Ольга Моисеева - Аватары Тьмы! [СИ]

Закрыв квартиру, она сбежала вниз по лестнице, тихонько напевая себе под нос, — ощущение, что всё так удачно сложилось, здорово поднимало настроение.

Радужная дверь в арке по-прежнему сияла, обрамлённая справа чёрной полосой, но Вера не дала светаку к ней приблизиться — потом, потом, потом!

Получив пропуск, Вера прошла на территорию клиники: ухоженные дорожки, газоны и корпуса омывал солнечный свет — погода сегодня была преотличная, чуть жарковато, конечно, но куда ж деваться: лето ведь на дворе.

Бабушку как раз собирались везти гулять, и Вера, забрав у медсестры коляску, покатила её по двору к большому больничному скверу — тенистому, зелёному, с лавочками и беседками. На смену сопровождающего и весёлое «Привет, баба Клава!», старушка никак не отреагировала: её остановившийся взгляд был устремлён куда-то в немыслимую даль, может, вообще, в другую галактику. Светак её тоже словно застыл, погасив все свои переливы, его статичные цвета имели минимальную яркость, едва различимые на общем сероватом фоне, и казалось, за коляской волочится не светотень, а какая-то застиранная, выцветшая и выгоревшая на солнце тряпка.

— Ладно, бабуля, — бормотала внучка, направляясь к самому дальнему и укромному уголку сквера, где, под разросшимся до огромных размеров клёном, прямо на траве стояла, видно давно забытая, одинокая маленькая деревянная скамеечка. — Сейчас мы здесь вот остановимся и вдали от всех, в спокойной обстановке, поговорим.

Пристроив коляску напротив скамеечки, Вера сняла рюкзак и, сев, заглянула бабушке в лицо, но тут же отвела глаза: очень уж тяжело было вынести этот стеклянный, лишённый мысли и выражения взгляд, тем более близкого, родного тебе человека. Бабушкин светак валялся за спинкой коляски, словно отброшенная на землю серовато-белёсая тень. Внучка осторожно наехала на его краешек своим светаком — ничего! Она продвинула его дальше, потом ещё, но даже когда светаки совместились полностью, видений не последовало. Нет контакта! — с ужасом поняла Вера.

— Не знаю, слышишь ли ты меня, видишь ли что-нибудь, но… — отодвинув свой светак, она взяла бабушку за руку: несмотря на летнюю жару, её тонкие, морщинистые и сухие пальцы казались куриной лапкой из холодильника. — Но я всё равно хочу показать тебе это!

Открыв рюкзак, она достала оттуда пакет и, вынув платье, снова почувствовала, какой тёплой, почти горячей, остаётся приколотая к нему брошка.

— Вот, потрогай! — вскочив, внучка взяла бабушкину ладонь и положила на брошку. Рука соскользнула и упала на сиденье коляски, скрюченными пальцами вверх, замерев, словно опрокинутый на спину дохлый паук.

Вера аккуратно положила платье бабе Клаве на колени и снова накрыла её ладонью брошку. Убедившись, что бабушкина рука не падает, Вера села на скамеечку и, достав из рюкзака жестяную «книжку», сказала:

— Я нашла эту коробку в вашем с дедой гардеробе, на даче. В ней было платье и дедушкино фото.

Она открыла коробку и достала снимок, как вдруг краем глаза уловила какое-то движение. Вера подняла голову и замерла, сжимая в руке фотографию и глядя то на бабушкины колени, то на её лицо. Всё оставалось неподвижным. Показалось?!

И тут лежавшая на платье ладонь вздрогнула. Нет! не показалось!! Вера вскочила, пустая коробка со звоном грохнулась на землю, фото полетело в сторону.

— Бабуля! — внучка схватила её за руку: пальцы заметно потеплели. — Ты меня слышишь?

Бабушка молча моргнула и, всё так же глядя сквозь внучку, вдруг резко вытянула руки вверх.

— И что? Что это значит?.. Баба Клава!

Но та не отвечала, продолжая тянуться пальцами к небу. Вера повторила её жест и замерла в ожидании, но ничего не изменилось.

— Господи… — пробормотала она, спустя полминуты опуская руки.

И тут лежавший за спинкой коляски безжизненной тенью светак старушки вдруг выплыл вперёд, на глазах наливаясь цветами. Вера наложила на него свой и рассмеялась:

— Ах, вот в чём дело!

Она взяла платье, расправила его и, разомкнув застёжку, надела на бабушку, аккуратно просунув в рукава её поднятые руки. Ткань легко скользнула вниз, облегая плечи, грудь и талию, юбка, упав на сиденье, собралась складками. Баба Клава опустила руки и, толкнувшись от подлокотников, встала. Юбка тут же, с тихим шелестом, расправилась.

— Верочка, — прошептала Клавдия.

— Да, это я! — внучка бросилась к старушке и обняла.

— Здравствуй, маленькая! — бабушка поцеловала её в щёку. — Я рада, что с тобой всё в порядке.

— Здравствуй, бабуля! — Вера осторожно усадила её обратно на сидение, а сама присела на корточки и, обняв старушку за талию, уткнулась в неё носом.

— Ах, деточка! — сухая тёплая рука принялась нежно гладить девушку по голове. — Я тоже по тебе очень соскучилась.

— Это всё платье! — загнав выступившие слезы обратно, Вера отстранилась и посмотрела бабушке в глаза — родные, ласковые, добрые. — Это из-за него, да?

— У тебя проснулись способности! — вместо ответа сказала Клавдия, рассматривая внучкин светак. — Давно?

— Не очень… Неделю назад, может, чуть больше… — ответила та, гоня подспудный страх, что сейчас всё закончится, и бабуля снова станет растением.

— У-у-у, — Клава нахмурилась. — Не переживай так, миленькая моя, не стоит! Не знаю, о чём ты сейчас думаешь, только вижу, тут у тебя… — она легонько коснулась пальцем Вериного лба — настоящая буря!

Та сдвинула свой светак, совмещая его с бабушкиным:

— А теперь видишь?

— Что?

— Бурю!.. — и тут до Веры дошло, только сейчас, через контакт: — Господи! ты не видишь?! Инфу прямо со светака… считать — ты не можешь!

— А ты что, можешь?

— Конечно! Только… там ведь так много всего! Сразу всё не объять, частями, кусками… трудно порой быстро то, что хочешь, обнаружить, найти нужный слой, перелив, затемнение…

— Так вот в чём дело! — в голосе бабушки прорезалось торжество. — Ты… о боже! — разволновавшись, она задохнулась и умолкла, качая головой. Потом, взяв себя в руки, продолжила: — Ты так поздно включилась, я уж думала, тебя это минует, но Паша! Паша твёрдо верил, что твои способности откроются, и оказался прав! Ты не просто включилась, ты ещё и гораздо ярче нас!..

— Ты так говоришь, будто это плохо!

— И да и нет, девочка! Большие способности облегчат тебе путь… впрочем, об этом после, сейчас важнее другая сторона медали, а она плоха тем, что быть такой яркой «лампочкой» очень опасно… Скажи, сколько дней я уже здесь?

— Дней?! — Вера вытаращилась на бабушку. — Ты думаешь, ты здесь всего несколько дней?

— А сколько? — нахмурилась Клава. — …Месяц?

— Год! Бабушка! Ты здесь почти год!

— Так долго… — прошептала та. — Господи, как же… Нет! — вдруг решительно перебила она себя, поражая внучку способностью быстро собраться после такого шокирующего откровения. — Обо мне потом, сперва вот что скажи: тебя кто-нибудь преследует? Слежки не замечала?