Юрий Фатнев - Ладья Харона

Плескался в их ушах Нил. Доносились звуки флейты. Медленно кружились обнаженные рабыни. Аврам поддался искушению, о котором слишком смутно говорится в Библии. Он выдал свою жену за сестру. И прошла она перед фараоном словно случайно. Незамужняя якобы. Была в ее движении та магия, которой не в силах противиться ни один мужчина, жаждущий женщины. Пожелал фараон увидеть ее обнаженной и разделил с ней ложе.

Никогда не знал он такой испепеляющей страсти. Это было похоже на судорогу молнии. Между тем появились у Аврама и его племянника Лота скот, шатры, серебро, золото и рабыни, готовые на все для своих господ.

Звенели флейты, кружились танцовщицы, плескался Нил.

Но раздался гром Господень! Обрушилась кара на фараона. Узнал он правду. Отныне с трудом поднимался с ложа и ждал в жизни одного — еще более тяжких ударов судьбы. Ни о какой мести не помышляя, отпустил Сару и ее соплеменников, куда они пожелают направить стопы свои.

Выбрали они землю между Вефилем и Гаем, но оказалась она тесной для Аврама и племянника. Разодрались пастухи между собой, обвиняя друг друга в воровстве. И невозможно было понять, кто из них говорит правду: Исаак или Ездра.

Не по душе были Авраму эти распри. Да и жаль было расставаться с племянником. Однажды оказались они вдвоем в дубраве Мамре, где устроил Аврам пасеку. В любимом урочище Белые берега. Как раз на входе в него на дубах, заветвивших все небо над стежкой, на могучих ветвях, прислонившись к стволу, угнездились тяжелые колоды, полные воска и меда. Солнечные зайчики лепились на них среди хаоса листьев. Вокруг бортей гудело, дрожало, вспыхивало золотое марево пчел. Внезапно из одной колоды вылетел молодой рой.

— Тесно стало, — пояснил Аврам. — Полетели искать другое жилье…

Понял племянник, на что намекал родич: надо разделиться. Что ж, давно приглянулась ему окрестность Иорданская. Вскоре содомляне увидели черные шатры из козьих шкур у своего города. Думали, что скоро уберутся, но вскоре поняли: пришельцы собирались угнездиться на новом месте навсегда. И тогда содомляне показали свой норов…

Много передряг выпало на долю Лота. Даже в плен угодил, но был спасен Аврамом, к имени которого Господь присоединил одну букву, и тот стал Авраамом, что звучит гораздо возвышенней. Вслушайтесь в торжественные раскаты имени. Авраам! Я подозреваю, услышав о спасении Лота: дело тут не в стечении обстоятельств и не в любви дяди к племяннику. С судьбы Лота не спускал глаз Господь, кое–где корректировал ее. Создатель датчиков для солнечной системы ревностно оберегал лучший экземпляр от посягательства менее надежных устройств. Вот и нас он отправил в Содом, почувствовав: его любимчику грозят неприятности… Что же, оправдаем его доверие, понимая важность существования датчиков для ВХИ. Как я теперь понимаю, все миллионы вселенных были созданы с единственной целью — чтобы этому ведомству было за кем шпионить и не подохнуть от скуки.

Но, положа руку на сердце, как говорят на Земле, так ли я убежден в необходимости эксперимента с датчиками? Порой я начинаю верить в существование первоначального сценария, в котором для каждого из них сочинена своя программа. И как бы датчик ни ерепенился, он выполнит ее. Какое изуверство! Какое жестокое испытание учинил им Господь! Он был изобретателен и редко повторялся. Даже своему любимчику он основательно попортил кровь, но Лот оказался покладистым малым, не дулся на жизнь, будто шепнул на ухо его покровитель: «Это все спектакль, и ты в нем выкрутишься. Автор за тебя…» Ладно Лот. Он явно был в сговоре со своим создателем. Ради чего шли на муку рядовые датчики? Хотел бы я знать… Понимаю: существуют разные уровни постижения, и, возможно, я знаю только то, что в состоянии вынести мое сознание. Возможно, узнав то, что было ведомо хозяевам ВХИ, я не смог бы влачить незавидную лямку ангела на подхвате… Не то что датчики… Узнай они смысл своего назначения, наверняка устроили бы забастовку, а датчики Содомии потребовали бы компенсации в гоморрийской валюте. Но казалось мне: сознание — это то, что роднит меня с самыми высшими существами. И тут же впадал в дикую ересь: а что если время, пространство, материя — это не единственные компоненты, из которых лепится мир? Как назвать то, что за пределами этих понятий? А за всем? Убогость собственного мышления угнетала меня. В утешение себе повторял: «Я всего лишь ангел на подхвате».

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, а они всегда являются следствием занудного теоретизирования, я снова вернулся к судьбе Лота.

Он родился в Уре Халдейском, самым большим зданием которого был храм- башня. Такие постройки обыкновенно называются зиккуратом, небесными холмами. Внешне напоминают не башню, а холмы с многоступенчатыми лестницами. Башня венчает это нагроможденье стен. В Уре насчитывалось 200000 жителей. По тем временам это был громадный город, выросший к тому же в удачном месте — при впадении Евфрата в море. Сотни кораблей теснились у пристани, залитой асфальтом, кишевшей людьми.

Маленький Лот любил наблюдать за суетой матросов, завидовал их разгульной жизни и мечтал стать одним из них. Но отец его был состоятельным человеком и глядел дальше. Он отдал мальчика в школу. Писцов. Несколько лет провел Лот среди глиняных табличек, изучая клинописное письмо. Открылось ему необозримое море времен, которое можно бороздить до конца своей жизни. Но, отрываясь от табличек, он жадно впитывал в себя пестроту, запахи многоязыкого города. Особенно волновали его зрительные впечатления. Деревья, животные, уличные сценки. Ночами подолгу глядел на Луну. Это в честь бога Луны был возведен храм. Он считался повелителем Ура. Ему предназначались многочисленные дары. Сам царь подчинялся воле жрецов. Не было могущественней людей в Уре. Нечего было и мечтать приблизиться к этой касте гонимому племени. В скитаниях прошла жизнь Лота. Обрел ли он покой в Содоме? Это мы скоро узнаем.

Ангел с черным крылом прервал ход моих мыслей:

— Гляди. Вон там — у ворот Содома…

— Да, — отозвался я. — Старик грелся на солнышке. Но уже прохладно. Пора домой…

— По–моему, это Лот, — высказал догадку мой спутник. — Лысый, с седой бородой. Печальный и ласковый взгляд. Длинные кисти рук между колен. Именно так должен сидеть Лот.

На всякий случай мы спросили пастуха, гнавшего мимо нас отару в Содом. Обувь его была в семицветной, тающей на глазах пыли… Он ответил утвердительно, со страхом взглянув на нас.

Почти все датчики, с какими мне приходилось беседовать, убеждены, что ангелы — идеальные создания, забывая при этом такой наш недостаток, бросающийся в глаза, как свечение. В сумерках оно становилось отчетливей. Наши фигуры были обведены мягким голубым контуром, и ничего с этим поделать было невозможно. А вы говорите: идеальные…