Максим Бочковский - Нераскрываемые преступления

Очнувшись, следователь схватился за телефон. Кровь, не останавливаясь, шла у него отовсюду, откуда только могла идти. Не отвечает! Домашний тоже молчит! Сергей сорвался с места и помчался к машине, надеясь, что ещё не слишком поздно.

Стремглав вбежав на этаж друга, Томченко принялся колотить в железную дверь, видимо, в волнении, напрочь позабыв о существовании такого устройства, как звонок.

Он мчался по ночной Москве на полной скорости, боясь опоздать. Чуть при этом не влетел в столб, едва вписавшись в поворот, но вот он здесь, ждёт у двери и молится, чтобы кто-нибудь ему открыл.

Скоро дверь, не спеша, отворилась. В проёме появился Керенский. Сергей облегчёно выдохнул.

— Где она?

— Кто?

Кажется, его молодой помощник ещё не возвратился из царства морфея.

— Твоя ночная спутница.

Пётр изменился в лице. Он отодвинул следователя в сторону, сам вышел из квартиры и прикрыл дверь.

— По-моему тебя не должно касаться, с кем и когда я встречаюсь.

— Это она Петь! Убийца!

— Ты что, спятил?

— Нет, к сожалению. Я концентрировался на убийце и её жертве, и увидел вас в пикантном, так сказать, состоянии.

— Ты что, за нами подглядывал?

— А ты что, меня не слышал?

— Слышал я весь этот бред! Должен сказать, что у тебя сбой в системе. Отремонтируйся сначала, а уж потом приходи с обвинениями!

— Меня мои способности никогда не подводили!

— Да? А ты когда последний раз посещал своё сознание? Может, за это время у тебя там всё поржавело?!

— Слушай, ты…

— Нет, я тебя уже слушал. Давай-ка теперь ты послушай меня! Уйди по-хорошему, ладно? Завтра рано вставать, да и Диана там заждалась уже.

— Ага, Диана значит! Ну, ну!

— Вздумаешь её преследовать, расскажу твоей официантке. Посмотрим, какую выволочку она тебе устроит тогда.

Томченко хмыкнул.

— Будь, по-твоему. И всё же, аккуратнее там, хорошо?

— Ну, разумеется. Я же, как никак, тоже «твердынец» и не из последних в нашем деле!

Керенский пожал руку старшему товарищу и вернулся в квартиру. В спальне лежала его случайная знакомая. Она проснулась и теперь смотрит на него ехидными глазами.

— Что-то случилось?

«А ведь и правда — есть сходство с фотороботом», — мелькнуло в голове у Петра, но, отогнав абсурдные по его убеждению мысли, вернулся под одеяло.

— Нет, всё в порядке. Начальник приходил.

По лицу девушки скользнула тень.

— Начальник говоришь? Интересно!

Керенский прищурился и лёг на подушку. Странно всё это! Ой, как странно!

Поздним вечером, шлёпая по растаявшему прямо под Новый Год снегу, брёл человек с растрёпанными седыми волосами.

Профессор Нарштейн был доволен. Всё произошло на удивление легко и согласно его планам. Завтра всё решится и пусть тогда все эти учёные, во главе с «советником», катятся ко всем чертям. Он уверен — всё ещё можно исправить, но только если эти «патриоты» перестанут путаться под ногами.

Сзади зажглись фары автомобиля. В следующий момент мир для Нарштейна перевернулся. В миг он оказался лежащим на асфальте лицом в грязный снег. Завизжали тормоза. Удара не было. Нет. Рефлекс сработал. Только сейчас профессор понял, что в последнюю секунду отпрыгнул от несущейся за ним машины. Затем поднял голову и увидел, что она разворачивается, дабы пойти на второй заход.

«Они всё-таки на это решились! Безумцы! Им мало той дестабилизации, которую они уже устроили?»

Нарштейн вскочил на ноги и побежал в сторону от дома. Фары настигали, однако где-то здесь, рядом, есть заграждение.

Сквозь лобовое стекло водитель ясно увидел, как, буквально в сантиметре от него, «цель» перепрыгнула перетянутую через дорогу цепь. Дальше ехать было некуда. Киллер вышел из автомобиля и побежал за учёным, который с прытью юноши нёсся по улице. Прогремели выстрелы. Две пули отправились в свободный полёт в сторону неба. Только теперь профессор Нарштейн счёл за благо остановиться и поднять руки.

— Скажите вашим нанимателям, что они совершили ужасную ошибку. Послушайте, вы же сами…

Договорить ему не удалось, рукоятка пистолета соприкоснулась с затылком. Учёный потерял сознание ещё до удара лицом о землю.

Сергей Томченко перешагнул порог забегаловки, расположенной напротив его дома.

Некоторое время назад, ему позвонила Анна, его знакомая, работающая здесь официанткой, и попросила о встрече. Это следователя немного озадачило, обычно он звонил ей, когда хотел расслабиться. В следующий момент, его озадачило ещё сильнее, после того, как она отказалась придти к нему. Такого не было никогда, чтобы любовница назначила Сергею свидание у себя на работе. Иногда он приходил в кафе, но всегда сам.

Теперь, теряясь в догадках, Томченко открыл дверь и тут же увидел Анну. Женщина обслуживала столик и незаметно для остальных кивнула своему другу, давая понять, что скоро к нему подсядет. Следователь присел и заказал воду, минеральную, без газа.

— Я хотела с тобой поговорить, — подойдя, вздохнула Анна.

— Это я уже понял. Что-то случилось?

— Нет. Просто я вчера встретилась со школьной подругой.

— И что?

— Мы поговорили, и я вдруг почувствовала пустоту, понимаешь?

— Нет, — честно ответил Сергей.

— У неё есть семья, дети. Дом, в конце концов.

Томченко отпил глоток. И посмотрел на женщину исподлобья.

— Ты хочешь, чтобы я купил тебе дом? Может быть, ещё у пруда в Подмосковье?

— Я замуж хочу! За тебя желательно!

Стакан громко ударил по столу, но этого всё равно никто не услышал. Шумная публика продолжала вести между собой разговоры, смысл которых давно уже сводился к одному: «Ты меня уважаешь?». Официантки разносили подносы и попутно посылали матом, то и дело норовивших к ним пристать клиентов, постоянная обстановка всех московских притонных заведений.

— Ты понимаешь, что ты говоришь? — наконец пролепетал Сергей. — Ты же меня хорошо знаешь.

— Я специально хотела встретиться на нейтральной территории, чтобы ты не сумел меня уговорить. Теперь выбирай.

— Это ультиматум?

— Понимай, как знаешь. Я не хочу рвать с тобой. Видит бог, как я этого не хочу! Но придется, если ты не изменишь что-нибудь в наших отношениях!

— И как ты себе это представляешь? Фата, белое платье, вальс Мендельсона?

— Серёж, мне не 18 лет! Я детей хочу! Скоро поздно будет!

— А я хочу вернуть мой отдел, дела, которых меня лишили. Не всё в жизни бывает так, как этого хотят люди.

— Значит, ты отказываешься?

Следователь потёр переносицу.

— А у меня есть время подумать?

— Есть. Ты можешь думать, сколько тебе будет угодно, но только, пока я не получу окончательного ответа, видеться с тобой не буду.

Свежий воздух ударил в лицо. После душной забегаловки хотелось вздохнуть полной грудью, что Томченко и сделал. Затем присел на скамейку в парке и запрокинул голову. Звёзды! Как давно он не обращал на них внимания! Вдруг вспомнился фрагмент из фильма «Люди в чёрном»: «У нас никогда не хватает времени смотреть на них, а они такие красивые»! Что, правда, то, правда. Звезды и на самом деле очень красивые. Такие яркие! Сегодня особенно почему-то. Как не пытается история погасить в людях любовь к свободе, у неё ничего не получается! Но вот звёзды тускнеют! Медленно, но верно. Да и как им не тускнеть, если люди сами способствуют этому, то и дело приводя на троны разных тиранов и диктаторов. Если верить тому, что: «За грехи всех жизней наших, время смут карает нас», становится понятно, откуда берутся всякие Петры I и Иосифы Сталины, сажавшие людей в тюрьму за вольнодумство. В советское время можно было думать только так, как велит Центральный Комитет. Мысль влево, мысль вправо — расстрел! Вот звёзды и тускнеют.