Андрей Газаев - Исход

— Да, отец, — голос Деда дрогнул и просел. — Я спасатель, разведчик. Наши на подходе, они уже в городах. Скоро и к вам доберутся. А ты почему худой-то такой?

— Так это, не ел я ничего, уже с неделю. Водицей-матушкой только и держусь.

— У тебя нет еды, человек земли Русской?

— Нету, — старик потупил взор, словно стесняясь не только своего состояния, но и даже этого слова. Он еще жил, он еще надеялся, и ни за что не хотел показывать свою слабость. Признавать свою немощную старость.

— Бабка то моя, старуха, уж вторую неделю, как представилась, царство ей небесное, — старик говорил медленно, хватая беззубым ртом воздух и часто останавливаясь. — Я ее кое-как в конец огорода вытащил, и весь день могилку копал, потихоньку. Схоронил, ее, любимую. Да только устал очень, так и заснул рядом, на земле. А в эту ночь кто-то залез в дом, да всю еду и забрали ироды. И в погребе ничего не оставили. Еще и вещи многие унесли. И платок, Любушкин, памятный, украли, нелюди.

Старик договорил и обмяк, немощные ноги подкосились, в уголках морщинистых глаз появились скупые слезы. Дрожащими руками Дед подхватил этого человека, отнес к дому и бережно усадил на лавочку.

— Потерпи, отец, я сейчас, — бегом вернулся к машине, вытащил из салона туго набитую, спортивную сумку, весь свой запас, и рванул обратно.

— Держи, воин, держи, живая душа. Здесь еда, колбаса в упаковке, сухари, галеты, консервы. В этом кармашке, витамины в баночке. Это все тебе, недели на две точно хватит. И вот еще что, — Дед достал из нарукавного кармана афганки, сотовый телефон.

— Возьми его и держи все время при себе, только никому не показывай. Это специальный телефон, мой собственный. И если вдруг увидишь, как засветится его экран, сразу коснись рукой или прижми к груди. Сделай так, отец, ради себя, ради своей Любушки! Сделай обязательно!

— Спасибо тебе, солдатик, спасибо, — старика затрясло, однако он все же нашел в себе силы и поднял на Деда мокрые от слез глаза. — Я ведь тоже, в танковых, на первом Белорусском, у Рокоссовского. Храни тебя Господь, солдатик!

Дед успел проехать всего пару кварталов, как заговорил с заднего сидения Мирослав.

— Этого дедушку, его же соседи и обокрали.

Заскрипели тормоза, машина остановилась, Дед заскрежетал зубами и потянул к себе автомат.

— Из какого дома? Номер скажи мне!

— Не надо, Дед. Ты уже спас его. А соседи сами себя накажут.

— Как?

— Они видели, как ты дал ему сумку с едой, и ночью снова полезут в его дом. Попытаются убить его. Но этот смелый дедушка ударит тетку керосиновой лампой и на ней загорится одежда. Ей муж кинется тушить, но не сумеет, потому что керосин, и потому, что она будет кричать и крутиться. Загорится дом, и они сгорят в нем. А дедушка выползет в соседнюю комнату и у него включится телефон. Он возьмет с тумбочки фотографию своей жены и положит ее в свой карман. А потом накроет телефон ладонью.

Несколько бесконечно долгих минут, Дед сидел неподвижно, уставившись вперед невидящими глазами, и лишь когда маленькая детская рука легла ему на плечо, очнулся.

— Не плачь, Дед, ты сделал все, что мог. Твое сердце открыло дорогу еще одному человеку.

— Верь ему, — подал голос Константин. — Мир такой же ясновидящий, как и Елизавета. И он еще ни разу не ошибался.

Дед глубоко вздохнул, выпустил из побелевших пальцев автомат и легонько кивнул.

— Поехали.

— Только это, — мэр неловко поерзал. — Ты же отдал старику свой сотовый. Как же ты сам теперь уйдешь?

— У меня еще ноутбук есть, в сумке, под креслом, — Дед невесело улыбнулся. — Да и что я, экрана себе не найду, что ли? Вон сколько уже нашел, в городе.

«Если, конечно, для меня найдется дорога. Если меня туда пригласят», — это Дед добавил уже мысленно.

Станица Спокойная быстро приближалась. Вот чем всегда славился Краснодарский край, помимо всех известных достоинств, так это своими очень хорошими дорогами. И так было во все времена, сколько Дед себя помнил. Как только переезжаешь границу края, так начинается сплошное удовольствие.

— Мирослав, Радимир, мы прибываем. Это и есть Спокойная. Дальше куда?

— Езжай по главной дороге, до самого конца, нам нужен поворот на станицу Надежную. Там будет указатель, перед заправкой.

— Понял, Дед кивнул и горько улыбнулся своим воспоминаниям. Та самая, красивая и замечательная женщина, с которой познакомился на курорте, жила как раз в станице Надежной. Он обещал приехать к ней в июле, августе. Но развернувшиеся события разрушили не только планы на визит, но и надежду на счастливую семейную жизнь. И вот теперь он оказывается совсем рядом, и быть может, с уходом близнецов, у него не останется больше никаких обязательств. И ничто не помешает ему проехать чуть дальше и найти дом, по указанному адресу. А там, будь, что будет.

Как и указал один из близнецов, поворот на Надежную оказался прямо перед заправкой. Спросить, куда дальше, Дед не успел, Мирослав упредил его.

— Сворачивай по указателю, спускайся вниз и на мосту остановись.

Дед удивился, но молча крутанул руль, направляя «Виту» под горку.

— Слушай, Дед, а как ты заправляешь свою машину? — неожиданно спросил Константин. — Ведь все заправки давно мертвы.

— Никак, — Дед усмехнулся. — Хочешь, верь, хочешь, нет, но уже больше месяца не заправляю. И езжу очень часто. А стрелка указателя уровня топлива всегда на максимуме.

— Как так? — опешил мэр.

— Не спрашивай меня об этом — Дед пожал плечами и придавил педаль тормоза. Машина вкатилась на мост через небольшую речушку с интересным названием, «Большой Тегинь». — Я не знаю. Действительно, не знаю. У меня еще и ноутбук работает без аккумулятора. Наверное, и машину и компьютер, поддерживает та же сила, что зажигает мертвые экраны, в моменты ухода детей. Я так думаю.

Константин словно опомнился, после этих слов. Пока ехали, да разговаривали, конечная цель поездки, словно затуманилась, отодвинувшись в дальние уголки сознания. Но дорога кончилась и фраза про «уход детей» вернула его в жестокую действительность. Мэр мгновенно потемнел лицом и сник. Повернулся к сыновьям, в уголке глаза задрожала робкая слезинка.

Радимир открыл пассажирскую дверь и первым спрыгнул на землю. Через полминуты, все четверо стояли на мосту. Безутешный отец молча плакал, Дед угрюмо смотрел на бегущую воду.

— Спасибо, тебе, Дающий Дорогу, — подошедший Радимир по-мужски протянул для пожатия, свою маленькую руку. Следом за ним, Мирослав.

— Спасибо, тебе, древняя душа, мы любим тебя.

Близнецы отошли к отцу. Константин опустился на колени, обнял сразу обоих сыновей и уже во весь голос зарыдал. Дед закусил губу и отвернулся. Через пару минут, голос Мирослава вернул его в реальность.