Александр Чернобук - Ангел Украины

— Известно, не известно… Не об этом сейчас речь. Делать надо, — туманно ответил дядя Грач.

— Да уж, делать надо. Кто-то спорил бы, я не буду, — саркастически проговорил я. — Только вот что?

— Искать причину. Для начала. Ты ведь хочешь понять, почему у тебя в стране так все набекрень? Хочешь?

— Еще как!

— Вот. А когда ты поймешь причину, то дальше уже… — он сделал неопределенный жест руками.

— Это значит, что тебе она известна и сейчас? — я снова перешел на «ты», ориентируясь на тон собеседника.

— Мне да.

— Так почему ты ее просто не расскажешь?

— Нельзя так. — Дядя Грач отрицательно мотнул головой. — Это не по правилам. Да и пользы эти знания не принесут. Сам должен до всего дойти. Только в этом случае может получиться толк.

— Почему?

— Объясняю. Вот смотри, — с видом профессионального лектора начал он. — Кого мы имеем? Разуверившегося в жизни журналиста. Неплохого, в общем-то, честного, порядочного парня, с определенным багажом жизненного опыта, полученного в эпоху постоянных перемен. Без личной жизни и определенных пожеланий, кроме туманного мечтания сделать всем хорошо. Который, к тому же, страдает глобализмом и вследствие этого всегда на первое место ставит общество, а затем уже думает о себе. Так?

— Ну, если не вдаваться в детали, то да, примерно так, — смутился я, уж больно точно всего несколькими ленивыми мазками отобразил мою сущность мистический собеседник.

— И тут являюсь я, — он ткнул закругленным концом трости себе в грудь, сбив галстук на бок, — и рассказываю тебе в одночасье ответы на все волнующие вопросы. То есть, ты получаешь в один момент именно то, что ищешь всю свою жизнь. А это…

— И что же здесь плохого? — продолжал делать вид, что не понимаю о чем речь, я, совершенно упустив из виду, что дядя Грач легко читает чужие мысли. — Можно столько времени сэкономить.

— Сам подумай. Знания они ведь не иллюзорны, скорее материальны. Их надо выстрадать, только тогда от них будет польза. Только в этом случае они превратятся в остро заточенный инструмент для… Впрочем, — он пристально посмотрел на меня, — ты и так уже все понял.

— Да, ясно, ясно, — деланно тяжело вздохнул я. — Хотелось ведь так, по мановению волшебной палочки: раз и готово!

— Это национальное. Хотите все нашару! Волшебная палочка, сапоги-скороходы, шапка-невидимка, — он начал перечислять, загибая пальцы, — скатерть-самобранка, печка-такси, ковер-аэротакси, в одно ухо влез нищим, в другое вылез по уши упакованным, яблоко схряцал и вечно дуплящийся молодой фуцан…

— Обороты речи у тебя, однако, дядя, — подковырнул я. — Ни дать ни взять: базар-вокзал.

— Адаптация к местным условиям. Для понимания. Колорит. Злоба дня, так сказать, — легко парировал дядя Грач и добавил, как я оценил, ключевую фразу. — Не я вашу жизнь сделал такой, не мне и порядки здесь наводить…

— А кому? Мне!?! — немного помолчав, скорее констатировал, чем спросил я. — Верно понимаю?

— Сам хотел, — снова дернул по-птичьи головой он. — Но дело это, думаю, ты и сам понимаешь, небезопасное. Если…

— А, ладно пугать, — отмахнулся я, прекрасно понимая, что чем бы ни грозила мне договоренность с этим некто или этим нечто, упускать такой шанс я не имею никакого права.

— Ну, смотри. Пугать не буду. К тому же, это не входит в мои функциональные обязанности. — Не стал продолжать дядя Грач. — Это твоя жизнь, и кроме тебя никто не вправе ею распоряжаться. Готов?

— Да. Нет проблем, — кивнул я, лихорадочно соображая, а не стоило ли все же узнать, какой урон может быть нанесен моему здоровью и жизни от несовсем понятной сделки. Оказалось, что мои размышления уже запоздали.

— Тогда приступим. Сначала что-нибудь простенькое и в тоже время поучительное. Для вхождения во вкус, так сказать. Первый раз он и есть первый. А я здесь пока постою, подымлю. Это ненадолго. — Он вытащил толстую сигару, сорвал обертку. — Ты там не задерживайся, здесь настоящей работы хватает, — аккуратно отрезал кончик золотой гильотинкой и, хитро усмехнувшись, добавил: — Хотя с другой стороны, если понравится, можешь особо не торопиться.

Поднес к сигаре, которую определил в угол рта, золотую зажигалку, инкрустированную алыми рубинами. Клацнул… и мне в глаза ударил ослепительно яркий поток не то огня, не то света. Веки, рефлекторно спасая глаза, закрылись…

Когда я их открыл, то передо мной предстала полностью обнаженная мокрая женщина, старательно вытирающая тело огромным махровым полотенцем. Но самое странное было то, что я видел ее в местами запотевшем, висящем на стене прямоугольном зеркале во весь рост. Больше в ванной комнате средних размеров никого не было. Я даже как-то не сразу нашелся… Озарение было внезапным:

ЭТО ЧТО… Я?

Женщина была бальзаковского возраста, лет тридцати — сорока, точнее определить я не мог, да и не пытался. Была она небольшого роста, имела худощавое тело, небольшие невыразительные груди и совершенно бесцветно-блеклое (видимо, так выглядит большинство женщин без косметики) лицо. Длинные волосы темно-русого цвета со следами краски, делавшей ее когда-то стопроцентной блондинкой, плоский живот, относительно стройные ноги и ягодицы без признаков излишнего жира дополняли увиденную мной картину.

Она совершала ежедневный ритуал приведения тела в норму, стоя перед зеркалом, напевала фривольную песенку и размышляла. Мимоходом я отметил, что было нечто болезненно знакомое в суетной сосредоточенности ее движений и тут же, не акцентируя на этой мысли внимание, перешел к основному вопросу.

Попытался понять: где я нахожусь? Еще точнее: что есть я? Так, наверное, правильней? Или это два отдельных вопроса? И на них разные ответы? Я смотрел на женщину в зеркало прямо из нее, находясь где-то внутри. Через меня беспрепятственно проходили мысли сей особы, я чувствовал, как махровое полотенце освобождает кожу от воды, даже ощущал ссадину на правой лодыжке (подсознание тут же с готовностью подсказало, что это от удара о кухонный табурет при приготовлении сегодняшнего утреннего кофе). Таким образом, я есть эта женщина? Или нет, и я просто где-то в ней? Сам по себе? Или… как? Будем разбираться.

Для начала сосредоточился на мыслях человека женского пола, в тело коего волею своего собутыльника был определен. Может тут-то как раз некая подсказка и отыщется.

Достаточно было вникнуть в первые силлогизмы ее размышлений, чтоб понять, в чьем теле я оказался. Теперь ясно, почему эти характерные телодвижения показались мне до боли знакомыми. Еще бы! Вот как ты, оказывается, выглядишь без своей боевой раскраски и расфуфыренных нарядов! Даже захотелось присвистнуть от удивления: ай да дядя! Ай да грачик! Приколист! Куда меня загнал! Теперь понятна его ехидная ухмылка…