Максим Бочковский - Нераскрываемые преступления

— Кто ты?

— Эксперимент! Удавшийся, к сожалению! Помнишь ту обезьяну, которую ты уложил метким выстрелом? Ту генетически измененную, что сбежала из Сухумского питомника!?

— Ну!? Не очень понимаю… Откуда ты знаешь?

— Ты застрелил моего отца.

— Что?!

У Керенского заложило уши.

— Подожди, не может этого быть! Это было девять лет назад. А тебе явно восемнадцать. Ну, пятнадцать, но никак не меньше!

— Я быстро повзрослела, — кивнула Диана. — Но зато жить буду долго. Одна на этой планете. Смыслом эксперимента было путём особого скрещивания вырастить примата, который пережил бы ядерный холокост, а потом устроить поголовное переливание крови.

Девушка пожала плечами.

— Романтики! Хотели спасти всё человечество, не больше не меньше, а спасли одну меня. Вторую, более развитую, стадию эксперимента.

— Томченко был прав, — прошептал Пётр, — это ты убивала парней!

Всё так же, не смотря на молодого человека, Диана кивнула.

— Зачем?

— Чтобы дестабилизировать обстановку и приблизить конец. Я мечтала остаться одна и пользоваться всем, чего я не имела. Зайти в магазин и взять чего хочешь. Мой богатенький дед отказался от матери, и мы живём в клоаке.

— А об одиночестве ты не думала? Похоже, твои мозги догнали развитие тела только сейчас.

— Одиночество меня не пугало. Я привыкла быть одна. Увы, я полюбила и, увы, слишком поздно. Я не хочу жить без тебя.

Девушка вдруг обернулась. В глазах мелькнул безумный блеск.

— И я придумала, как нам быть вместе!

— О чём ты?

— Мы сделаем переливание. Я знаю, у меня универсальная группа. Так было задумано. Мы вместе переживём этот день и выведем новую расу людей. Мы станем Адамом и Евой нового мира.

— Вон! — внезапно завопил Керенский и отшатнулся. — Вон! И живи в своём долгом одиночестве и мире, о котором мечтала! Полагаю, это будет для тебя подходящим наказанием.

Диана пулей вылетела из комнаты. В дверях она ещё раз посмотрела на молодого человека. А вот он — нет! Резко захлопнул дверь и принялся набирать номер Томченко.

— «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

— Чёрт! — оскалился Пётр и встряхнул телефон.

После чего снова набрал номер.

— «Телефон абонент выключен или находится вне зоны действия сети».

Сунув мобильник в карман и успев кое-как напялить куртку, он, сломя голову, вылетел из квартиры

Через час Керенский без сил опустился на асфальт, подперев спиной стену дома.

За этот час он оббегал все места, где старший товарищ любил бывать. Не пропустил даже злачные заведения, которые Томченко давно уже не посещал, но тут (кто его знает?), вдруг в последний раз в жизни решил напиться и встретить конец в невменяемом состоянии? Однако его нигде не было. Нигде! Разговор с Анной не получился. Женщина была вялая, сказала, что не видела Сергея уже несколько дней. Где он, не знает, и знать не хочет. Странно себя вела, одним словом.

В общем, от бессилия хотелось выть на луну. Или лечь прямо здесь и сдохнуть к известной бабушке. Он и впрямь уже хотел прилечь в незнакомом загаженном переулке у незнакомого дома, как вдруг его мобильный зазвонил. В надежде Пётр схватился за телефон, но, увидев на дисплее высветившийся номер, разочаровано вздохнул.

— Чего ещё надо? — не слишком вежливо поинтересовался он.

— Прости меня, — послышался голос Дианы. — Прости, я должна!

— Что ты должна?

— Я его ненавижу. Он… Я тебя люблю, а его ненавижу!

— Где ты? Что ты делаешь?

— Я должна. Попробуй меня остановить. Всё! Удачи тебе!

Пошли гудки. И напрасно Керенский вопил в трубку проклятья, абонент его уже не слышал. Вот, что называется час от часу не легче! Хорошо, что это тёмный безлюдный переулок, больше напоминающий помойку, а то хорошо же он сейчас выглядит со стороны. Кого же искать, Диану или Томченко? Или, найдя Диану, он теперь уже найдёт и Томченко? Его бездыханное тело?! Встряхнув головой, отгоняя мрачные мысли, Пётр поднялся на ноги. Воспользоваться силой твердыни? Но он не умеет искать через себя. Старший товарищ его этому так и не успел научить. А чему успел? Вызывать усопших родственников! Пусть они укажут путь. Вздохнув глубоко, Керенский легко опустился на несложный третий уровень.

Как всегда он оказался на прозрачном полу. Вокруг ничего, только звёзды и безграничное пространство. Выбрав направление, он пошёл, как учил его Сергей, мысленно взывая к собственным корням. Скоро они появились. Толпа мертвецов. Встали стеной.

— Где он? — спросил Пётр. — Видите меня к нему.

В тот же миг пространство изменилось. Вновь перед ним грязный переулок, только мертвецы остались. По-прежнему смотрят на него пустыми глазницами.

— Мне идти за вами? — неуверенно спросил Керенский.

Один из «людей» с болтающейся челюстью, кивнул и пошёл сквозь стену. За ним двинулись и остальные. И Пётр! Тоже через стену! Через все стены. Через зону военных действий, сквозь взбесившихся людей, куда-то вдаль за мертвецами. Переулки, улицы, знакомые и незнакомые. И куда ни глянь — везде полупрозрачные призрачные фигуры. Сколько их здесь? Они заполняют, казалось, всё видимое невооружённым взглядом пространство. Наконец, он увидел на другой стороне улицы старшего товарища и бывшую возлюбленную, сцепившихся не на жизнь, а на смерть. Керенский осмотрелся и узнал это место. Он помнил, что сюда ещё нужно будет добраться наяву, однако у него ещё будет запас времени. То, что он наблюдает, происходит не сейчас. Это недалёкое будущее. Пора возвращаться. Тают мертвецы и широкая улица. Возвращается грязный переулок.

Очнувшись, Пётр, непонятно зачем, взглянул на часы и помчался на остановку транспорта. Странно, но даже сейчас, когда вся Москва, да что там Москва, весь мир, находится в диком помешательстве, по городу по-прежнему ездят трамваи и автобусы, развозя по делам немногих, оставшихся в здравом уме, обывателей.

Томченко еле передвигал ноги, спотыкался и то и дело придерживался за столбы. Со стороны его можно было бы принять за пьяного, но Сергей не пил. Ему начало казаться, что он простудился. По-крайней мере его морозит и голова болит. Кутаясь в зимнюю куртку, он передвигается по улице. На улице не холодно и вообще похоже, что вот-вот пойдёт дождь.

Ему вспоминается случай, когда на учении «оттуда» не вернулся один из практикантов. Именно тогда он поклялся себе, что никогда не будет окунаться слишком глубоко. В душе поселилась фобия. Навсегда. Неужели ему придётся самому добровольно уйти в небытие? Неужели он решится? В ушах звучат предсмертные вопли практиканта. В воспалённом мозгу встают как живые образы давно минувших лет. Головная боль усиливается. Всё вокруг расплывается. В глазах темнеет.