Андрей Газаев - Исход

— Нам пора, время подходит.

Дед повернулся. Мэр сидел на коленях и тянул руки, к стоящим в паре метров, сыновьям. Близнецы молча достали из карманов сотовые телефоны и их экраны мгновенно засветились.

— Ничего не понимаю, — ошарашено произнес Дед. — Если экраны у вас с собой, то почему Дорога не открылась еще в больнице? Зачем мы ехали сюда? Здесь, что, какое-то особенное место?

— Нет, — на этот раз заговорил Радимир. — Место самое обычное и очень, даже, красивое. Просто после нашего ухода тебе больше не придет ни одного сообщения оттуда. И нам было важно убедиться, что ты приедешь туда, где проведешь свои последние часы в этой реальности. Твоя последняя пристань в станице Надежной, сразу за этой горой. Адрес ты знаешь, его сказала тебе женщина в мае месяце, в санатории, на берегу Черного моря.

— Тебе не у кого будет спросить дорогу, — добавил Мирослав. — Там почти не осталось людей. Поэтому запоминай: спустишься в Надежку, на первой же развилке — налево. Далее все время по асфальту. Проедешь мимо элеватора, спустишься в низину. Затем снова наверх и метров через двести, будет первая, перпендикулярно отходящая от дороги улица. Тебе нужна следующая, улица Широкая, она соответствует своему названию. Номер дома, ты знаешь.

Деду на мгновение показалось, что волосы на его голове встали дыбом, тугой, горячий ком спекся в горле, перехватив дыхание. Почти одновременно полыхнули две ослепительных вспышки, и в следующее мгновение, отчаянно схватившись за голову, страшно и протяжно закричал разом осиротевший отец.

Сколько продолжалась эта агония, Дед не помнил. И как он оказался сидящим на холодном асфальте, у колеса «Виты», он тоже не ведал. Трясущийся мэр, прислонившись спиной к бетонным перилам моста, держал сразу в обеих руках свой сотовый телефон. Все еще продолжая плакать, находясь в черном омуте горя, он со стремительно тающей надеждой смотрел на экран устройства. Но чертова машинка по-прежнему оставалась равнодушно безучастной к его судьбе.

Повинуясь какому-то внутреннему толчку, уже пришедший в себя Дед, рванулся вперед и выхватил из внутреннего кармана мэра, его пистолет. Повернувшись, закрыв телом свои действия, он вытащил наполовину пустую обойму, выщелкнул из ствола последний патрон. Затем схватил Константина за грудки и легонько тряхнул.

— Ты проиграл, Костя! Тебе нет дороги туда! — он уже почти кричал мэру в лицо. — Ты не нужен там! Ты никому не нужен! Возьми оружие и застрелись! Сделай это сам. На! Бери! Стреляй!

Не давая Константину опомниться, Дед вложил ему в руку оружие, подвел к виску, и упер в голову.

— Стреляй, же! Ну! Жми!!!

Стеклянные глаза мэра, полуобморочное состояние, трясущаяся голова, и указательный палец, медленно и неотвратимо давящий на курок. Сухо щелкнул боек пистолета, и потерявший сознание Константин, опрокинулся навзничь. Выпавший из его руки телефон кувыркнулся на асфальте и загорелся белым.

— Не спрашивай меня, где ты очнешься, в аду или в раю? Одно я знаю точно, Костя, ты окажешься там, куда стремился. Это твой выбор. Прощай.

Дед подобрал мобильник, еще раз посмотрел на открывшуюся Дорогу, затем вздохнул и приложил его к ладони мэра. А через пару секунд после вспышки, почувствовал, как его неудержимо накрывает Поцелуй.

Когда прошла белесая муть в глазах, Дед понял, что снова оказался в той же самой, знакомой по предыдущим Поцелуям, местности. Удивительно красивая, она была настолько реальна, что казалась раем, и после нее чертовски не хотелось возвращаться обратно. Отклонений от прошлых визитов, оказалось два. Во-первых, он на этот раз оказался не в лесу, или на лугу, у речки, а наверху, у самого начала улицы. А второе отличие состояло в том, что куда-то пропала его одежда, вся абсолютно.

Дед хмыкнул, огляделся по сторонам и не найдя ничего подходящего взамен, смиренно махнул рукой. И оставаясь голым, двинулся вниз по улице. Странная конечно, улица, иначе не скажешь. Все на месте, кроме домов и прочих построек. Дворы, в виде ровных площадок, огороды, с качающейся на ветру кукурузой, сады. Даже лавочки, кое-где. А вот всего остального нет. Точнее, почти нет, потому что один дом на этой улице все же есть. Тот самый, прямо по курсу, где ждет его сидя на траве, и счастливо улыбаясь, смешная, рыжеволосая красавица, встреченная им в соседнем лесу, во время последнего Поцелуя.

— Ну, здравствуй, мой воин, — Виори поднялась на ноги и шагнула навстречу.

Странно, но вопреки логике, или привычке, Дед совершенно не стеснялся своей наготы. Не только понимая, но и видя, как рыжеволосая рассматривает его с головы до ног, он лишь улыбался. Хотелось пошутить или сострить, но ничего достойного в голову не лезло.

— И вам здравия, милая Вика. Очень рад встрече. А вы, не иначе меня ждете?

— Жду, и надо сказать, с нетерпением. К тому же у меня для тебя подарок. Не мой, не обольщайся, меня просто просили передать.

— Да? И кто же?

— Одна красивая девушка, по имени Гайя.

— Ну надо же, какой популярностью я пользуюсь у местных женщин, — Дед притворно пожал плечами. — С чего бы это?

— Да я вот тоже не пойму, — Виори подыграла Деду. — С чего бы?

— И много вас тут, я имею в виду, женщин?

— Да нет, чаще всего двое, я и Бугула.

— Бугула? Еще одно новое имя. Тоже красивая девушка?

— Конечно, а как же иначе, — Виори улыбаясь, развела руками. — Красивая черная пантера. Мой тотемный зверь.

— Здорово! И где же она? — Дед огляделся в поисках большой черной кошки.

— На лугу, у речки, гоняются друг за дружкой с твоим Самуром.

— Ну, пусть гоняются, дело нужное, — мужчина усмехнулся. — Так что там, извините, с моим подарком? Взглянуть, понимаете ли, хотелось.

— Да вот он, — Виори подняла с земли плетеный обруч и одела его на голову Деда. Мягко поправила под ним волосы, затем отступила на шаг и оценила. — Знаешь, тебе идет. Мудрости, что ли прибавляет.

— Ага, — с умным видом согласился новоиспеченный мудрец, кивая увенчанной головой. — Это потому, что за ним глупости не видно.

— Ну, типа того. Только вот ни юбочки, ни прочего, чтобы, так сказать, прикрыть, — девушка захихикала. — В общем, в этом плане, Гайя мне ничего не передала.

— Ну и ладно, — отмахнулся Дед. — Подумаешь, не больно то и хотелось.

Девушка засмеялась, и развязав шнурок, скинула свою коротенькую юбочку.

— В плане солидарности. Жест доброй воли. Ну, и в качестве подарка от меня лично.

— Ценю. Гм. Оценил. Теперь ценю еще больше.

Виори захохотала и кинула в него своей юбочкой.

— Значит, вот ты какой, старый развратник!

— Да уж, какой есть. Только почему старый?

— Ладно, ладно, — Виори шагнула вперед, нежно обняла Деда и потянувшись на носочках, едва прикасаясь, поцеловала его в губы. — Молодой, согласна, так и быть.