Виктор Антоненко - Охота на бога

Опустошённая и подавленная Настя Орлова потерянно смотрела на новых друзей и тихо, про себя, видать уж навсегда, прощалась с прошлой немудрёной жизнью: рассказ Антония о тайных превратностях судьбы Кашина был для неё ошеломляющим откровением.

— Как же теперь? — чуть слышно проронила Настя.

— Ну, сперва, — разважничался Антоний, окончательно освоившись в новой для себя роли героя-спасителя, — надо Кольке помочь.

— Он ещё одежду просил, — вспомнила Настя.

— Привезём, всё привезём, — задумчиво проговорил Антоний и вдруг, ни с того ни с сего, выпалил: — Генерал знает, где тебя Кашин будет ждать?!

— Нет, — затрясла головой Настя. — Он и не спрашивал.

— Стой, Лёха! — крикнул Антоний.

Бусин остановил машину. Все затихли.

— Так! — Антоний ладонями сжал виски. — Так, так, так… Спокойно. Так! Давай вперёд! Возвращаемся.

— Куда? — совсем сбился с толку Бусин.

— На трассу! — Антоний хлопнул Бусина по плечу. — Хватит по лесам партизанить.

Облепленная до самой крыши ошмётками глины и подвядшей листвой, изрешечённая пулями «Нива», как раненый зверь, взревела и вприпрыжку запетляла между нескончаемыми ухабами и колдобинами исконно российского бездорожья.

— Не полетит, — догадался Семён. — Федералы из Минтранса всю частную авиацию в Росси задавили. Получить «добро» на такой перелёт от Ространснадзора? Дохлый номер.

— Моисей не полетит?! — лицо Антония осветила озорная улыбка, и он с удовольствием, смакуя подробности, освежил в памяти давние события: — Помнишь, когда шахиды самолёт взорвали? Тогда ещё под эту дуду частников шерстить взялись. Всех под одну гребёнку. Невзирая на лица. Ну, и он попал под раздачу. Пилотское удостоверение аннулировали. Птеродактиля его вообще с регистрации в ФЛА сняли. Так вот он после этого уже через месяц без спецзаявки в знак протеста поднял с подмосковного аэродрома арендованный Як-18Т и целый час… прикинь… целый час утюжил Пироговское водохранилище. Тамошние владельцы самолетов-амфибий на него потом коллективную жалобу настрочили, а я его после отмазывал от всякой чиновной шушеры.

— Да это когда было-то? — пораженчески закряхтел Семён. — На его чудо-юдо смотреть-то страшно. Он же этот гроб с музыкой из трёх списанных военных моделей слепил. Войдём в штопор…

— Сёма! — спустил полкана Антоний. — Не расчёсывай мне нервы! Я сейчас в ударе. Мы с тобой уже давно в штопоре. Не заметил? — и на секунду прислушался. — Тишина, какая. А?.. Ни одной вертушки в воздухе. Да если бы он до конца всё пронюхал, тут такое бы началось. Настенька-то с нами.

— Ребята, вы о ком? — Настя была совершенно растерянна.

Антоний потёр переносицу и вкратце без затей поведал Насте всю подноготную о судье Медунове:

— Один злой дядька, который спит и видит, как вырывает сердце твоему суженному. Этот людоед может маму родную живьём сожрать. С потрохами. И уже ни сегодня-завтра будет за Уралом в гостях у нашего дражайшего Николая Михайловича Кашина.

— За Уралом? — удивилась Настя. — Я же никому…

— Настенька, ты прелесть, — умилился Антоний. — Думаешь, почему я каждую неделю покупаю новый сотовый телефон и желательно с рук?

— С жиру бесишься, — соскочило с языка у Насти. — Ой, извини, Антончик. Не хотела.

— А вот и не угадала, дурёха, — снисходительно возразил Антоний и раскрыл Насте ещё одну государственную тайну: — Все сотовые — это неформальные осведомители Федеральной службы безопасности России. Выражаясь канцелярским языком, на них лежит неукоснительная обязанность ежемесячно по ключевым словам с ярко выраженной семантикой составлять краткий отчёт о личной жизни его владельца.

— Хи-хи, — звонким девичьим смешком прыснула Настя. — Нашёл дурочку с малого переулочка.

— Да я серьёзно, Насть, — Антоний устало откинулся на спинку сиденья. — Такое поганое время. Ну никуда не скрыться. Они тебя прослушивали. Мы их. Не забыла, где ты в первый раз с Колькой поцеловалась? Где он шапку на крышу забросил?

Вопросы Антония застали Настю врасплох, и она, не задумываясь, назвала примерный адрес: город и улицу.

— А дом какой? — не удовлетворился ответом Антоний.

— Не знаю, честно, — извиняющимся тоном призналась Настя. — Одноэтажный, из бетонных плит. Как магазин, окна во всю стену. Там рядом ель такая, раскидистая, с двойной верхушкой.

— Вот, это уже теплее, — последние слова пришлись Антонию, как маслом по сердцу. — На месте узнаешь?

— А то, — заверила Настя и, немного смутившись, объяснила причину своей уверенности: — Я эту ёлочку на всю жизнь запомнила.

— Вот и ладненько, — Антоний повернулся к Бусину: — Перед трассой тормозни. Осмотримся.

— Может, звякнуть Моисею? — предложил Семён. — Денежку там… Ну, чтобы уже готовился.

— Обидится, — рассудил Антоний. — Профессионалу главное внимание к персоне, уважение. Они без этого, как орхидеи на морозе, хиреют и чахнут. А деньги что? Деньги — мусор. Тут особый подход треба. Личный. У него одних патентов на разные изобретения под сотню штук. Короче, он на этом драндулете, не поверишь, на Камчатку летал. Без посадки, как «Боинг767».

— Ему-то всё трын-трава, — снова заладил Семён.

— То, что надо, — поставил точку Антоний и, потянувшись, мечтательно добавил: — Неплохо бы конечно «Аэрофлотом» или «Трансаэро» рвануть. Домодедовской авиалинией Москва-Красноярск… в бизнес-классе с нашими доморощенными стюардессочками. И не надо никакого Люфтганза. Сгодился бы и наш старичок Ил-86.

— Только не на нём! — живо и сбивчиво запротестовала Настя. — Один раз Москва-Новосибирск как зафигачили через Минводы с аварийной посадкой. У них транзитный зал пустой, а они нас, как зверей… в накопитель загнали и лапшу всякую на уши. Подождите полчасика, потерпите часик. А эта, хабалка с фиолетовыми волосами, у трапа, ещё и хамит. Сама корешок оторвала не так…

— Куда заворачивать-то? — по делу вмешался Бусин.

— Налево, — подсказал Семён. — Здесь недалеко.

Ближе к ночи белая «Нива» уверенно въехала на территорию частного аэродрома и нахально разместилась прямо в центре неогороженного лётного поля. В начале взлётной полосы, у края леса, высился капитальный тёмно-зелёный ангар, напоминающий военный склад времён Второй мировой войны. Рядом приткнулся одноэтажный кирпичный домик с низким крылечком, на котором стоял приземистый человек в унтах, лётном шлеме и тёплой кожаной куртке типа «Пилот». Это был Моисей — потомственный лётчик-испытатель и несгибаемый борец полулегального фронта частной авиации России. Седые, ухоженные усы неукротимого воздухоплавателя аккуратно переходили в такие же бакенбарды, образуя собой нечто одно целое и пушистое. Его огненно-чёрные, налитые кровью глаза, окружённые густой сетью старческих морщин, извергали потоки кипящей лавы: