Генри Олди - Книга магов (антология)

Эллильсар спешиваться не стал — как и Моррел, как и Тальриб.

Главарь вольных братьев повернулся к ним троим, поднял бровь, потом неожиданно рассмеялся, зло и смело, — в былые времена за такой смех ему вырвали бы язык. «Но времена эти давным-давно прошли, — напомнил себе Эллильсар, — нынче другие обычаи… хотя я и не собираюсь сдаваться этому псу».

— Да это, никак, тот самый господин! — говорил вольный брат, разглядывая Моррела. — Да-да, тот самый, господин учитель принца. Оставьте его в покое, — велел он остальным. — Этот человек был добр ко мне.

Юзен повернулся к немому:

— Когда мы окажемся в лагере, я верну тебе золото. Видишь, оно на самом деле пригодилось.

Моррел показал руками, и Тальриб перевел:

— Господин говорит, что он желает выкупить себя и еще трех человек из плена. За это золото.

Юзен долго смотрел в глаза немому, потом опустил взгляд:

— Хорошо. Вам оставят лошадей и вещи. Червонное золото нынче — ничто, но я ценю поступок твоего господина. Равно как и то, что во время, когда он платил мне, червонное золото стоило значительно больше, чем ничто… пускай даже я и не мог им воспользоваться. Кого он желает выкупить?

Моррел указал на принца, Тальриба и Готарка Насу-Эльгада. Того уже подняли с земли — он стоял, окруженный вольными братьями. По лицу стекали кровяные струйки, но кровь была чужой. Да он весь был в крови: одежда, руки, так и не покинувший ножны меч, который даже не сочли нужным отобрать. Глава Матери-Очистительницы удивленно посмотрел на своего негласного и немого противника, выдернул локоть из грязных ладоней пленителей, подошел к Моррелу и встал рядом.

— Итак, вы свободны, — сказал Юзен. — Но, господин учитель, — и вы, господа, — я буду чувствовать себя неловко, если просто отпущу вас. Поэтому прошу вас быть моими гостями. Вы ведь не откажетесь?

За спиной у него заржал один из вольных братьев — Юзен стремительно обернулся и посмотрел на смеющегося. Тот поперхнулся и смущенно отступил в сторону.

— Прошу вас, господа, — повторил Юзен.

Тальриб и принц, переглянувшись, положили руки на клинки.

Моррел посмотрел в глаза Юзену и кивнул, спешиваясь.

Напряжение… нет, не спало, но отхлынуло. А деться — куда ж ему деться, когда рядом с тобой, дрожа, стоят те, кто остался за смертельной чертой?..

— Пойдем, — хрипло сказал Юзен. — Здесь закончат без меня. И без вас.

Эллильсар шагал по сухому ломкому мху и слышал за спиной сдавленные вскрики. Старался не оборачиваться.

Странная все-таки птица — ворона. Вот, казалось бы, едешь, смотришь по сторонам — нет их, и неоткуда взяться, но стоит только появиться в воздухе запаху смерти — и птицы тут как тут.

Эллильсар посмотрел в темнеющее небо — там кружились черные точки. Вороны. Птиц ожидала знатная пирушка. В том случае, если вольные братья не питаются самими воронами.

— Отличное вложение денег, — заметил Готарк Насу-Эльгад, покачиваясь в седле. — Теперь я ваш должник, Моррел.

— Не только вы, — отозвался принц. — Я тоже, так что… — Он развел руками, не зная, что и сказать.

Немой рассеянно кивнул. Ему говорить явно не хотелось… ну, то есть общаться не хотелось. После того, что произошло в лагере вольных братьев…

Эллильсар поневоле вспомнил низенькие, крытые сухими ветками шалаши, помосты на деревьях, тонкую струйку дыма над угольями умирающего костерка. У костерка сидел, кутаясь в роскошный плащ (явно с чужого плеча), старик. Если честно, принц даже не представлял, что бывают такие старики, настолько древние. Тем более удивительно, что вольные братья до сих пор не «кончили» его, ведь пользы от деда никакой, одна обуза, по нынешним-то временам…

— Знакомьтесь, — отрывисто бросил Юзен, указывая на старика. — Наш Сказитель.

Главарь опустился на бревно рядом с дедом и знаком предложил «гостям» присоединиться.

Тальриб отвел лошадей в сторонку, остальные сели у пепелища.

«Зачем?» — показал руками Моррел, и принц передал его вопрос Юзену.

Тот дернул плечом, словно хотел в растерянности пожать, да потом передумал. Смело посмотрел в глаза немого учителя:

— А я не знаю, господин. Видишь, вошла в меня дурь, не ведаю, каким боком выйдет. Показалось мне, что так просто наша встреча не должна закончиться. Слишком уж много всего наверчено-накручено…

Эллильсар не понял, что имеет в виду главарь. Но видел, что человек это отчаянный, отчаявшийся — и нужно быть начеку.

— Зачем пригласил? А подумалось мне вдруг, что тебе стоит послушать Сказателя. Он славно умеет говорить… о всяком. Захочешь — поведает тебе про какую-нибудь царевну распрекрасную, захочешь — про мужлана неотесанного, на меня похожего.

— Перестань, — внезапно велел старик, и Юзен умолк. — Хоть ты здесь и голова, но перестань. Эти люди не по нашим зубам. Ты и сам знаешь, мальчик. Что тебе стоило их пропустить? — привел ведь! Ну а коль привел, изволь, расскажу я им кое-что, да только не про барышень и не про тебя. Про тебя — что сказывать? Был ты у отца с матерью, был, жил, умничал в силу своих молодецких способностей. А один раз зацепило тебя самым краешком великого и могущественного… теперь вот сидишь здесь в лесу, людей губишь. Убивший Губителя сам им становится. Ну да ты знаешь…

Старик помолчал, поерзал — и повернулся к ним лицом, тощим и выгоревшим до черноты обугленной деревяшки. Только неестественно белые глаза сверкали на лице, глаза с черными опять-таки зрачками, которые мигом отыскали Готарка Насу-Эльгада и впились в него.

— Церковник! Это хорошо. Ты сиди, сиди, мил человек, не напрягайся. Дурного не сделают. Правда, придется тебе послушать одну сомнительную историйку. Ну да не горюй, она тебе кругозор расширит, а верить… «Каждому воздастся по вере его» — из ваших книг, так ведь? Потом захочешь, — сыщешь, согреешь старика. Тебе ведь ведом секрет огня, который выпаривает истину? Вместе с душой. Не обижайся. На детей и сказителей не обижаются. Или на сказившихся?.. Не помню. Лучше послушай. И вы, гостюшки, послушайте — и ты, смуглокожий, стоящий у скакунов, и ты, Юзен, и… Словом, слушайте. Давно когда-то бывал я в далеких отсель местах, куда не добрались ни последователи Скитальца, ни служители Распятого. И там, неожиданно, наткнулся я на один апокриф, который очень походил на правду. Слишком уж о нем пытались забыть. Не высмеивали, не протестовали, просто делали вид, что такого и поблизости не существовало, и существовать не может. Писан он был языком высоким — тяжелым, прямо скажу, языком для простого пересказу, поэтому я упрощу — уж не обессудьте.

Писано в нем было следующее: «Когда Бог создал все сущее: землю с небом, растения и зверей, Он наконец сотворил первого человека, которого нарек Ата. Затем по просьбе Аты создал Господь женщину, жену Аты, нареченную Лилнд». Нуда это все вы знаете, я пропущу.