Ник Ришелье - Дневники Пирамиды

Семён был моим другом и лучшим оперативником московского сектора, так что его прямой звонок мне был наилучшим решением.

После этого, по словам Семёна, началось светопреставление.

Во-первых, отец Джованни внезапно подскочил и засуетился. Он что-то бормотал на латыни, бегал по хранилищу и пытался отобрать у Семёна рукописи. Ясно было, что либо старик обезумел, либо мы сорвали какие-то его планы. Одним словом, он перестал быть похожим на того собранного и стремительного когитанта, каковым мы его видели несколькими часами ранее. Семён защищался, как только апликатор может защищаться от когитанта, то есть выставлял ментальный и энергетический заслоны, отступая постепенно к выходу.

Во-вторых, в помещении возникли ещё три человека: двое уже были знакомы Семёну, а третьего он опознал по фотографии, которую я ему показывал в Москве.

Тот самый американский учёный, которому нужно было слегка подчистить сознание, явился в хранилище собственной персоной в сопровождении двух непосвящённых когитантов, следивших ранее за Семёном.

Действуя по плану Б «Защита резидента», я, находясь в Кировске, вывел на сцену третьего игрока — самого себя.

Итак, в-третьих, как потом рассказывал Семён, пространство вокруг него вдруг задрожало, пол заходил ходуном, книги посыпались с полок, штукатурка начала сыпаться на головы собравшимся.

Я смотрел на обстановку в хранилище глазами Семёна и видел всё до мелочей. Ко мне приближались два когитанта, отстранив бессмысленного Джованни. Роберт Лоуренс, американский историк, необученный когитант, стоял вдалеке, поэтому я решил сосредоточиться на спасении Семёна. Я набросил на него защитный кокон (что и вызвало небольшое колебание пространства), в результате чего никакие когитанты и апликаторы не способны были причинить ему вред.

Тем не менее, эти двое обступили меня-Семёна с двух сторон и пытались прорвать защиту, применяя неизвестные Пирамиде приёмы. Позже сведения о битве с неизвестными когитантами были тщательно изучены нашими учёными и дали бесценный опыт. А пока я лишь усилил защиту до полной изоляции Семёна от пространства-времени. Я не понял, как это у меня получилось, ибо, по словам Князя, такие штуки умеют проделывать лишь очень немногие краторы. Это было ещё одной, последней ступенькой моего превращения в альтера. Воистину — что нас не убивает, делает нас сильнее.

Семён вместе с документами был в безопасности, и когда наши противники поняли это, решили разделаться с Джованни. Ему я помочь не мог, да и не успел бы.

Два когитанта подошли к третьему, взяли его за руки, и в ту же секунду через старика Джо прошла искра электрического разряда. Что он успел увидеть, что предпринять — мы никогда не узнаем. Но в следующее мгновение он сам стал напоминать истлевший древнеегипетский свиток. Его тело рассыпалось в прах, и только с глухим стуком на пол плюхнулся маленький рюкзачок и ряса капуцина-отшельника.

Больше медлить было нельзя. Я вызвал кардинала Пуара по ментальной связи и попросил срочно прибыть к хранилищу с отрядом апликаторов, а сам тем временем занялся нейтрализацией противников.

Для начала я опробовал «дождь сознания». Этот метод психического воздействия вызывает в сознании непосвящённого лавинную кристаллизацию мыслей, когда все образы в голове, находящиеся доселе в неопределённом состоянии, начинают превращаться в слова и требуют выхода. Это своего рода усиленный поток сознания. Со стороны это выглядит, будто человек начинает быстро-быстро нести всякий бред, мешая в одну кучу совершенно несовместимые понятия и образы.

Я чуть приоткрыл защиту Семёна и накрыл всех трёх когитантов одним залпом «дождя» в течение одной микросекунды, после чего снова захлопнул щит.

Историк скорчился и начал изрыгать бесчисленные слова и выражения, мешая английский с плохим французским. Его пульс вырос, глаза закатились, а руки дрожали, в то время как сам он катался по полу в истерике. Честно признаюсь, я не ожидал такого сильного эффекта, тем более на расстоянии. Впрочем, расстояние тут ни при чём. Ведь все операции в данный момент производило тело Семёна, я лишь был тем, кто его дёргал за ниточки, управлял. Этот эффект погружения в чужое тело был изобретён высшими сравнительно недавно — в 13-м веке. Многие колдуны и медиумы того времени обязаны нам своим даром — ведь на них высшие тренировали свои способности и впоследствии помогали им выжить.

Двое других когитантов оказались хорошо подготовленными и атаку «дождя» выдержали, хоть и оцепенели ненадолго. Позже меня навело это на мысль, что их готовил кто-то очень хорошо осведомлённый о методах и силе посвящённых, в том числе и высших посвящённых. Это означало одно: предательство. Но чьё? Когда? Где? Во всём это ещё предстояло разбираться Пирамиде.

Не мудрствуя лукаво, я решил пойти другим путём — более прагматичным. Я просто резко увеличил радиус защитной сферы Семёна так, что моих противников с силой отбросило к полкам хранилища. Оба получили удар такой силы, что сознание напрочь выбило из них.

В ту же минуту в подземелье спустился кардинал Пуар со свитой оперативников, и события заструились в предсказуемом русле. Эпизод с Ватиканом можно было считать успешно завершённым.

— Зачем ты это сделал? — спросила она, и в её голосе послышались те металлические нотки, от которых у меня всегда появляется холодок в позвоночнике.

Я в очередной раз понял, что ошибся. Женщины — они странные. Особенно влюблённые женщины. Любое твоё слово может быть истолковано как положительно, так и отрицательно с равными вероятностями. Я вспомнил уроки школы Пирамиды. Тогда я учился на втором курсе и только-только начинал понимать, что к чему по жизни. К нам на очередное занятие пришла некая Дара. Не знаю, та ли это была Дара, которая в своё время учила Маргариту, но по её описанию очень похожа.

Должно быть, учителя нас посчитали достаточно взрослыми, и Дара решила провести несколько уроков по отношениям между мужчинами и женщинами. Мы, конечно, поначалу ёрничали и хихикали, но потом поняли, что речь идёт вовсе не о том, что первым делом приходит в голову при упоминании мужчин и женщин как таковых.

— Большинство мужчин, — говорила Дара, — считают женщин глупыми и думают, что женщинам недоступна логика. К сожалению, такие женщины действительно есть, и именно им мы обязаны этим мифом. А также тем недалёким мужчинам, которые упорно кричат об этом при любом удобном случае.

При этих словах девушки в классе закивали, а парни, включая меня, приняли гордый независимый вид и стали отвлечённо разглядывать портреты классиков на стенах аудитории, где проходил урок. Тем не менее, все слушали. В школе Пирамиды не было принято перебивать наставника, это чувствовалось буквально кожей.