Дней Долгих - Новые боги: Дважды воскрешенный

— Легко и просто мог. Чистые души все ему отойдут. Грязные душонки ему ни в пасть, ни в масть. А Сатан — создание другого типа, противоположного. Ему они в самый раз. А чистые души только изжогу вызовут.

— Шутки все шутишь…

— А ты мне все не веришь, монах? — Он прислонился спиной к дереву и вытянул ноги. — Не верь, дело твое. Тебя переубеждать — все равно что воду решетом носить. Вот умрешь, сам все увидишь, никуда не денешься.

Я последовал его примеру и дал отдых ногам. Часик посидим, отдохнем, а там дальше в путь.

— Севетта, ночью лишь в твое окно смотрюсь, не в зеркало, не на луну, — надрывным голосом продолжал горланить молодой человек на улице Креста славного города Смута, в данный момент, стоит заметить, спящего. — Разве есть кто-то подобный твоей красоте, покажи мне тот цветок — сорву и подарю тебе-е-е…

— Крат, тебе не кажется, что ты новое заклинание изобрел, чтобы птиц на лету голосом сбивать? — еле сдерживая смех, спросил у певца его товарищ. Он был намного шире и выше его, но старался держаться незаметно, в тени стены.

— Нормально, Кубо, — шепнул Крат в ответ. — Соглядатай не отлип?

— Нет. Зажал уши, но сидит и смотрит. Вон на том дереве устроился.

— Тогда продолжим.

В этот миг окно второго этажа, под которым стояли двое, озарилось светом, раздвинулись занавески и показался женский силуэт.

— Севетта-а-а… — затянул юноша снова, увернувшись от сброшенного горшка с цветком. — О, Севетта…

— Крат, наш пастух ушел.

— Вовремя. А то я скоро голос свой перестану узнавать. И Севетту жалко. Какие муки испытывает сейчас ее музыкальный слух, можешь представить?

— Не могу и не хочу. Давай делать то, что задумали. Времени мало.

— Ты прав. Сейчас он доложит, что я легкомысленно пою серенады, в то время, как мой отец умирает…

— К слову, ты должен быть у его постели, чтобы принять последние слова и последний вздох.

— Папа ушел в беспамятство два дня назад. Сегодня истекает третий день, и душа его улетит ко Всевышнему. Мы уже напоследок с ним договорились обо всем, и я получил его благословение. Печально, но если я не возьму все в свои руки, будет еще печальнее. Пошли, Кубо. Только не топай так громко, медведь! Мы просто обычные купцы, засидевшиеся в таверне…

— Вот бы кто ограбил, — хмыкнул двухметровый Кубо. — Была б потеха…

— Не до потех. Кто нападет — бьем насмерть. Нам сейчас нельзя задерживаться. Двигаем.

Двое ночных гуляк, как могло показаться со стороны, неспешно побрели вдоль по освещенной магическими фонарями улице. Севетта, внимания которой они так долго и душещипательно добивались, на удивление не стала негодовать, а лишь помахала им вослед и задвинула шторы. Вскоре и свет в ее окне погас.

На другом конце города в таверне «Золотой шпиль», в комнате для благородных господ собралась компания этих самых господ. Шустро проскользнул на место у окна высокий господин Солт Красный Берет, ночной лорд припортового района. За его спиной мгновенно возник телохранитель по прозвищу Мрак — здоровенный бугай, обвешанный амулетами, умеющий скрываться даже в тени от печного ухвата. Вслед за ним в комнату протиснулся мужчина поменьше, оглядел все углы, кивнул кому-то за спиной и пропустил вперед себя грузного старичка, опиравшегося на кривую клюку. Мельд Легкий, ночной лорд бедняцких кварталов, с помощником Дварфом. Он приветственно кивнул Солту, осторожно опускаясь на стул с высокой спинкой. Приподнял один из графинов с вином, стоящих на столе, отвинтил пробку и жадно присосался. Солт только покачал головой, мол, стоило бы дождаться остальных. Остальные появились спустя минуты две и тоже один за другим — сперва Робер Стальная Голова, ночной лорд ремесленных кварталов, крепкий мужчина средних лет, затем Снак Ладья, ночной лорд района богачей. Эти двое никого не боялись и велели сопровождающим остаться за дверью.

Они синхронно опустились в кресла напротив.

— Приветствую всех собравшихся, — нарушил тишину Снак. Его высохшие руки выдавали бывшего писца или конторского служащего; по традиции, он всегда председательствовал на советах, если ночной лорд города отсутствовал или обсуждаемые темы были слишком мелкие. — Как вы знаете, господа лорды, Крат на-Вейн при смерти. Его старший сын, Крат на-Вейс, не может управлять ночными силами по причине разгильдяйства и неопытности. Посему, выношу на обсуждение вопрос: кто будет ночным регентом мальчишки, пока он не достигнет седин, и кто будет управлять городом? Нужно выбрать одного… — Снак опасливо глянул по сторонам. Собравшиеся напряженно слушали. — Прошу высказываться по старшинству. Я выскажусь последним, первым скажет Солт.

Высокий и жилистый Солт кивнул. Взял бокал с вином, изогнул кисть в аристократическом жесте.

— Молодой Крат, конечно, не годится. — Он выдержал паузу. Никто ему не возразил. — Как не годится никто из его стаи. Все они повесы и прожигатели отцовских денег. А здесь, господа лорды, нужна крепкая рука и опыт. Закон крови, конечно, на его стороне, но наш долг, как верных соратников старого на-Вейна, подобрать ему наставника и заместителя. Но вышло так, что у меня нет кандидатур на пост ночного регента.

— Я поддерживаю своего брата по ночи, — сказал в свою очередь Мельд и поставил на стол опустевший графин. — И тоже не могу никого предложить.

— А я… — начал Робер, заработав тяжелые взгляды присутствующих, — а нет, я уже передумал. Был один хваткий парнишка из числа моих бастардов… но нет, он не годится. У меня тоже некого предложить.

— Стало быть, единогласно, — резюмировал Снак, ставя локти на стол и сводя кончики пальцев вместе. — А поскольку заменить ночного лорда города некем, предлагаю следующее: оставить все как есть. Каждый лорд будет следить за своим районом города и править ночью так, как посчитает нужным. Молодого щенка признать лордом на словах. Пусть себе лакает вино и лапает шлюх, включая Шеру. Никому не помешает. До передела он не додумается, а в случае раздрая — поддержки у него нет, только девки дворовые, конюхи, дружки-мажоры и ручной медведь этот, Кубо. Отчеты будем присылать регулярно. А если в его глупую голову придет мысль проверить, как у нас дела — запудрим ему мозги, как делали с его папашей.

— Пусть себе гуляет, — с довольной улыбкой поддержал Мельд. — А там, глядишь, здоровье не выдержит… или в подворотне подкараулит кто… или по пьяному делу шею свернет.

— Меня тоже устраивает разделение ночного города на всех, — сказал Робер. — Как человек, ценящий деньги и счет, знаю: такое большое дело никто не осилит, а посему лучше раздробить эту власть. Старый Крат оброс связями, его боялись. Мальчишка не страшен никому.