.

Расстегнув ширинку, он извлек член и замер в ожидании струи. Когда долго сдерживаешься, она появляется не сразу. Наконец моча полилась слабой струйкой и начала биться о внешнюю поверхность ведра. Со сна, похмелья и непрекращающейся боли, меткость у Ноя страдала, но он быстро выправился, перенаправил струю в ведро, и напор стал сильнее. Как Ной и ожидал, первые несколько секунд было нестерпимо больно. Он зажмурился и захныкал.

Казалось, прошла вечность, прежде чем мощный поток сменился слабой струйкой и боль стала милосердно стихать. Когда Ной стряхивал последние капли, он услышал в коридоре за дверью шаги. Застегнув ширинку, Ной повернулся лицом к посетителям.

В поле зрения появились трое мрачного вида мужчин. Они стояли и смотрели на него с почти одинаковой торжественной решимостью. У двоих на черных жилетах красовались значки. Пузатый пожилой мужчина с красным лицом и густой седой бородой был, очевидно, шерифом Затерянной Адской Мили, а тот, что помоложе, — его помощником. Третий носил белый пасторский воротничок и держал в руках Библию.

Ной хмыкнул.

— Что-то подсказывает, что ничего хорошего мне не светит.

Шериф кивнул:

— Тебя признали убийцей. Мы пришли сопроводить тебя к палачу.

— Признали? Странно. Не помню, чтобы был на суде.

— А он и не потребовался. Полгорода видело, как ты прикончил человека, который больше не представлял опасности. Ты совершил преступление. Тебя повесят.

Ной свирепо посмотрел на шерифа.

— Это была месть. Он надругался над моей сестрой. Урод получил по заслугам.

Шериф пожал плечами:

— Ты здесь чужак, и мы не можем поверить тебе на слово.

— Что ж, звучит здраво и справедливо, и, если вы не поняли — хотя куда вам, тупицам, — это был сарказм! По-моему, то, что вы творите, называется «самосуд».

Шериф и глазом не повел в ответ на оскорбление, только снова пожал плечами.

— Судебная система апокалипсиса. Наверное, особой разницы и правда нет, но нам важно быстро решать вопросы. Промедление никому не поможет, даже тебе.