Андрей Газаев - Исход

А на листок спикировала пчела, посидела пару секунд и улетела, оставив после себя маленькую золотую капельку. Вслед за ней, словно повинуясь неслышимой команде, появились и другие полосатые трудяги. Вика, замерев и затаив дыхание, наблюдала, как пчелы стремительно натаскивают ей свой ароматный и живительный мед. Через пару минут окружающее пространство опустело, пчелы улетели так же быстро, как и появились. А на свернувшемся лодочкой листе осталось пригоршня золотого меда. Мысленно поблагодарив маленьких тружениц, девушка лизнула это чудо и зажмурила глаза от удовольствия. Да уж, мед она во все времена любила.

Минут через десять, наслаждаясь этим тающим во рту подарком, девушка вышла вслед за кугуаром к речке. И здесь ее сердце в первый раз тревожно екнуло. Листик с медом незаметно выпал из рук. Она узнала это место. Эту речку, подковой огибающую луг, широкую улицу, поднимающуюся вверх, на гору. Ведь это, то самое место, которое она покинула, коснувшись экрана. Станица Надежная, где жила Лекса, и куда в гости к ней, за три дня до начала хаоса, приехали Вика с дочкой.

Ноги едва не подкосились от разом нахлынувших чувств. Но что-то удержало девушку от падения. Может нечто, замеченное в пространстве. А может кугуар, уцепившийся зубами за ее коротенькую юбчонку и легонько потащивший Вику на себя.

Первое, что бросилось в глаза, это отсутствие домов на бугре и слева, под горой, за поворотом реки. Там где в покинутой реальности стояли дома людей, теперь зеленели сады. Второе — глинище, по которому они так здорово бегали с дочкой босиком, на этом лугу отсутствует. Хотя находящийся справа, в низине реки, брошенный сад, на месте.

Все так, да не так. С колотящимся сердцем Вика перешла речку вброд, даже не почувствовав прохлады воды и бегом рванула наверх. Выскочив на край улицы, остановилась. И здесь нет домов. Только колодец, под деревянным козырьком, стоит на своем привычном месте. И высокие, пирамидальные тополя, слева от него. Хотя нет, там где должен быть дом Лексы, что-то желтеет сквозь кусты и деревья.

Не в силах больше терпеть, подгоняемая самыми разными чувствами, Вика побежала вперед. Чтобы уже через минуту остановится на знакомом месте. Растерянно рассматривая все вокруг. Как же здесь все знакомо, и одновременно немного не так. Дом на вид почти такой же, вот только не кирпичный, а деревянный, из настоящего бруса. Крыша покрыта не шифером, а такой же желтой, как и стены, деревянной черепицей. Вместо забора ровные, словно подстриженные кусты, а вместо калитки, пустой проход. Весь двор устилает низенькая травка, чуть более светлого оттенка, чем та, что на улице. И еще нет гравийной дороги, что проходит по улице, совсем рядом с домом. А идти метров двести вверх, чтобы посмотреть, идет ли вдоль лесополосы асфальтовая дорога, Вике определенно не хотелось. И что-то подсказывало ей, что ответ на этот вопрос и так известен.

Зайдя во двор, девушка снова осмотрелась. Баня на месте, но тоже деревянная. Курятника, дровника и навесов для хранения сена, нет. Зато есть большой и хвостатый кугуар, лениво развалившийся на веранде.

Осторожно переступив это лохматое чудо, Вика открыла дверь и вошла в дом. Расположение комнат такое же. На кухне только низенький столик и плетеные стулья, остального нет. В комнатах нет ни компьютера, ни телевизора, ни шкафов с одеждой. В спальне низкая, словно в японском стиле, широкая кровать, накрыта чем-то плетеным. В углу, на том месте, где раньше стоял комод с бельем, прямо из дырки в полу растет большой розовый куст.

Потерявшая дар речи девушка, опустилась на кровать и упала на спину. Мысли куда-то подевались из ее рыжеволосой головы, эмоции стали медленно спадать, уступая место дремоте. И уже через пару минут, уставшая от переходов и эмоциональных потрясений Вика, крепко спала.

Она не видела, да и не могла видеть, как тот самый осенний лес, который в старом мире называют Орешником, начал медленно исчезать, бесследно растворяясь в бледном ничто. Как начало сворачиваться пространство, и лишь когда остался небольшой круг, в пару сотен метров во все стороны от дома, остановилось. Как поднявшийся на ноги Самур, посмотрел на закрытую дверь в дом, дернул пару раз хвостом, и сделал пару шагов во двор. Затем неожиданно прыгнул и растаял в воздухе.

Запись 6. Моя маленькая Линн. Я не знаю, простишь ли ты меня? Я сделал то, что не должен был, но я все-таки сделал. И теперь, лежа на кровати в армейском госпитале, я не знаю, смогу ли я заслужить прощение. Я даже не знаю, жива ли ты, моя сладкая попка Линн. Те новости, что все-таки просачиваются в нашу часть, несмотря на жесточайшую цензуру, ужасны. Я не знаю, куда катится мир, но я обещаю тебе, моя маленькая девочка, что если мы когда-нибудь увидимся, я обязательно тебе все расскажу. И буду на коленях просить у тебя прощения. Если мы когда-нибудь увидимся…

Запись 7. Господи, если ты есть, останови это безумие. Я вновь и вновь повторяю эти слова, я обращаюсь к тебе, Господи, сделай что-нибудь. Или забери меня к себе. Только сделай это быстро и чтобы я ничего не почувствовал. И прихвати мою маленькую Линн, с ее круглой попкой, что бы мне было не скучно, там, на небесах.

Три дня назад, я рассказывал тебе, Господи, как мы потеряли ударную авианосную группу. Я надеюсь, ты помнишь этот мой рассказ. Мне не хотелось бы его повторять, он слишком страшный для моего сознания. Но в тот раз я обещал рассказать тебе еще кое-что. Я сейчас сделаю это, а потом, прости меня Господи, я расскажу тебе как согрешил. Я нарушил клятву верности своей девушке Линн, и я пошел против своей страны.

В один из долгих красных вечеров, когда я в одиночестве валялся на своей койке, в передвижном госпитале, ко мне зашел майор Полонски. Выглядел он очень неважно, я никогда раньше не видел его таким. Я сразу понял, что ему очень плохо. Но он принес нам с ним лекарство, наше любимое виски. Еще он сказал, что сюда никто до утра не зайдет, поэтому мы можем провести время спокойно, как старые друзья.

Когда мы немного выпили, я спросил его, знает ли он, что за оружие уничтожило всю нашу эскадру? Просто еще полгода назад я был уверен, что только наша, самая лучшая страна на свете может делать сложное оружие. Потому, что у нас истинная демократия. Что весь остальной мир завидует нам и все что могут делать другие страны, это пытаться скопировать наши вооружения. Но после первого разговора с майором, в том самом баре, где он рассказывал о русских самолетах и ракетах, я начал сомневаться в этом. А вернувшись из полета, и придя в себя после пережитого ужаса, я понял, что верил в миф. Я сам видел эти дьявольские ракеты, обладающие разумом. И я абсолютно уверен, что ничего подобного у нашей армии нет. Просто иначе, имей мы все самое лучшее, мы бы уже завоевали весь мир.