Степан Кирнос - Город бога [CИ]

— Халифатские специи! — кричит какой-торговец, в восточных белых одеждах, засевший средь кучи мешочков, набитых сушёными растениями. — Специи и травы прямиком с юга! Покупайте, не проходите!

— Галисийские ружья и прицелы! — старается перекричать его другой торгаш в бронежилете, разложившие оружие и прицелы на гнилых досках прилавка. — Для любого охотника на любую дичь лучшее подспорье!

— Мелкая техника из Каталонии! — уже орёт иной купец в жёлто-красном расшитом золотыми нитками кафтане, нависший над телефонами, потёртыми и клееными-переклеенными ноутбуками.

Мужчина слегка улыбнулся и произнёс:

— Слушай, Сериль, может тебе проще купить телефон, чем ремонтировать ту рухлядь?

— Нет, пап, — воспротивилась девушка. — У нас и так денег не хватает, а ты ещё что-то хочешь купить. А тот, хоть и старый, но хороший.

— Какая ты у меня бережливая, — отец на ходу положил девушке правую руку на левое плечо, заключив её в объятия. — Дочь.

— Вся в маму, — посмеялась девушка и тут же сделалась мрачной, с интересом вопрошая. — Отец, а откуда все эти торговцы? Их тут столько и в разных одеждах. Чем они вообще торгуют?

— Ты не знаешь, откуда пришла вся эта рыночная шушера? — удивился Карлос. — Я думал, что двадцать лет достаточно, что бы всё узнать о месте, где живёшь.

— В Граде я знаю, что лежит на прилавках, а вот тут редко бываю, чтобы знать об этом месте много.

— Хорошо, дочка. Все они пришли со всех сторон наследства государства, которое тут раньше существовало. Тут и каталонцы, и галисийцы, и баски, и из Мадрида люди есть. Андоррцы и арагонцы тут редко, но бывают. Все они люди из государств испанских… Конфедерация Андорры, Каталонии и Валенсии, Галисийская Республика, Королевство Арагонское, Мадридская Республика и прочая, прочая, прочая… долго перечислять.

— А чем торгуют?

— Тем, что удаётся перекупить или утащить из городов. Производства практически нет, кроме наркотиков и пищи, вот и пожинают то, что осталось от экономики… Испании.

— Испании? Ты о том очень древнем государстве?

— Да… посмотри вокруг, и ты увидишь его расхищенное наследство… всё оно на прилавках. Флаги, под которыми ходят торговцы тоже родом из той стародавней страны. Практически всё оттуда. Даже название этого места — Аскасо, тоже было дано той страной.

— И откуда ты всё это знаешь?

— Ответ прост, Сериль, я читал об этом.

— Знаешь пап, ты так говоришь, что мне кажется, и маме, ты скучаешь по тем временам.

— А что в них было плохого? Разве в этой помойке жили наши предки?

— Прошу тебя, только тише, — забеспокоилась девушка, — ещё «багрянники» услышат, а я… не хочу потерять отца.

— Хорошо, дорогая… хорошо.

— А кому служат все эти торговцы? Я про наших, а не иноземных. Служители их не трогают, но им они не прислуживают.

— Сэр-магнаты, — с нотой гнева ответил Карлос, — наиболее зажиточные и властны люди. Они проникли во все сферы жизни, они везде и повсюду. Каждое хозяйство, каждый торговец платит им, являясь частью гильдий, которые образованы и подчиняются сэр-магнатам. У нас две власти — Приход и сэр-магнаты, но даже среди кучи богатеев на пирамиду взошли те, кто утопил в крови остальных и подмял под себя слабейших. Это огромные семейства, самые богатые и самые влиятельные, они не просто власть, они есть вершители того, что тут происходит.

— И почему же они не могут помочь всем больным и обделённым? — наивно спрашивает Сериль. — Понимаю, деньги и власть, но разве оно того стоит?

— А зачем им делиться? Ты посмотри вокруг, люди фанатично верят в Приход, и не желают подняться против, — Карлос опасливо обернулся, — «багрянников», назовём это так. А они убеждают, что нищета и разруха это хорошо. Они променяли свободу на поклонение и цепи, добровольно, а поэтому, зачем делиться, если можно брать всё?

— Ладно, пошли дальше.

Отец, всегда сдержанный и хмурый, вместе с дочкой, которая рада от того, что отдала телефон, идут дальше по рынку, общаясь на различные темы. Но тут семейную идиллию нарушила наглость одной из рыночных крыс — некий парень, чумазый как свинья, в тёмных оборванных обносках, вроде какой-то футболки, штанин, оборванных под шорты и в босоножках, со всего маху ударяет девушку за пятую точку,

— Ай! — закричала Сериль. — Кто там офигел так!

Вместе с дочкой повернулся и отец, рассматривая, кому нужно зубы выбить за подобную дерзость и видит, как с самодовольной улыбкой стоит парень.

— Ну чо, девочка, задом тут так виляешь просто так. Хочешь им заработать на жрачку себе?

Рыночные люди прекратили процесс торговли одномоментно, обратив свои глаза на картину происходящего. В это время из толпы выделились два амбала, в одеждах из синтетической ткани, выломавшие руки девочке и заломившие её.

— Да ты скотина! — кинулся с ножом на дерзкого паренька мужчина.

— А-нет, — покачивая пальцем у носа Карлоса начал парень, указав на золотое украшение, вшитое в футболку, — ты видишь значок ромба у меня на груди. Ты же понимаешь, кто я такой. И ты не посмеешь на меня напасть, опущенка, — и, обхватив шею мужчины, пытаясь взять его под плечо, несмотря на небольшой рост, попытавшись сымитировать «дружеский» разговор. — Ну что папаша, как будем решать… на сколько отдашь нам свою девчулю? На час или два. Знай дядя, с нами шутки плохи!

Наглость и спесь «младших агентов Прихода» практически безгранична. Они, прикрываемые Большим Приходом — огромной тоталитарной сектой, захватившей власть в Пиренейской Теократии, лишились всякого стыда. У них иммунитет, ибо они «люд приходской», а значит, на них никто не может напасть или ударить, а любое нарушение закона трактуется как «воля Кумира». Грабежи и изнасилования, убийства и избиения — обычное дело этих собак и только Пасторы Прихода могут их во время приструнить, чтобы они всех не перебили и было кому платить налги и подати.

— Батя, — снова с наглостью заговорил парень. — Мы тебе по-хорошему предлагаем деньги, ведь силой можем взять. Пусть приучается твоя девочка зарабатывать нужным местом.

Карлос увидел, что его дочь зажата двумя громилами. Она бойкая и пытается вырваться, но это у неё не получается, ибо сильные руки её держат хорошо. Ему противно от одной мысли, что он может продать её кому-то, а от одного раздумья, что с ней сделают, мужчина готов сойти с ума. Вспыхнувшую агрессию и желание придушить агента он подавил, выбирая путь холодного разума.

— Хорошо, — сухо выговаривает отец и ловит нужный момент, когда от удачи нападения три отморозка получили удовольствия и уходят в полёт мечтаний, раздумывая, как будут развлекаться, а беспомощная и немая толпа узрела очередной однотипный финал похожей, как и остальных, драмы, вернувшись к делам.