Юрий Фатнев - Ладья Харона

Господь принял решение уничтожить этот очаг заразы. Перед нами была поставлена конкретная задача — вывести праведника Лота и его семью в безопасное место.

Нам было поставлено условие: никаких знамений, никакого афиширования. Задача у нас была посложнее, чем у поэта Куклина, афиша которого намозолила мне глаза во второй прилет. Вполне достаточно того, что наша экспедиция будет зафиксирована в священной книге христиан. Поэтому при подлете к Земле мы включили Экран — особое устройство, делавшее наш корабль невидимым.

У нас было много времени для изучения материалов, предоставленных ВХИ (Вселенским хранилищем информации). И все–таки когда я получил возможность окинуть мысленным взором все количество их, то невольно содрогнулся, подумав о планете, к которой мы летели: такая кроха, а столько успела нашкодить! Несколько раз жизнь на ней почти полностью замирала, но всегда находился какой- нибудь Лот, ради которого эксперимент возобновлялся: авось земляне возьмутся за ум. Однако следовал новый срыв — и очередную цивилизацию сдувало, как пух с одуванчика. Становилось ясно — гомо сапиенс не оправдал надежд, и его пора заменить. «А Лот?» — упрямились консерваторы, и даже среди молодых проекта- ровщиков новых моделей находились у них сторонники, этакие сентиментальные души. Взять хотя бы историю с Христом… Но я снова забегаю вперед.

Итак, что представляли собой материалы, полученные из ВХИ?

Земляне часто обижались, что их жалобы, молитвы, сокровенные желания не достигали ушей Господа. Сидят настороже небесные бюрократы и перехватывают почту, как где–то в Болванске… Да будет им известно после прочтения мемуаров: все достигало, все! И в первую очередь то, что земляне хотели бы утаить от своего создателя. Любые их уловки, поползновения фиксировались ВХИ. В этой связи я хочу заметить, что генсек Порча, создавший после своего президентского краха МИСИ (Международный институт социальных исследований), а попросту говоря — шпионский центр развалившейся Содомии, преследующий его противников, не был оригинален. Иные земляне страдали от одиночества… Несчастные! Да они ни на миг не выходили из–под контроля ВХИ, а затем и МИСИ! Все снималось, записывалось, закреплялось навечно. Это и было бессмертием, коего они якобы были лишены. Нет, голубчики, даже умирая, вы никуда не девались. Стоило обратиться в ВХИ — и снова прокручивалось ваше земное существование, ставшее достоянием специалистов. Вы снова жили, изобретали пакости, доносили на своих знакомых, получали жалкие сребреники и считались образцовыми гражданами и членами профсоюза. А вы рассчитывали укрыться смертью, как одеялом, с головой? Дудки! Не было у вас такой возможности и не будет.

Так рассуждал я, просматривая бесконечное число фильмов, прослушивая мысли землян. Это отнюдь не безопасное занятие. Становишься циником, опускаясь все глубже и глубже в тайное тайных землян. Ужасаешься сходству с ними. Ведь и мы, ангелы, не безгрешны в мыслях своих… Весь храм или хлев сознания землян покоится на прочном фундаменте двух понятий — «удовольствие» и «страх». Между ними бесчисленное множество вариаций, но все они сцеплены с фундаментом. Все поведение землян легко моделируется с учетом этих двух понятий. Почему я называю фундаментом два таких резко противоположных понятия, как «удовольствие» и «страх»? Что между ними общего? Все. Вот, скажем, понятие «голод». Оно как будто навек приписано к понятию «страх». Но разве страх умереть от голода не граничит со страхом не иметь удовольствия от насыщения, со сладостным чувством убийства голода пищей? Даже такая категория, как «красота» способна внушить страх несоответствия с их духовным миром, поэтому так силен в них инстинкт самосохранения, заставляющий осквернять красоту, всячески уродовать ее. Адам покинул рай не из–за случайного прегрешения. Не было бы яблока Евы, он все равно нашел бы предлог улизнуть из райских кущей. Он маялся несоответствием своим с ними. Но, оказавшись на Земле, он опять взвыл, застав на ней подобие рая. И начал многовековую борьбу не на живот, а на смерть с природой. Поэтому он молится безнравственной науке, технике. Они — его нерассуждающие головорезы в войне с божьим миром. Люди науки — слуги Сатаны. За сребреники они предают человечество. Психика землян не что иное, как страстный порыв от страха к удовольствию. Тут–то и перехватывает их слабые души Главный Куратор всех тайных спецслужб Сатана. О, он — непревзойденный психолог. Все, что Господь построил, возвел, зиждется на фундаменте, который заливал Сатана. Господь и Сатана, как ни прискорбно это признавать, — соавторы по конструированию духовного мира гомо сапиенс.

Изучение материалов натолкнуло меня на мысль каким–то образом систематизировать их. Написать, что ли, историю этого неблагополучного вида, ведь уже очевидно: скоро последует очередной сброс цивилизации. И неизвестно — найдется ли Лот. В общем, несколько световых лет я угробил на эту неблагодарную затею. Прежде чем перейти к событиям в Содоме, позволю себе еще одно отступление.

Чувствую отчаянье, приступая к истории даже такой непримечательной пла- нетки, как Земля.

Волей–неволей должен касаться проблем, о которых имею крайне смутное представление. Ну кто я такой? Рядовой ангел. Техническая обслуга. Нас тьмы и тьмы, если позволительно так говорить о существах, созданных из света, как гласит людская молва, хотя я в это слабо верю. Что я знаю? Всего–навсего десяток вселенных. Нет, робость диктует мне другой замысел. Начну, пожалуй, с собственной биографии. Она скудна событиями, и ее можно было озаглавить «Записки гробовщика». Мысли? Ну, каких оригинальных мыслей можно ждать от Ангела, свивающего небо? Мысли являются мне — преимущественно чопорные и непременно в черных фраках, держа наготове молоток и гвозди… Впечатления? Ах, всюду покойники похожи, даже если они — планеты. И все же… Нет у меня другой судьбы, кроме той, которую прожил. Есть еще одно обстоятельство, заставляющее меня восстанавливать свою жизнь: хватает планет, на которых не верят в существование подобных мне. Вот я и хочу, ничего не преукрашивая, показать ангельскую жизнь.

У меня всегда вызывало внутренний протест сведение всего многообразия состояний материи к жизни и смерти. Это слишком грубое деление. Землянам простительно: все их существование проходит на цепи земного притяжения, и цепь эту им никогда не удавалось порвать. Это приучает не особенно рыпаться. Боже, каких словечек я нахватался, как собака блох, на этой плебейской планетке! А что на Земле увидишь? Даже появление ангелов на ней — редкость. Как им объяснить мгновенное перевоплощение одной формы в другую? А мне, например, ничего не стоило перевоплотиться в жениха младшей дочери Лота, и меня она звала Азария. Нет, это место, пожалуй, я вычеркну… Весь опыт земного существования учит статике форм. Если происходит изменение, то это всего лишь развитие ее. У ангелов не так. Над нами не тяготеет проклятие: вот ты будешь птицей, ты — мамонтом, а ты — человеком. Нет, наша структура демократичней. Кем только ни приходилось бывать, разумеется, по собственному выбору. Конечно, не всегда проходило гладко. Я уже вспоминал о крыле, испугавшем мальчишку на Полесье. Однажды я решил нести людям свет, превратился в фонарь на темной и грязной улице. Первый же прохожий запустил в меня камнем.