Ян Вирин - 23-й век

По дороге в хим-комнату Рентон продемонстрировал все ему известные симптомы сотрясения мозга. Медики заторопились.

Через несколько минут Рентон лежал в кровати с введённым в кровь термотатом. Этот препарат имел побочное действие — было трудно двигаться, но это был единственный путь, путь к анализу Канилабы, который лежал неподалёку, и с которым находилась Мишель.

Зайдя в комнату, Мишель испугалась — вот он, Канилаба, лежит на кровати, обессилен. Что мне с ним делать? Допросить? И где этот Рентон…

Канилаба зашевелился, и Мишель ахнула, опять её наследственным ахом.

К чёрту эти гены, постоянно меня выдают… — подумала она.

Профессор вроде бы дремал, по крайней мере так показалось Мишель. Она тихонько подошла к нему и села возле него на стул.

Надо ждать знака от Рентона, самостоятельность может погубить.

Вдруг она услышала небольшое постукивание по стене из соседней комнаты.

Рентон? — подумала она. Она решила подождать ещё одного постукивания, чтобы быть уверенной. Рентон не заставил её ждать — за первым сигналом последовал и второй. Это Рентон — успокоилась Мишель. Он всегда внушал ей уверенность и спокойствие, так как она полностью полагалась на его интеллект.

Это опасно, но это обязательно надо сделать — говорил ей Рентон — мы обязаны узнать, помнит ли он что-нибудь, или нет.

— Канилаба… эй, профессор… Извините что…

Канилаба проснулся и посмотрел на Мишель. Сердце доктора билось так сильно, что ей казалась все окружающие могут слышать эти биения. Это был ответственный момент — жизни и смерти.

Несколько мгновений профессор просто смотрел на неё изучающе. Потом он немного улыбнулся и пробормотал:

— Где… я?

— Вы в мед-палате, профессор. С вами произошёл несчастный случай…

— Мишель… — вдруг проговорил Канилаба. Он слегка улыбнулся, но почувствовав боль в голове, опять нахмурился — Что вы здесь… делаете?

— Я послана руководителем ККА, Железным Глазом, чтобы расспросить вас о происшедшем — сказала Мишель, а про себя подумала: Какая ирония… я же знаю, что с ним случилось!

Канилаба опять попытался улыбнуться, но у него не получилось.

— Я ничего не помню… всё смутно как-то.

Мишель стало легче — он ничего не помнит!

— Вы хотите, чтобы я пришла попозже, вы наверное плохо себя…

— Нет, нет… — поспешил задержать её профессор — посидите со мной ещё немного, пожалуйста…

Мишель не могла не заметить, как Канилаба изменился — он опять стал таким же профессором математики, каким и был… раньше. Что его изменило? И Рентон тоже говорил об изменении в нём… о каком изменении идёт речь? Посмотрим, что он скажет после этого анализа.

Она уселась поудобней на стуле.

— Вас тут хорошо кормят, профессор? — спросила Мишель. Надо было о чём-то поговорить.

— Неплохо. Жаловаться не на что… но знаете, что я заметил? — вопрос был предназначен не для неё, а для самого себя, так как не дожидаясь реакции Мишель, Канилаба начал рассказывать ей в подробностях о пище в мед-отделении.

Доктор уже начала жалеть, что спровоцировала его на рассказ. Сомнений не было — это был старый и знакомый Канилаба. Мишель надеялась, что Рентону удасться извлечь из него какую-то информацию.

Всё шло как по маслу… Канилаба разговаривал, Рентон был рядом, чтобы проанализировать его, а Мишель слушала, иногда кивая, соглашаясь с той чушью, которую нёс профессор.

Вдруг постучали в дверь.

Мед-сестра? — подумала Мишель — Я же просила не мешать…

Дверь распахнулась, и не дождавшись разрешения зайти, в комнату вошёл Глаз. Да, только он, руководитель ККА, мог так нагло ворваться в комнату, в которой допрашивают пострадавшего. Не смущаясь своим поведением, Глаз подошёл к профессору и спросил:

— Как себя чувствуете, дружище?

Какой я вам дружище… — подумал Канилаба, а вслух сказал — Лучше, спасибо. Доктор Мишель улучшила самочувствие своим присутствием.

— Я поручил ей с вами побеседовать.

— Она мне сказа…

— Расскажите ей всё что вы помните… она социолог, и должна проанализировать все слои нашей ККА, и в конце концов найти тех, кто вам причинил вред.

Он в своём уме? — подумала Мишель, а вслух сказала — Руководитель, мне кажется, у вас есть служба безопасности, которая должна заниматься подобными вопросами. У меня же много работы, лекций…

— Ничего страшного… — перебил её Глаз — вы не незаменимый доктор на ККА. А служба безопасности вся в вашем распоряжении. Я повторяю — вы занимаетесь набором людей в нашу академию, так что вам должно быть известно лучше всех, кто мог это сделать.

Ну в этом он прав… — промелькнуло у Мишель в голове.

— Через несколько дней я попрошу отчёт о вашей работе. До свидания — с этими словами он развернулся и, не попрощавшись с профессором, вышел из комнаты.

Канилаба посмотрел на Мишель и сочувствуя ей, сказал:

— Его какая-то муха укусила, или как?

— Не знаю, но мне его отношение к учёным не нравится…

— К учёным высшей степени — добавил Канилаба.

— Ко всем учёным, профессор, ко всем…

Немного помолчав, Канилаба рассеяно сказал:

— Я ничего не помню, совсем ничего… может память ко мне вернётся…

— Не беспокойтесь, Канилаба… я всё Глазу объясню, всё будет нормально.

— Спасибо… но что же со мной случилось…

— Отдохнёте и всё вспомните.

— Да… — неуверенно проговорил профессор.

Мишель встала и, посмотрев на противоположную стену так, как будто за ней её кто-то ожидал, пошла к двери.

— Когда вы придёте ко мне в следующий раз?

— Когда вы хотите… завтра?

— Конечно — обрадовался он — приходите.

Это старый Канилаба… — подумала Мишель — Что же с ним случилось?

— Как выспался, Ренукетус?

Ренукетус зевнул в ответ и приподнялся на кровати. Он был в сонном состоянии, в то время как Сандемо уже почти-что был одет.

— Давай вставай, соня! Через полчаса нам надо быть в зале.

— Как можно входить в зал, который несколько часов назад послужил кладбищем целой толпе!? — воскликнул он.

— Суровость Гиринга не имеет границ, ты прав. Я и сам не мог представить, что он способен на такое… вот уж урок он нам преподнёс.

— Да уж… ещё пару занятий, и нас можно запаковывать в чёрные космические капсулы.

— Жизнь он нам сохранил — это хорошо, значит он нами дорожит.

— Он дорожит тобой, Сандемо — поправил его Ренукетус.

— Тобой меньше… — согласился Сандемо — но пока ты со мной, тебе ничего не грозит, дружище.

Ренукетус пожал плечами в ответ, встал с кровати, потянув к себе свою одежду.

Сандемо пришлось подождать, пока его товарищ неторопливо натянул на себя свой костюм и накинул мантию.

— Пошли?

— Вперёд.