Ксения Сергеева - Ткач

— Я не знаю, Сид.

Близнецы повернулись к Алекс, и только тут она заметила, насколько они похожи.

— Кто вы такие, черт возьми!

Они провели весь день в гостиной старого дома. Алекс слушала, не перебивая, не задавая вопросов, просто впитывая, как дети, которым читают новую сказку. Она ни за что не поверила бы в то, что слышит, если бы несколько часов назад не увидела своими глазами зависшего под потолком огромного черного ворона, не увидела, как рассыпался он ураганом грязных перьев, не заметила, как легко пальцы одного из братьев погружаются в предметы, что второй может шепотом заставлять свечи гаснуть. Алекс никогда не была мистиком, но с каждой минутой последних дней ей все больше казалось, что она не имеет ни малейшего представления о том, как устроен мир, прежде настолько понятный.

Кто-то вложил ей в руки чашку с чаем. Алекс вздрогнула, отрываясь от мыслей.

— Не нужно думать о том, что тебе неподвластно, — Фин устало улыбался.

— Если бы все поступали так, как ты говоришь, то у нас ничего бы не было: ни домов, ни самолетов, ни компьютеров, ни литературы.

— Можно мечтать, — он пожал плечами, — но сейчас тебе лучше просто отдохнуть.

— Я не могу поверить в то, что вы рассказали мне.

— Ты уже поверила. Пей чай, а потом я провожу тебя.

— А? — только сейчас Александра заметила чашку в своих пальцах. — Да, да. А куда?

— Домой. Тебе нужно домой.

— Нет. Мне нужно в больницу. Я сегодня не была у Фауста.

— Зато он был у тебя, — Сид наконец заговорил о том, что волновало его. — Ты говоришь, он приснился тебе?

— Да. Сон был таким реалистичным. Я не сразу смогла проснуться.

— Он часто снится тебе, этот мальчик?

— Нет, почти никогда.

— Ты позволишь и мне увидеть его?

Спустя несколько часов все трое вошли в вестибюль больницы.

На этот раз он проснулся идущим по пустыне. Выщербленная трещинами и неглубокими разломами земля скалилась на него, небо без солнца источало зной, мгновенно вышибающий пот. Фирлит не чувствовал ничего, кроме этой жары, которая плавила даже мысли.

Эф сидел прямо на песке и лениво выводил в нем пальцем круги. Сегодня его лицо было еще более изможденным, тело казалось прозрачным, а взгляд, встречающий Фирлита, полным безнадежности.

— Я ждал тебя. Всё пошло не так, как мне хотелось бы, представляешь?

— Нет, — Фирлит помолчал какое-то время, растеряно наблюдая за движением детского пальца, не прекращающим вращение ни на секунду. — Что пошло не так?

— Ворон.

— Ворон?

Пророк чувствовал, что каждое слово дается ему с трудом. Жара высушивала губы, скапливалась в горле, мешала дышать. Эф вздохнул.

— Всегда забываю, что тебе нужно всё объяснять… Мальчишки справились с Вороном, воплотили в жизнь то, о чем мечтали на вершинах Эртеи.

— Мидар…

— Ворон уже не Мидар. И никогда им не станет. Хотя, наверное, мог бы. Этот точно мог бы. Я был в нем так уверен. Если бы все получилось, то все осталось бы на своих местах.

— Что «все»?

— Все, к чему вы так привыкли. Теперь будет по-другому… — Эф ухмыльнулся. — И даже я не представляю, как…

— А как… они?

— Справились. Им помогли прошлые встречи с демоном. Уже понимали, что это не их отец. Сейчас у них есть о чем подумать, кроме страданий по тому, что уже не вернуть.

— О чем они думают?

— Один — о возвращении, второй… Кто его знает, о чем он думает… Знаешь, я потерял над ними контроль почти полностью, как только они попали на Дно.

— Дно?! — Фирлит был в ужасе. — И ты так спокойно говоришь об этом?!

— А мне-то что волноваться? Это их выбор. Что они с ним сделают, тоже их дело. Я подтолкнул разве что. Правда сейчас мне кажется, что я совершенно зря это сделал.

— Почему?

— Потому что они не оставят меня в покое. Порушат ли, создадут ли, не знаю. Знаю только, что сегодня мы говорим в последний раз. Признаться, я буду по тебе скучать…

— Но…

— Снова хочешь спросить, почему? Я даже отвечу тебе. Потому что они уничтожат меня, — Эф выглядел совершенно спокойным, почти безразличным к тому, о чем знает. — Предваряя твое следующее «почему», скажу: они всего лишь научились понимать, что лучше.

— И никогда…

— Да.

— Расскажешь напоследок, кто же ты такой?..

Ветер бросил Фирлиту пригоршню песка в глаза. Трещины земли начали расходиться в стороны, как слабый шов, в мгновение образуя разломы, глубокие и широкие. Казалось, сотрясалось само небо, будто хохоча в безмолвном веселье. Фирлит зажмурился. Открыл глаза в абсолютной темноте. В бесконечном ничто. Чувствуя себя точкой, крохотной и никчемной. Не способной ни на один поступок, ни на одну мысль, безвольно повисшей на уступе пустоты.

— Я тот, кто создал вас…

Голос разорвал мрак. Фирлит проснулся.

Анта по старой привычке внимательно всматривалась в даль за рамой окна. Сердце ее не сжималось тревожно, казалось, вообще не билось, только напряженный взгляд скользил по заснеженной долине, застывшей в ожидании. В ожидании возвращения хозяина.

Конечно, Анта услышала шаги Фирлита еще до того, как он вошел в комнату, но вздрогнула скорее от того настроения, что он принес с собой.

— Что ты видел?

— Твои дети живы. Ворон свободен.

Анта рвано выдохнула:

— Не существует…

— Да.

— Что-то еще?

Спина ее стала еще прямее, чем обычно. Фирлиту отчаянно захотелось обнять эту женщину, прижать к себе, и он сделал бы это, если бы почувствовал хоть каплю страдания в ее позе или голосе, но нет, она была совершенно спокойна. Она… смирилась, кажется, еще до того, как произошли все события последних лет, смирилась в тот миг, когда впервые увидела своего Владыку. Глядя на Анту, Фирлит чувствовал, что должен быть еще сильнее, чем она, и сомневался, что такое вообще возможно.

— Сейчас мальчикам предстоит еще одно испытание. То, как они пройдут его, важно для всех нас. Но нам с вами остается только ждать.

— И заботиться о Тилл. Она тоскует по Сиду, — Анта улыбнулась.

— Да, маленькая принцесса быстро выросла, — Фирлит устремил взгляд к горизонту, слабо светящемуся.

— Ей предстоит расти еще долго.

— А что предстоит нам, Сиятельная?

— Скоро увидим, совсем скоро…

Сид сразу почувствовал связь с худым мальчиком в постели. Словно увидел кого-то, с кем провел все детство, а затем потерял, или дальнего родственника, или прочитанную когда-то и почти забытую книгу. Он уже не обращал внимания на объяснения Алекс, на взгляды Фина, он только подошел к кровати и принялся внимательно рассматривать лицо больного.

— Если мы поможем ему, — начал он после долгого молчания, — то что-то навсегда уйдет из нашего мира…

— Нашего? Что значит «нашего»? — Алекс поправила одеяло Фауста.