Ольга Моисеева - Аватары Тьмы! [СИ]

— Если ты сосредоточишься и вспомнишь, как это проходило, я тоже смогу это увидеть — так будет быстрее и проще, — предложила Вера.

— Ой, точно! — обрадовалась бабушка. — А я-то об этом и не подумала! Ещё не привыкла, старая балда, к твоему таланту, не осознала до конца. У нас в роду таких мощных способностей ещё ни у кого не было!

— А дедушка? — возразила Вера. — Я помню, как ты просила его посмотреть, чем я расстроена, ну это в школе было, меня тогда ещё в «Волшебницы» не приняли. Как же он смотрел, если не по светаку?

— Ой, да он только видел свежую вмятину и мог определить, когда она появилась и где, но на этом всё! То есть он понял бы, что это случилось сегодня в школе, но увидеть, как именно это произошло — нет, он такого не умел! Мог лишь нажимать своей светотенью на твою вмятину, чтобы заставить тебя саму рассказать, что случилось. Родители твои, кстати, были против такого «развязывания языка», как говорила Света.

— Их убили устранители? Родителей? Это ведь была не просто авария, да? — голос Веры звучал излишне резко.

Бабушка кивнула, глаза её потемнели, морщины углубились, нос заострился, сделав похожей на злую птицу.

— Давай сначала про лысорей! — твёрдо сказала она. — Ты готова?

— Да, — кивнула внучка.

— Мы называли это включением малых «лампочек».

Я вспомнил огонь, а в нём — лица: мужчину со светлыми прямыми волосами и женщину в каштановых кудряшках…

Нет, неправильно: лица же были снаружи, а в огне находился я сам, и тело моё горело, и что-то жутко шипело, трескалось у меня внутри. А их я видел сквозь пламя. Ой, нет! Снова неправильно — почему у меня всё так путается?! — я же видел их уже потом, когда оказался на улице, возле стены дома, за деревьями. К тому времени я перестал помнить, кто я, и совсем не понимал, что надо делать. Но они! Те, чьи лица были снаружи, — они понимали… я почувствовал, как они схватили меня, а потом всё провалилось в черноту.

«Ты чуть не сгорел на пожаре», — объяснила кудрявая шатенка, когда тьма перед моими глазами расступилась.

«Кто я?»

«Пока не знаю, — как-то странно ответила она, целясь в меня из ружья. — Но, возможно, ты скоро вспомнишь, кто ты, так же, как вспомнил об этой яме».

«Яме? Какой яме? Я ничего такого не помню!»

«Ты сообщил нам координаты этого места», — возразила шатенка.

«А зачем тебе ружьё?» — спросил я, но ответа не услышал, поле зрения резко сузилось, превратившись в проделанный во тьме туннель, а потом стенки его стали сжиматься, пока на меня снова не навалилась чернота.

В следующий раз я очнулся под утро — только светать начало.

«Я — Антон!» — заявил я, однако мне никто не ответил. Я сел и увидел женщину с ружьём: она тихо посапывала метрах в десяти правее, прислонившись спиной к дереву. Вспомнилось, что эта женщина и мужчина привезли меня сюда после огня, пока я был в беспамятстве.

На вид углубление действительно походило на вырытую в земле яму, хотя на самом деле это был восстановительный бассейн — вдруг всплыло в памяти правильное название! Вот только… — я сел, с изумлением рассматривая стенки бассейна, — он не работал! Вернее, работал, но не так, как ему положено, поскольку соединение с врачами отсутствовало, причём по их инициативе, ибо я видел значки, которые говорили: «в доступе к бассейну отказано». Это значило, что мне не предоставили никакого лечения. Однако оно всё равно происходило, ибо кто-то, вытащив ушедшие в гнёзда провода с датчиками, трубки с иглами и прочие медицинские штуки, подключил меня к бассейну вручную. Он как-то умудрился запустить восстановление в урезанном, автономном режиме, касавшемся лишь физических параметров. Диагностика же правильности реакций, проверка психологического профиля и верификация мыслительного процесса не проводились, ведь сканирование и лечение сознания могло происходить только при связи с врачами, а её не было! То есть происходило абсолютно автономное, грубое, чисто физиологическое восстановление тела, без соответствующей отладки повреждённых нейропутей…

Едва я понял это, как меня охватил сильный страх: мозг ведь тоже затронуло огнём, а значит, порождаемое им сознание могло принять уродливую, далёкую от первозданного идеала, форму! Раз я сейчас думаю, значит, мой, залатанный грубо и чисто физически, без оглядки на тонкие нематериальные структуры, мозг самостоятельно и непонятно как наладил производство сознания — а это могло привести к сумасшествию с непредсказуемыми последствиями.

О, нет, я вовсе не хотел стать невменяемым!

Поэтому принялся быстро отлеплять датчики, вырывать иглы из тела и вообще отсоединять от себя всё медицинское оборудование, желая немедленно прекратить этот ужасный, неправильный в корне, можно даже сказать, преступный процесс. Охватившая меня паника заставила выбраться из бассейна и ринуться прочь, не разбирая дороги, ударяясь о стволы деревьев, падая, вскакивая и пускаясь бегом, пока не отказали ноги. Я был ещё жутко слаб, поэтому далеко не убежал — упал на землю, едва дыша, и спустя пару минут отключился.

Сколько я так провалялся, не знаю, но пришёл в себя, лишь когда в спину мне стали тыкать чем-то твёрдым. Я повернул голову и увидел кудрявую шатенку с ружьём в руках — его ствол упирался мне под лопатку.

«Вставай!» — велела женщина.

Пришлось подчиниться.

«Туда», — она махнула головой, указывая направление, и подтолкнула меня ружьём.

«Я — Антон!» — заявил я.

«Угу, — кивнула она. — Имя своё знаешь, уже неплохо. А теперь иди».

Я поплёлся, куда она велела. Оказалось, мы пришли обратно к бассейну.

Она подвела меня к самому краю: «Полезай в яму!»

Я развернулся к ней лицом: «Нет!»

«Полезай, Антон, не то пристрелю! Ты ведь не хочешь умирать, верно?»

«Не хочу, — подтвердил я. — Но жить дурной, неполноценной жизнью — это ещё хуже!»

«С чего ты взял, что тебя ждёт такая жизнь?»

«У меня нет связи с врачами!»

«Врачами? — она прищурилась. — А как ты узнал?»

«Я видел, что в доступе к бассейну мне отказано».

«А знаешь почему?»

«Почему?»

«Да потому что они тебя бросили! Врачи эти твои. Ты обгорел и сразу стал им не нужен! Решили, лечить слишком накладно, пусть подыхает, и выкинули тебя на помойку, как отслужившую своё старую драную тряпку».

То, что женщина говорила, было мне неприятно, и хотя мысли всё время разбегались, я слышал в её словах определённую логику.

«А теперь подумай, — вкрадчиво продолжила она. — Чего ты больше хочешь: быть послушным идиотом, угождая тем, кто вышвырнул тебя умирать, или залезть в бассейн и восстановиться, чтобы потом самому во всём разобраться?»

Голова моя закружилась, и произносимые женщиной слова стали слышаться гулко, будто она говорила в ведро, в мозгу явно что-то происходило, и я никак не мог это контролировать.