Максим Бочковский - Нераскрываемые преступления

— Когда? — наконец пришёл в себя Томченко.

— Как я уже говорил, я не знаю точную дату, но думаю, они знают. Обратитесь к Аливчееву. От себя могу только сделать прогноз, исходя из анализа сложившейся обстановки. Скоро. И очень.

— Недели, месяцы ли, дни? — продолжал интересоваться Сергей.

Ответ прозвучал как приговор.

— Дни!

Керенскому показалась, что где-то внутри него начинает ползать червячок паники, и только его прирожденное мужество помогло ему не вылететь из больницы с криками ужаса и отчаянья.

«Советник» со всей силы ударился лбом о стол, и замахнулся, чтобы повторить попытку размозжить себе череп.

— Успокойтесь, пожалуйста, — прозвучал, так неуместный в данной ситуации спокойный, голос Аливчеева.

— Помирать так с музыкой? — горько усмехнулся тот. — С плясками и криками ура?

— Кто сказал умирать? Лично я умирать не собираюсь.

— Вы изобрели вечный двигатель, чтобы улететь на нём в другую галактику? Или может быть машину времени?

— А второе не далеко от истины.

— Да бросьте вы шутить. Всё приехали. Конечная остановка. Пассажирам просьба освободить вагоны.

— А в вас проснулось чувство юмора.

«Троцкий» облокотился на стол.

— Есть тут одна задумка. Лазейка если хотите. Один человек может спасти нас всех. Один «твердинец» с огромным, небывалым внутренним потенциалом. Мы говорили об этом с учителем, еще, когда Нарштейн работал на вашей даче. Мы договорились, что при неудачном раскладе именно к нему я должен буду обратиться. Скоро он придёт ко мне.

— С чего вы взяли, что он придёт?

— А как же, у него профессор. Уверен, он с ним уже переговорил и узнал обо всем, что вы натворили.

— Мы натворили, господин Аливчеев.

— Хорошо — мы так мы. Суть от этого не меняется. Сегодня он придёт и от того, решится ли он сделать то, что ему было предначертано или нет, будет зависеть судьба всего живого на этой планете.

— Думаете, он придёт прямо сегодня?

— Думаю, часа через два.

«Троцкий» закатил глаза.

— Когда мы приняли решение брать его к нам на учёбу, мы знали что ему суждено будет сыграть важную роль, но мы и подумать не могли насколько важную. Помню, как я в первый раз увидел его на койке медсанбата. Странно, такое ощущение будто рассказываю сон. Очень беззаботный, очень весёлый сон.

— Теперь вы понимаете, как чувствуют себя люди, болеющие раком, вспоминая прежнюю жизнь. Ту, где они жили, а не умирали.

Аливчеев опустил глаза и кивнул.

— Я подозревал, а в последние дни был уже почти уверен.

Подошёл Задоски, придвинул кресло, сел, посмотрел на старого соратника.

— И что, ничего нельзя сделать?

— Да нет, я буду жить ещё лет пять, если мы остановим это безумие. Идите Аливчеев и возвращайтесь с хорошими новостями. В лепёшку перед вашим бывшим сотрудником разбейтесь, только уговорите его спасти нас.

Дверь в старое здание из красного кирпича ему открыли за красивые глаза. Нет, серьёзно. Оказалось, что ребят с накаченными ушами, с которыми Томченко так любил пошутить, давно уже на входе нет, вместо них зияла новая аппаратура по сканированию сетчатки глаза. Посмотрите в окуляр — дверца и откроется.

Чёртовы новомодные приспособления. Сергей не любил технический прогресс за то, что он мешает реальному общению. С появлением телефона люди перестали ходить в гости, а Интернета — и вовсе слышать голос собеседника. Это не правильно. Как только в России распространилась услуга секса по телефону, Томченко сделал две попытки заняться этим с милым голосом на той стороне провода, а на третий же — высказал ни в чём не повинной телефонистке всё, что об этом думает, и впервые получил от процесса удовольствие. Зачем делать двери с фотоэлементом? Для безруких инвалидов? Может быть, там, в Америке, люди и разучились уже пользоваться верхними конечностями, но у нас-то с этим делом пока порядок? Лучше бы сделали, наконец, дорожные переходы для слепых, но ведь мы берём с запада только то, что круто, а означенные переходы — это, видимо, не круто и дохода никакого не несёт, одни расходы. Демократы хреновы. Человеколюбцы.

Задумавшись, Сергей не заметил, как прошёл по знакомому коридору в кабинет бывшего учителя. Кресло Ксандра пустовало. Зато рядом со столом спиной к двери стоял Аливчеев.

— Долго ты. Я уж думал не придёшь.

— Пришлось идти окольным путём.

По пути Томченко попал в зону военных действий милиции с гражданами. В ход шли водомёты и специальные газы, предназначенные для разгона демонстрантов, однако огромную взбесившуюся толпу невозможно было успокоить стандартными средствами, и потом, поскольку массовый психоз затронул и сотрудников правоохранительных органов, то те тоже мало понимали, что им нужно делать и откровенно шли врукопашную. Побоище, открывшееся глазам следователя, было поистине ужасающим, летели камни, всевозможный мусор, ругательства. Милиция теснила и избивала людей, до которых могла дотянуться буквально в кровь. Конечно, Сергей мог пройти сквозь них и остаться незамеченным, однако он решил поберечь силы твердыни. Предчувствие подсказывало ему, что они ему скоро понадобятся.

«Троцкий» постоял ещё некоторое время, затем развернулся и сел на стол.

— Ты хотел что-то у меня спросить?

— Хотел. Говорят, мы скоро все погибнем?

— Да, я тоже об этом слышал.

— И вы знаете когда?

— Знаю. Но прежде чем я скажу дату Армагеддона, хочу рассказать тебе и всё остальное, что тебе следует знать.

— Чего я ещё не знаю?

— Знаешь, что такое «нераскрываемые преступления»?

— Естественно, развёрнутая сеть отделов, занимающихся расследованиями особо сложных дел. Их сотрудники, люди с нечеловеческими способностями. Я был один из них пока, в 2001ом году, вы не свернули работающую как часы программу.

— А почему мы это сделали?

— Не знаю.

— Потому что ты сделал то, для чего собственно всё и создавалось. «Нераскрываемые преступления» выполнили свою задачу.

— Не понимаю. Какую задачу?

— Главную. Много лет назад учитель Ксандр увидел в далёком будущем конец света. Так же он понял, что в мире есть люди, старающиеся данный конец предотвратить. Ксандр решил, что должен, во что бы то не стало, найти и помочь им, направив все свои таланты на благое дело. Он решил, что это его великая миссия. Проблема встала мгновенно: как найти эту группу высокопоставленных ученых, политиков и военных? Пока только найти, о связи с ними речь тогда не шла. Учитель пошёл работать в прокуратуру, однако скоро выяснилось, что группа настолько засекречена, что даже через такой официальный орган к ним не подступиться. Решение пришло само собой — надо создать особый отдел. Он понимал что, занимаясь сложными делами, кто-нибудь, а может и он сам когда-нибудь, выйдет на них. Историю создания сети «нераскрываемых преступлений» ты знаешь, а теперь знаешь и цель всего этого мероприятия.