Максим Бочковский - Нераскрываемые преступления

— А они оставили нам иной выход?

Аливчеев поднялся и прошёл в центр комнаты.

— Господа, на дворе 200бой! Вы уверены, что у нас есть ещё хотя бы неделя для манёвров?

Все присутствующие примолкли. Тишина казалась непроницаемой, поэтому штатский аж вздрогнул, когда, как гром среди ясного неба, заголосил телефон, стоящий на столике.

— Алло!

—

— Что?

Задоски тут же метнулся к «советнику». На его лице явственно читалось: «Ну что ещё там произошло?». Штатский прикрыл ладонью трубку и прошептал:

— Они здесь! Мастер Людвиг и ещё двое. Они у входа и требуют, чтобы их впустили.

— Впускайте, — резко скомандовал следователь, предварительно переглянувшись с Аливчеевым и получив от него одобрительный кивок.

Не прошло и минуты, как дверь отворилась и на пороге тёмной комнаты появилась делегация из трёх почтенных господ довольно эксцентричной наружности.

— Сутки, обусловленные в ультиматуме, прошли, а ответ от вас так и не поступил. Мы решили придти за ним сами.

— Добро пожаловать, мастер Людвиг, — поднялся Штатский.

— Пожалуйста, без церемоний, не до этого сейчас! Мы хотим услышать ваше решение. Мы работаем вместе или вы предпочитаете всепланетарную катастрофу?

— Мы готовы выслушать любые ваши предложения, мастер Людвиг, — кивнул Аливчеев.

— Прежде всего, у нас вопрос. Где профессор Нарштейн? Надеюсь, вы его не устранили?

— Нет, — отозвался Задоски. — Он в надёжном месте.

— Где?

— Это важно? — решил уточнить «советник».

— Если вы хотите спасти планету, то да. По всей видимости, этот учёный — единственный человек на Земле, у кого есть реальный план, вместо ваших бредовых прожектов.

Штатский рухнул на стул.

— Он у меня, — наконец выдавил из себя он. — На одной из моих загородных дач.

— Одной из?

Тот, кого называли мастером Везувием, ехидно ухмыльнулся, стоя за спиной Людвига.

— Он там гостит, — не поняв его иронии, вспылил «советник».

— Мы верим, — вполне серьёзно протянул главный мастер. — К нему можно наведаться?

— Когда?

— Чем, скорее, тем лучше. Ситуация с каждым часом всё больше ухудшается. Люди, всё чаще сами не понимая почему, хватаются за оружие. Любое, какое только под руку попадется. Вы знаете, насколько за последние недели выросло число убийств на бытовой почве? А стычек молодых людей с правоохранительными органами? По всей планете, не только там, где проводятся футбольные матчи, хотя там в особенности.

— Знаем, — буркнул Задоски. — В моем доме недавно сын убил всю семью, то есть отца, мать, бабушку и сестру только потому, что ему подали подгоревший ужин.

— Вот, вот. Дальше, как вы понимаете, будет только хуже! Нам надо идти, и идти немедленно.

— На машине за час доберёмся, — кивнул Аливчеев.

— У нас свой транспорт, — развернувшись, бросил через плечо Людвиг.

Профессор Нарштейн с заклеенной пластырем щекой лежал на кровати и читал какой-то нейтральный журнал. К политической информации его, по приказу «советника», не допускали.

Нарштейн уже несколько дней жил в этом доме. Неплохая обстановка, два этажа, все удобства, разве что стены золотом не отделаны. Вот только за пределы коттеджа выходить строжайше запрещено, а на всех дверях стоит охрана с автоматами и правом стрелять на поражение в случае попытки охраняемого к бегству. Но, в крайнем случае, и к этому можно привыкнуть. Страшно другое — мысли. Постоянное понимание того, что он единственный кто может спасти мир, но не в состоянии этого сделать. Дни шли за днями. Очередной крестик на календаре возвестил о наступлении Нового 200бго Года. Дай бог не последнего.

Профессор поднялся с кровати и подошёл к двери. Ему показалось, что к коттеджу подъехала машина. Никого постороннего сюда занести не могло, в этом учёный уже успел убедиться, значит, кому-то там, наверху, стало неуютно сидеть на неминуемо сгорающем троне их псевдонаучных идей. И точно — снизу послышались голоса, затем группа людей стала подниматься по лестнице в его комнату.

Надо бы занять прежнее горизонтальное положение на кровати, дескать, учёного совершенно не интересует, кого там так сильно припекло, что они вспомнили о скромном профессоре. А, кстати, ими же несколько дней назад и похищенном.

Открылась дверь, в комнате показались четыре человека — «Советник», Аливчеев, Задоски и рослый седой господин, кажется, его фамилия Сидоренков, но да бог с ним. Первым заговорил «советник»:

— Там внизу люди. Хотят с вами поговорить.

— Хотят поговорить, пусть поднимаются.

— Слушай ты, — не выдержал следователь, — тебе почтенные господа честь оказали, возможно, привлекут опять к делу, а ты артачишься.

— Я не хочу больше участвовать в массовом самоубийстве. Или как там у Джор-Эла? Поголовном убийстве.

— Мы хотим спасти планету.

— Вы её уже спасли, господа хорошие. Дальше некуда. Конечно, откуда вам было знать тогда, что к дестабилизации приведёт ваша собственная деятельность.

— Вы намекаете на то… — начал, было, Сидоренков, но Нарштейн его перебил.

— Я не намекаю. Я говорю открытым текстом. Земле ничего не угрожало, пока вы не взялись её спасать.

— Это меня сейчас интересует меньше всего, — вступил в разговор Аливчеев. — Я хочу знать — Мастер Людвиг прав? Вы действительно знаете, как восстановить равновесие?

Ага, значит там, внизу, мастер Людвиг. Дело совсем погано, раз власти обратились за помощью к братству.

— Я могу попробовать, если ещё не слишком поздно.

Через несколько минут группа людей спустилась по лестнице на первый этаж, мимо стоящей у её основания охраны. Профессор Нарштейн даже переоделся с домашнего в официальный костюм. Видимо, мастера он всё же уважал, при «патриотах» он так и расхаживал в растянутых штанах, то и дело с него сползающих.

— Здравствуйте, господа.

Всё трое братьев кивнули, отвечая на приветствие учёного.

— Что вам надо, чтобы начать работу немедленно? — взял быка за рога Людвиг.

— Я не уверен, что смогу что-то сделать. Надеюсь, вы понимаете?

— Понимаю, ситуация сложная, но повторю свой вопрос, что вам надо чтобы попытаться что-то сделать?

— Я прошу перевести меня в хорошую лабораторию.

— Нет, — оборвал его Задоски, — но мы перевезём лабораторию сюда. Вас это устроит?

— Устроит. Ещё мне нужен компьютер.

— Хорошо, — кивнул «советник». — Но только без выхода в Интернет.

— Это мне не понадобится. Я хочу только, чтобы меня не беспокоили, не торопили и не командовали мной.

— Это обещаю вам я, — ухмыльнулся в усы Людвиг. — Завтра вы приступаете к работе и да поможет нам создатель!

В тёмной комнате работал телевизор. Дикторша с непроницаемым видом рассказывала о беспорядках на улицах города.