Ника Ёрш - Факультет форменных мерзавцев

По плану Пака объектом эликсира должен был стать директор Молит. Дозу нужно было рассчитать так, чтобы медведь не мог себя контролировать и попытался изнасиловать меня на глазах у сотен учеников. Моя смерть не вписывалась в сценарий дядюшки, он лишь хотел напугать, а потом подобрать, обогреть и приласкать. Последнее совсем не устраивало спятившую от ревности Шоустер, и она внесла свои коррективы в зелье, изменив объект и увеличив силу влечения. Позже Ингрид клялась, что не знала о львиной сущности Барса О’никара и хотела лишь одного – чтобы он покалечил меня и сделал неинтересной для престарелого любовника.

Выбить признание из самого Пака удалось, инсценировав побег Ингрид от полисмагов. Она согласилась сотрудничать со следствием за некоторые послабления в наказании и позвонила любовнику из порта, умоляя помочь скрыться. Дуглас организовал для Шоустер новые документы и назначил встречу по прилете на континент, где попытался убить. Полисмагам удалось вовремя вмешаться, и эр Пак переселился в изолятор для магических преступников до судебного разбирательства. Тардилар организовал массовые обыски в домах и на работе подозреваемого, после чего обещал мне, что дядюшка получит долгий срок и больше никогда не причинит вреда.

Сразу после ареста Пака мой отец снизошел до звонка. Разговор у нас вышел скомканным, из него я узнала, что бабушка Мора собралась покинуть ведовское селение, чтобы приехать ко мне. Сам папа был слишком занят и ограничился пожеланиями скорейшего выздоровления.

Скандала в колледже удалось избежать. Работа там продолжалась в штатном режиме, директором по-прежнему был Брун Молит, а для меня все еще держали место учителя истории. Программиста тоже оставили прежнего.

«Как это?!» – поразилась я, услышав такие новости, и получила удивительный ответ: Нодару Вукиту предписали преподавать три года в качестве условного срока за непреднамеренное пробуждение хатистера, что могло привести к необратимым последствиям, как-то: смерти ведуньи.

Брун Молит не хотел терять шикарного специалиста и ходатайствовал за Вукита, чтобы тот смог избежать колонии. К делу были привлечены менталисты, вытащившие из памяти Нодара воспоминания о создании хатистера. Как и предполагал Акель, Пастес Романов нашел дочь и недавно рожденного внука в домике Эверета Асти, не смог простить предательства, после чего предпринял попытку убийства и применил жуткое заклятие живого трупа – хатистера, послав его в малыша Нодара. Вовремя подоспевший Эверет Асти выставил зеркальный щит, загородив им ребенка… Они думали, что Романов пытался просто убить внука, в итоге погибнув сам, не предполагая худшего.

Новоявленного хатистера закопали той же ночью в саду, а Виду с сыном Эверет отправил с помощью тайного хода через церковь на Южный материк. Очень скоро, уничтожив все следы пребывания в доме, магистр Асти сообщил, что уезжает, и пустил слух, будто в доме волнуется пространство, потому туда лучше не соваться. Он рассчитывал вернуться однажды, когда утихнет шумиха, чтобы замести следы убийства. Но дверь-телепорт захлопнулась при неумелой попытке одного из студентов взломать защиту дома. Проход в церковь попросту завалило. Откапывать его и восстанавливать спустя много лет пришлось их сыну, Нодару.

До семейства Асти дошли слухи, что дом «распечатали» и поселили в нем подозрительного преподавателя физкультуры. Копнув глубже, Эверет узнал, что Акель является эссером единого отдела, и не на шутку заволновался, решив, будто котик прибыл именно по его душу. Он отправил сына уничтожить останки деда…

Суд, все-таки случившийся по данному делу спустя почти тридцать лет, постановил, что магистр Асти не виновен в случившемся, а гибель Пастеса Романова была признана смертью по неосторожности.

Так и получилось, что закрутилась эта история с позволения Его Величества Случая: появился в колледже некий Акель Тардилар. Котик не хотел, чтобы ему докучали вниманием, и потребовал дать ему дом, пользующийся дурной репутацией. Этого Случаю показалось мало, и вскоре у котика появилась необычная соседка, мечтающая отработать год в тишине и покое.

Казалось бы, сплошные случайности, но как вовремя они приключились…

– К нам едет проверка из Министерства! – Громкий голос директора Комаричи, поменявшейся местами с Бруном Молитом около года назад, прокатился по кабинету, привлекая внимание каждого из шестнадцати присутствующих.

– Сколько можно?! – отозвалась заместитель по воспитательной работе, закатывая глаза и возмущенно фыркая. – Полгода с прежней проверки не прошло! С документами у нас все в порядке!

– Поговаривают, что они ищут новый способ прибрать к рукам ведуний-выпускниц, – хмуро ответила эра директор, сводя вместе брови-ниточки. – Будут пытаться скомпрометировать спецкурс эры Тардилар и отбирать у девушек права на свободный выбор места работы.

– В первый раз, что ли? – усмехнулся сидящий рядом Адам Бири, после чего подмигнул мне правым глазом, смотрящим куда-то влево. – Предыдущий проверяющий еле ноги унес, подписав контракт о неразглашении. Мало им?

– Вы считаете то происшествие забавным, эр Бири? – взвилась Комаричи. – Ваши ведьмы совсем распоясались!

– Не мои. – Завхоз выставил перед собой ладони, потом ткнул в мою сторону пальцем: – Ее спецкурс. Помните?

– С памятью у меня все хорошо, – прошипела директор. – Помню и то, что ведьмочки бедолагу держали в рунической ловушке. А кто им формулу дал?

Бири вынул из пиджака платок, громко высморкался и прикрыл глаза, всем видом демонстрируя, что понятия не имеет, о чем идет речь.

Дальше молчать я просто не могла.

– Будет вам, эра Комаричи. Все присутствующие знают, что тот гаденыш пытался опоить одну из девочек соком лиодонны. Она могла навсегда потерять память и стать безвольной марионеткой в его руках, если бы купилась на сладкие речи чужака. И спасло его только положение папочки в обществе! Девочки могли вернуть молодого человека в лоно семьи живым, но сильно поврежденным…

– Око за око, – буркнул Бири.

– Что?! – взвилась Комаричи.

– Закройте окна, – громко сказал оборотень-гиена, – дует.

– Слушайте, а можно я пойду? – поднялась с места Руфина Цирь. – Бухгалтерия в этих делах точно ни при чем, а у меня дел по горло.

– Вот-вот, – поддакнула Каира Румпа. – Все мы знаем, откуда ноги у неприятностей растут.

Коллеги уставились на меня. Без неприязни, но с усталостью.

– Еще буквально пара лет, – завела я старую песню о главном, – и эти набеги прекратятся. А пока девушкам нужна наша защита.

Брун Молит, сидящий напротив, расхохотался: