Александр Басов - Потускневшая жемчужина

Бортовая вычислительная система успешно опознала четверых пассажиров, а с идентификацией пятого возникли проблемы. Судя по всему, у него отсутствовал не только хелф-чип, но и пасс-чип, что само по себе было очень странным явлением. В обитаемой Вселенной хватало захудалых мест, где о чипах здоровья люди могли только мечтать, но в цивилизованном мире хелф-чипы единого стандарта давно стали привычным устройством. Другое дело — чип, содержащий паспортные данные. Вероятность встретить человека без пасс-чипа не намного превышала вероятность встречи с самостоятельно пережившим все исторические эпохи динозавром.

Как биологический объект во плоти и крови, пятый пассажир присутствовал сейчас в салоне штабной авиетки, но назвать его полноценной частью человеческого социума было нельзя. Он каким-то образом ухитрялся существовать сам по себе, будучи лишённым всех прав, которыми мог воспользоваться, и обязательств, которым должен следовать.

Пасс-чип представлял собой дешёвое массовое устройство, защиту которого было нетрудно обойти, обладая средним уровнем навыков, необходимых для такого рода вмешательств. Этим регулярно пользовались десятки, если не сотни тысяч людей, предпочитавших скрывать свою личную информацию, прячась за вымышленными именами. Официально государственные органы не одобряли самовольного перепрограммирования пасс-чипа, но смотрели на всё это сквозь пальцы, кроме тех случаев, когда изменение персональных данных могло помочь с уклонением от уплаты налогов, или повлиять на ход избирательной кампании. В этих случаях производилась никогда не дававшая сбоя ДНК-идентификация подозрительных личностей. Несмотря на это, отсутствие паспортного чипа рассматривалось, не как правонарушение, а как экстренная ситуация, при возникновении которой человеку требуется незамедлительная помощь властей.

Было зафиксировано несколько случаев, когда психически неуравновешенные люди сознательно удаляли свои пасс-чипы, пытаясь придать этому некую форму социального протеста. Вряд ли кто-нибудь из них думал о последствиях такого шага, не предполагая, что протест останется незамеченным. Избавившийся от пасс-чипа человек выпадал из привычного для себя мира, как будто попадал в другое измерение. У него исчезала возможность открыть двери собственного жилища, оплатить покупки, или воспользоваться транспортным средством. Он не мог рассчитывать на помощь никаких социальных служб, кроме медицинской, да и то, с большой оговоркой. Номер полиса социального страхования в базе данных хелф-чипа не значился, поэтому объём предоставляемой помощи мог быть только самым минимальным.

Тиган оставила в полётном дневнике запись «экстренная ситуация», после чего запросила доступ к бортовому медицинскому сканеру с возможностью дистанционного контроля состояния здоровья. Теперь можно было на законных основаниях подключиться к системе видеонаблюдения за пассажирским салоном. Инструкцией предписывалось не прослушивать разговоры, ограничившись только изображением. Направив прицельный курсор сканера на «старикашку», Тиган получила информацию о текущих параметрах жизнедеятельности. Сканер оценил биологический возраст пассажира в двести двадцать шесть стандартных лет.

«Вот это антиквариат! Как он ещё не рассыпался? Столько времени жить в одном и том же теле… Если у него хватает средств на поддержание здоровья, то вполне мог бы позволить себе менять клонов каждые пятьдесят лет. Дешевле бы обошлось».

Она сравнила данные старикашки с той информацией, которую передавали хелф-чипы остальных пассажиров. Судя по мозговой активности, частоте сердечных сокращений и ритму дыхания, трое мужчин вели между собой какую-то беседу, тема которой была всем одинаково интересна. Не принимала участия в разговоре секретарша Пулавски и Хью, находившийся в состоянии глубокого медитативного покоя.

Выяснить, что они там обсуждают, очень хотелось, но придумать причину, которой можно было бы оправдать прослушивание пассажирского салона, Тиган не смогла. Причина — словно козырная карта, наличие которой обеспечивает превосходство в игре. Не имея на руках козырей, пришлось бы долго объяснять после полёта, какая такая необходимость заставила пилота влезать в частные разговоры капитана со своими гостями.

Ознакомившись с параметрами траектории входа в плотные слои атмосферы, которые предложил компьютер, Тиган внесла в программу полёта собственные поправки. Электронные мозги долго не могли понять, почему пилот отказался от оптимальной траектории, предпочтя ей более энергозатратный вариант. Необходимость снижения вероятных перегрузок компьютер в расчёт не принял, поэтому пришлось отвечать на бесчисленные вопросы, типа «Вы уверены в необходимости выбранного режима?». Закончив программирование автопилота, Тиган заскучала, и от нечего делать взялась пролистывать настройки медицинского сканера. Было забавно взглянуть, каким противным выглядит лицо старикашки при поперечных и продольных томографических «срезах». Дойдя до функции «анализатор движения», она от неожиданности ойкнула. Помимо информации о сократительной способности мышц и подвижности суставов, на мониторе появился текст, возникший в результате считывания артикуляционных движений с губ говорившего человека.

Быстренько оценив открывшиеся перед ней возможности, Тиган сфокусировала анализатор движения только до области губ, одновременно расширив границы применения на весь пассажирский салон. Теперь, как только губы кого-нибудь из пассажиров начинали шевелиться, анализатор считывал артикуляцию и преобразовывал её в текст. Знаков препинания программа не расставляла, их приходилось додумывать, способы передачи эмоциональной окраски тоже отсутствовали, но уловить смысл сказанного было можно.

— …демократия — самая отвратительная из форм организации человеческого общества. — сказал старикашка.

Пулавски: Без дополнительных аргументов нам сложно принять это спорное утверждение. Не так ли, капитан?

Ллойд: Поясните, Иренеус, что вы имеете в виду. Идёт ли речь о демократических принципах вообще, или вы решили раскритиковать общество, основы которого были заложены ещё древними греками.

«Забавное имя у старикашки, — подумала Тиган, — надо бы вписать его в полётный лист, но мне пятого пассажира официально никто не представил, поэтому сойдёт и так».

Иренеус: Не будем касаться греков, или кого бы то ни было столь же древнего. Я говорю об устройстве современного нам с вами общества, которое кто-то по недоразумению или в силу недостатка образованности считает демократическим.

Пулавски: Хорошо. Если вам так претит слово демократия, давайте обойдёмся понятием гражданское общество. Это будет точнее, современнее и без всякой примеси древних греков.