Андрей Газаев - Исход

Сигурни, это та самая женщина, с которой я согрешил, Господи. Она пришла ко мне поздно вечером, мне было так тоскливо и одиноко. Ей тоже было одиноко, а еще немного страшно. Мы пили чай и болтали, и я даже не заметил, как мы оказались вместе в постели. Прости меня, Господи, за это. А у Линн, я уже попросил прощения, и еще попрошу, когда смогу ее увидеть. Вот только я не знаю, как мне поступить. Может Линн уже и нет в живых, а я все пытаюсь хранить ей верность. А с другой стороны, если она и жива, то далеко от меня. А я здесь, и Сигурни сказала, что сегодня снова придет, если я не против. И у меня не нашлось сил отказать ей. Прости, меня, Господи, за слабость мою.

Запись 9. Господи! Господи! Господи! У меня опять дрожит голос. Я растерян и напуган. Сейчас третий час ночи и я шепчу эти слова, спрятавшись по одеяло. Я знаю, что в палате никого нет, но мне так спокойнее. Сейчас случилось невероятное, и я сейчас все расскажу, тебе, Господи.

Ко мне приходила Сигурни и я опять согрешил. Хотя я уже почти решил, что Линн наверняка уже нет в живых, поэтому я свободен от данного ей обещания. Да и Сигурни мне нравится больше, ножки у нее значительно стройнее, да и все остальное, тоже ничего.

Но, не подумай, Господи, что именно мой, исключительно дружеский секс, с красоткой Сигурни, я назвал невероятным событием. Нет, вовсе нет. Все произошло намного позже, когда мы уже лежали, обнявшись, и разговаривали, как настоящие друзья. Сигурни рассказывала мне о своей семье, было очень интересно. А потом она замолчала, поднялась на локте и посмотрела мне прямо в глаза. И вдруг спросила меня, не надоело ли мне тут валяться? Конечно, ответил я, здесь в госпитале, скучно и одиноко. Зато здесь меня точно не собьют ракетой.

Но Сигурни рассмеялась и встала с кровати. Я не это имела в виду, сказала она мне и начала что-то искать в своей одежде. Я совершенно не понимал, о чем она говорит. Да и честно говоря, был немного занят. Я так увлекся рассматриванием частей ее фигуры, что даже пропустил ее следующую фразу. Но она такая красивая, эта Сигурни! Особенно, когда на ней нет одежды.

Я не сразу понял, что она зовет меня и смеется. Я, наверное, выглядел нелепо и уже хотел придумать что-нибудь в свое оправдание, но тут заметил, что за предмет она держит в руке. Господи! Это был сотовый телефон! И его экран светился!

Господи! Я так испугался! Я сразу понял, что все это неспроста. Я закричал ей, чтобы она не приближалась ко мне, что я не хочу сгореть в белой вспышке. Но Сигурни засмеялась еще громче и протянула мне руку. Пойдем со мной, предложила она, и сказала, что прямо сейчас может забрать меня с собой. Мне почему-то стало не хватать воздуха, и я не смог ничего ей ответить. Только отодвинулся на кровати подальше и поджал ноги. А она продолжала улыбаться и рассказывать мне.

Она сказала, что именем Сигурни ее назвали родители, а сейчас она носит другое имя — Опева. Это имя является сокращением от двух слов, «Открывающая пути». Я совершенно ничего не понимал и суматошно переводил взгляд с нее на светящийся экран телефона и обратно. А Сигурни, то есть, Опева, рассказала мне, что именно она открыла дорогу моему напарнику Грегори, там над океаном. Ему и еще почти десятку человек, из нашей эскадрильи и бригады обслуживания. А еще она сказала, что открыла дверь двум пилотам нашего «Авакса», самолета радиоразведки и целеуказания. Только это еще не случилось. Она сказала, что дверь откроется завтра утром, и я увижу, как это произойдет.

Я совсем перестал что либо соображать, но почему-то отчетливо все запомнил. Все, что она мне говорила. А эта Опева снова протянула мне руку и предложила уйти из этого мира. Да, да, именно так и сказала, уйти из этого мира. Она говорила это так спокойно, словно это обыденное дело. Но я понял, что она наверняка больна или свихнулась. И попытался отодвинуться еще дальше, но не смог, потому, что сзади была уже спинка кровати.

И тогда она в последний раз спросила, хочу ли я уйти вместе с ней? Я отрицательно замотал головой, она, как мне показалось, сразу погрустнела. Сказала, что ей очень жаль. И что, несмотря на то, что я ей нравлюсь, она уважает мой выбор и уходит сама. Но она оставляет мне подарок, чтобы у меня был запасной шанс. Потому, что во мне еще есть какой-то свет.

А затем она накрыла ладонью светящийся экран телефона и исчезла в белой вспышке. А эта чертова игрушка, сразу потемнев, упала на мою кровать.

Как же я испугался, Господи! Я хотел сбросить этот мерзкий телефон на пол, но мне было страшно даже приближаться к нему. Я лежал и боялся вытянуть ноги, чтобы не коснуться его. Я не знаю сколько так продолжалось, но через какое-то время я немного успокоился. И тут заметил, что вся одежда этой Опевы, и медицинский халат, и шапочка, и даже нижнее белье, осталось здесь. И валяется именно там, где она его бросила раздеваясь. На соседней койке.

И тогда я снова испугался! Я подумал, что сейчас кто-нибудь войдет в палату и увидит все это. И тогда меня обвинят в пропаже Опевы, ну, то есть, Сигурни. И еще обвинят, в нарушении закона, запрещающего пользование сотовыми телефонами.

Я не знаю, откуда во мне взялись силы, но я соскочил с кровати и первым делом спрятал ее одежду. Я затолкал ее под матрас соседней кровати. И постарался все выровнять, чтобы кровать выглядела как раньше. И вот теперь я спрятался под свое одеяло и лежу, поджав ноги. Потому что там, в конце моей койки, лежит этот чертов телефон и я отчаянно боюсь его. И я молю тебя, Господи, помоги мне! Помоги мне! И спаси меня!

Запись 10, последняя. Ну, привет, Господи. Знаешь, где я сейчас нахожусь и что делаю? Думаю, что не знаешь, наверняка не знаешь. Если ты еще здесь, то тебе куда интереснее наблюдать за погромами в наших городах, или смотреть, что там у русских, или у китайцев. Все правильно, какой интерес следить за судьбой маленького человечка. Глупого и трусливого. Все верно, я бы на твоем месте, даже не смотрел в мою сторону.

Но я все равно расскажу тебе. Просто мне уже все равно. Я скоро умру, может от потери крови, а может от жажды. Или меня пристрелит какой-нибудь кубинец, что поднимется сюда. И знаешь, Господи, этот кубинец будет абсолютно прав. Нечего мне делать на его земле, ибо я пришел, как враг. Будь я другом, он бы наверняка помог мне, но я враг. Как и вся моя страна.

Нам было мало, и территории, и собственных амбиций. Во всяком случае, именно так мы и думали. Хотя на самом деле у нас было все, и территория, и ресурсы, и деньги, и дома. Все, что нужно для спокойной, мирной жизни. Не было у нас только одного, к сожалению самого главного — ума. Мы так давно разучились думать самостоятельно. Зато мы научились верить. Безропотно и непоколебимо верить всему, что говорили нам с экрана этого чертового телевизора. Именно он, этот самый ящик, с экраном, является самым страшным оружием на свете. Ни атомная бомба, ни химическое оружие, и даже не СПИД, хоть он и не относится к вооружению. Ничто не сравнится с этим страшным устройством для промывания мозгов.