Виктор Антоненко - Охота на бога

— Иди, иди, мурло обмороженное! — забиячливо выпятил грудь Рукавишников. — Пока в харю не заехал…

— Андрэ, что за манеры? — Грумом показал глазами на Медунова. — Напился, веди себя нормально. Ха-ха!..

После этих слов Грумов, ухохатываясь, как нашкодивший мальчишка, выскочил из кабинета и с треском хлопнул за собой дверь.

— Мамон плешивый, развеселился! — раскрасневшийся Рукавишников вернулся за стол: — Не обращайте внимания, Борис Викторович. Мы с ним с училища знакомы.

— Я в курсе, — острые скулы Медунова на секунду напряглись и тотчас сгладились. — Выходит, мы с вами тёски… по отчеству.

— Выходит, — улыбнулся Рукавишников и без лишних слов перешёл к делу: — Вам надолго?

— На недельку-другую, — перебрал возможные варианты Медунов. — Как пойдёт…

— Ладно, — Рукавишников поднял телефонную трубку, — не спрашиваю. Можете хоть до весны кататься, — и рявкнул в микрофон: — Зайди!

Рукавишников убрал деньги в сейф:

— В иной раз езжайте прямо ко мне домой. Женька знает. В баньке попаримся.

В кабинет вошёл рослый парень в форме полковника и вытянулся в струну:

— По вашему прика…

— Погоди, Костя, — перебил Рукавишников. — Познакомься. Борис Викторович Медунов. Поступаешь в полное его распоряжение, со всем своим хозяйством. Подписку о неразглашении оформишь перед вылетом. Надо одного человечка в тайге разыскать. Задание сложное, ответственное. Премиальные будут. Утром в семь общий сбор. У меня. Всё. Иди.

Полковник развернулся (по-военному) и удалился, не проронив ни слова.

— Молчун. Надо — в лепёшку расшибётся, — охарактеризовал вышедшего офицера Рукавишников и обратился к Медунову: — Непосредственно с вами будут работать майор Соколов и капитан Курябов. Полковник Ивлев с отрядом поддержки останутся на базе. Для подстраховки. У него два боевых вертолёта. Третий, гражданский, будет у вас. Связь спутниковая. Нос в ваши дела никто совать не будет. Об этом я позабочусь. Завтра в девять жду на лётной площадке.

— Если всё пройдёт без сучка и задоринки, — Медунов встал, — доложу о вас в Москве.

— Буду признателен, — поблагодарил Рукавишников. — У меня этот Красноярск уже в печёнках сидит.

— Скоро всё изменится, — Медунов вяло пожал алчную руку чиновника и вышел из кабинета.

Спустя месяц неустанных поисков Медунов, наконец-то ухватился за кончик той единственной ниточки, которая вывела его прямо туда, где Антоний должен был встретиться с одним из уголовных авторитетов, известного в местных кругах под кличкой Крюк.

— Прикинь, дед, — тонкие злые губы сухопарого мужичка с острым как бритва, взглядом, скривились, — ну, ваще не втыкает, — причмокнул, втянул через длинный мундштук из раззолоченного кальяна глоток сизого дурманящего дыма и выдохнул на Медунова. — Такой фуфел впарить… как соплёнышу последнему. Теперь ты мне здесь туфту втираешь. Уши от твоего клахтанья вянут.

Медунов вытащил из внутреннего кармана ярко красной куртки пачку стодолларовых купюр и положил на низкий китайский столик, инкрустированный цветным игристым перламутром:

— Тут дело принципа. У меня с ним свой базар. Старый должок.

Крюк словно упругий канат, туго сплетённый из прочных бычьих жил, напрягся всем телом и, наигранно кривляясь, заорал:

— Какой у тебя с ним может быть базар, гражданин начальник?! Я вор в законе! А от тебя, падаль, за версту ментом смердит! Он сперва мне должен! А на эти фантики можешь своим фраерам зачуханым мороженное купить.

— Извини, — Медунов, сохраняя непроницаемое выражение лица, ленивым движением расстегнул лежащую на полу сумку (она была доверху набита толстыми пачками американских денег) и ногой пододвинул к дивану, на котором сидел Крюк.

Вор уважительно покачал головой:

— Сильный аргумент.

— У меня к Антону всего пара вопросов.

— Кучеряво живёшь, дед, — Крюк полоснул по невозмутимому лицу Медунова злым затаённым взглядом и крикнул: — Стас! Похлопочи там пошамать чего-нито! И самовар этот мусульманский забери! Не втыкает! Давай нашу!

— Сведи меня с ним, — с лёгким нажимом попросил Медунов.

— Шустрый ты, дедуля… не по возрасту, — Крюк вальяжно откинулся на диване, широко зевнул и непринуждённо потянулся. — Прямо на ходу подмётки режешь. Может, ты Антоху грохнуть хочешь, и свалить… а у меня к нему за его прибабахнутого дружка предъява имеется. Я евоного полудурка у чечен на Золотых ручьях отбил с его лахудрой пузатой. Как родного, обогрел, накормил, работёнку дал… на руднике. А он чего учудил? Жлоб неблагодарный. Золотишко моё тихой сапой намыл и в тайгу ломанулся. А то и посерьёзней чего надыбал, оглоед вшивый. Антон зарекался за него ответить… если найти помогу. У него с ним тоже напряги какие-то…

«…по времени должен уже быть, — думал о своём Медунов. — И где тебя черти носят? Любые условия. Миллиард, два, сто…»

— Со мной проблем не будет, — отвлёкся от мыслей Медунов. — И в прогаре не останешься.

— Не спорю, бабки немалые, — в глазах Крюка появился волчий блеск. — Только здесь другая закавыка. Антон пацан правильный. Я его через Пыла знаю. А ты гусь залётный. Да ещё на таком шикарном вертолёте… И какая такая сорока тебе на хвосте принесла, что у меня с Антоном на сегодня стрелка забита? А?! Которая из ментовки прилетела? Так там все наши местные стукачи харчуются. Вот… и я говорю… уж больно рожа у тебя протокольная. Понт может и есть, да как бы на… не сесть.

«Обезьяна, — хладнокровно раскладывал в уме Медунов. — Шею тебе свернуть? Нет, рано. Дождусь Антония».

— Выходит, — Медунов потянулся за деньгами, — ладом не вышло.

— Не шебурши, дедок, — Крюк поставил ногу на сумку. — Надорвёшься. Чего ты? Обиделся, что ли? Покалякаешь ты со своим корешом. А с этим… как его?… Овсянкин? Гречкин? Я сам разберусь.

«Кашин?!! — верная догадка деранула сознание Медунова. — Точно! И девка его! Постой! Так… выходит… Антоний его сам разыскивает?! Ах, ты ж… солнышко ты моё каторжанское! Да я тебе сейчас сто, двести таких сумочек подарю. И доллары, и евро».

— Какой Гречкин? — Медунов сделал вид, что не понял о ком идёт речь.

— Да говорю же, чудило этот, за которым Антон гоняется, — Крюк смачно высморкался в полу своего китайского халата.

«Ищет! — тяжёлые мысли Медунова одна за другой медленно сгущались в нехорошее предчувствие. — Упустил или не нашёл? Оба пока сгодитесь. Рядом зверёныш. Затаился. И ниточка от тебя где-то тут болтается. Разберёмся…»

— Крюк, — в комнатку с низким потолком, безвкусно украшенную китайской мишурой, ввалился долговязый парень с кастрюлей в руках. — Это… этот… танкист…

— Сиди здесь, дед, пока не свистну. Бабки мои сторожи, — нагло указал Крюк, обращаясь к Медунову, после чего вскочил с дивана и, страшно вытаращив глаза, закричал на парня с кастрюлей: — Я тебе чего сказал, чмо болотное?!