Нил Стивенсон - Интерфейс

– Эй, Патти, – позвал Мел. – Тебе в ближайшее время не понадобится проделать с губернатором Коззано что-нибудь медицинское?

Патриция не имела ни малейшего представления, как вести себя с людьми родом не из Тасколы. Она застыла посреди столовой, краснея, вытирала руки и ошарашено глядя на Мела.

– Медицинское?

– Я хочу знать, – сказал Мел, – не возникнет ли у губернатора нужда в медицинских процедурах в следующие несколько часов, имея в виду прием лекарств, терапию и тому подобное. Или же твои обязанности в это время будут носить исключительно хозяйственный характер – приготовление еды, гигиенические процедуры и так далее?

Патриция скосила глаза вниз и влево. Рот ее слегка приоткрылся. Она была в полном замешательстве.

– Спасибо, – сказал Мел и широко развел руки, чтобы схватиться за ручки больших раздвижных дверей, отделяющих столовую от гостиной. Он с грохотом захлопнул их, оставив Патрицию с той стороны. Затем он подошел к другой двери, которая стояла нараспашку, и пинком откинул стопор.

– Туда или сюда, Дружок. Решай! – скомандовал он.

Дружок IV, золотистый ретривер, запрыгнул в комнату и тут же отскочил в сторону, чтобы не зашибло дверью.

– Не хочешь отлить?

– Нет, – сказал Коззано.

– Для парня, который совершенно вымотался, выглядишь неплохо.

– А?

– Ты так много работал над планами кампании, что переутомился. Пришлось тебе взять отпуск на пару недель. Пока ты отдыхаешь, за тебя трудятся твои умелые сотрудники.

Мел плюхнулся на табуретку рядом с Коззано и принялся тереть подбородок. Щетина у Мела росла быстро и густо, и ему приходилось бриться дважды в день. Если он принимался чесать подбородок, то это означало, что он занят общей оценкой ситуации в мире.

– Собирался вышибить себе мозги, так ведь?

– Ага, – сказал Коззано.

Мел обдумал это признание. Вид у него был не слишком потрясенный. Идея не вызвала в нем сильного эмоционального ответа. Он, казалось, взвешивал ее точно так же, как он взвешивал любую другую мысль. Наконец он пожал плечами, неспособный вынести ясный вердикт.

– Ну что ж, я никогда с тобой не спорил, всего лишь давал советы, – сказал Мел.

– Да, нет.

– Прямо сейчас мой совет такой, что решать исключительно тебе. Но существует несколько факторов, о которых ты, возможно, не знаешь?

– А?

– Ну да. Я уверен, ты задумывался, каково этого – провести двадцать, тридцать лет в таком состоянии.

– Ты выиграл «Камаро»! – сказал Коззано.

– Ну так вот, возможно, тебе не придется. Я получаю, как бы это сказать? – запросы от людей, которые, возможно, обладают возможностями по лечению таких болезней.

– Лечению?

– Ну да. Если верить этим людям, ты сможешь вернуть большую часть того, что потерял. Может быть, даже все целиком.

– Как? Дыня протухла.

– Верно, – ответил Мел без запинки, – твои мозги поджарились. Капут. Крякнули. Их не вернуть. Но некоторые связи можно подключить по новой. Заменить сгоревшие участки искусственными устройствами. Ну или так мне сказали.

– Где?

– Какой-то исследовательский институт в Калифорнии. Один из карманных проектов Кувера.

– Кувер, – Коззано тихо хихикнул и покачал головой.

Дуэйн Кувер был современником Коззано-отца. Как и Джон Коззано, он поймал удачу за хвост во время войны. Он был миллиардером из тех, о ком никто никогда не слышал. Он жил посреди песчаных частных владений где-то в Калифорнии и почти не покидал их, кроме как ради матча в гольф с экс-президентом или отставной кинозвездой. Его внучка Алтея училась в Стенфорде вместе с Мэри Кэтрин и их круги общения слегка соприкасались ободьями.

Джон Коззано и Дуэйн Кувер во время и после войны провернули ряд сделок, но не были особенно близки. Некоторые люди считали их своего рода соперниками, но эта идея была далеко от истины. На фоне состояния Кувера семья Коззано была карликами. Он состоял в совершенно другой лиге.

– Со мной связался один из адвокатов Кувера, – сказал Мел. – Повод был явно надуманный. Он говорил о лейкемии.

После того, как от лейкемии умерла Кристина, Коззано основал благотворительную организацию, спонсирующую исследования в области лейкемии и оказывающую помощь ее жертвам. Дуэйн Кувер, проявлявший большой интерес к медицинским проектам, внес в нее крупный вклад. Поэтому не было ничего необычного, что люди Кувера общались с людьми Коззано.

– В общем, мы с ним беседуем, и тема нашего разговора – тривиальные вопросы, связанные с налогами. Мне становится интересно, с чего этот парень, старший партнер в крупной фирме из Эл-Эй, обсуждает со мной проблемы, с которыми без труда разобрались бы наши секретари. И тут он говорит: «А что сейчас поделывает губернатор?». Прямо вот так.

Коззано рассмеялся и покачал головой. Просто невероятно, до чего стремительно расползаются слухи.

– Ну, короче говоря, он вваливает большие деньги в исследование проблем вроде твоей. И он определенно меня прощупывал.

– Достань мне телефонные книги, – сказал Коззано.

– Больше информации на эту тему? Я знал, что ты это скажешь.

Коззано поднял правую руку, сложил пальцы пистолетом и опустил большой палец, как курок.

– Верно, – сказал Мел. – Пуля в голову – самая экспериментальная из всех видов терапии.

В следующий раз доктор Радхакришнан услышал о мистере Сальвадоре несколько дней спустя, когда в его кабинет поступили две посылки, доставленные сотрудниками компании ГОСПОД – Глобальной Оперативной Службы Почтовых Отправлений и Доставки. Одна посылка была маленьким ящичком. Вторая представляла собой длинный тубус. Доктор Радхакришнан помедлил, прежде чем распаковать посылки, дивясь на их чистое геометрическое совершенство. В Индии и по большей части в Соединенных Штатах почтовые отправления были грязными, ободранными, далекими от идеала объектами. Посылки приходят завернутыми в защитные слои дешевой пористой коричневой бумаги и обвязанными рыхлым шпагатом; содержимое выпирает по углам сквозь обертку, покрытую различными пометками, а их форма не в ладах с геометрией. Адрес написан маркером или шариковой ручкой, древнего вида штампы, только что от гравировщика, пятнают их вместе с пометками различных почтовых отделений.

Мистер Сальвадор не желал иметь с этим явлением ничего общего. Когда мистеру Сальвадору требовалось что-нибудь отправить, он прибегал к услугам ГОСПОД. Это было самое громкое имя в индустрии экспресс-отправлений. Почта мистера Сальвадора исключала использование любых субстанций на основе бумаги. Никаких волокон. Ничего бурого. Обертка представляла собой непробиваемый пластиковый кожух с гладкой тефлоноподобной поверхностью, белой и бесшовной, как покровы Христа. Обе посылки пестрели яркими, блестящими, ламинированными самоклеящимися ярлыками ГОСПОД. Чистоту этих ярлыков, как и поверхность посылок вообще, не оскверняли сделанные вручную пометки. Все было отпечатано на компьютере. На каждом из ярлыков присутствовал собственный штрихкод. Некоторые из них содержали сведения об адресе. Некоторые открывали взору цепочки загадочных цифр. Некоторые были связаны со страховкой и другими юридическими материями, четвертые же, будто медали на груди офицера, просто отмечали заслуги.