Кортни Коул - Ноктэ [litres]

Я снова рыдаю, хотя, возможно, я и не прекращала, а Дэр крепко прижимает меня к своей груди.

– Я люблю тебя, Калла. Ты забыла меня, потому что чувствовала себя виноватой, думая обо мне. Ты была уверена, что это ты во всем виновата. Ты считала, что не заслуживаешь ничего хорошего в жизни.

– Наверное, так и есть, – кричу я, чувствуя, как горячие слезы бегут по щекам.

Я сжимаю веки, но как только я делаю это, перед моими глазами появляется лицо моего брата.

– Ты заслуживаешь самого лучшего, – настойчиво говорит мне Дэр, я открываю глаза и внимательно смотрю на него. – Ты любишь меня, а я люблю тебя.

Я помню тот самый момент, когда он впервые признался мне в этом, несколько месяцев назад. Но мне сложно воспроизвести это воспоминание в деталях. Оно кажется мне далеким и расплывчатым, словно оно окутано туманом. Как будто я пытаюсь достать его из мутной воды, чтобы рассмотреть внимательно под светом солнца.

– Я могу вспомнить не все, – разочарованно признаюсь я. – Мои воспоминания о тебе… Их не так уж много.

Дэр кивает.

– Врачи сказали, что память вернется к тебе постепенно. Сначала я… пытался сохранять дистанцию, но это оказалось не так-то просто, и никаких улучшений у тебя не наблюдалось. Мы решили, что я снова войду в твою жизнь в качестве незнакомца, чтобы проверить, не всколыхнет ли это твои воспоминания.

Я чувствую себя такой глупой… абсолютно безумной.

– Так значит, ты подстроил нашу первую встречу? В больнице.

Дэр пристально смотрит на меня, выражение его лица намеренно безразличное.

– Да.

– Так вот почему мне показалось, что мы уже как будто знакомы, – постепенно осознаю я. – У меня было ощущение, что мы уже виделись где-то раньше. Поэтому меня так тянуло к тебе с самой первой встречи. Все эти дежавю, мои сны…

– Ты и представить себе не можешь, как это было сложно, – рассказывает он, – притворяться, что не знаю тебя.

Я сглатываю, потому что могу вообразить себе всю его боль, а самое главное, я понимаю, что произошедшее было полностью моей виной. А затем меня накрывает уже другая мысль, пугающая еще сильнее.

– Пекан, – выдыхаю я, мои глаза широко раскрыты от ужаса. – Это не Финн подложил их мне в еду, а я сама. Больница… Я была там вовсе не ради Финна… Я сама была там под наблюдением… Им нужно было знать, не наврежу ли я себе снова.

Дэр ничего не отвечает, но его молчание красноречивее любых слов.

Я оглядываю комнату, опустевшую, словно лишившуюся своей души.

– Мой брат мертв, – у этих слов тошнотворный вкус.

Дэр снова ничего не говорит, но обнимает меня крепче.

– Все это время ты знал, – каждое сказанное слово дается мне с огромным трудом.

Дэр смотрит на меня сверху вниз.

– Я не мог рассказать тебе. Доктора говорили, что воспоминания должны вернуться к тебе сами.

– Я глупая! – Слезы стекают ручьями по моим щекам, и я вытираю их рукавом, не обращая внимания на бешеное сердцебиение, потому что мне слишком больно. – Я сумасшедшая!

– Нет, это не так.

– Кого ты пытаешься таким образом переубедить: себя или меня? – спрашиваю я, мой голос наполнен болью.

– Тебя, – уверенно отвечает он.

Я смотрю из окна на падающий с небес дождь, на скалы. Ветер, глина, мокрые капли… Слезы переполняют мои глаза, и все, что я вижу, сливается в одно огромное красное пятно. Красный = опасность.

Моя потеря невосполнима.

Мой брат.

Моя боль.

Все погружается в красное.

– С тех самых пор, как мы появились на свет, мы были Каллой и Финном, – безучастно повествую я. – Кто же я такая теперь?

Дэр прижимает меня к себе, безразличный к погоде за окном, безразличный ко всему вокруг, кроме меня.

– Я – всего лишь половина целого. Другая моя половина – это Финн. Что я буду делать без него?

От рыданий у меня сводит ребра, словно их надрезал кто-то изнутри, и теперь они кровоточат. Мое лицо покраснело. Мне кажется, я больше никогда не буду такой же, как прежде.

– Я не знаю, – беспомощно признается Дэр. – Мне бы хотелось сказать, что все будет хорошо. Я тебе и так повторяю это постоянно. Я готов на все, только бы ты почувствовала себя лучше. Но… только время…

– Прошу, не говори мне, что время лечит, – резко перебиваю я его, – Это ложь.

– Я знаю, – просто отвечает он, – но со временем ты учишься со всем этим справляться. Вот и все. Боль немного поутихнет, а твои воспоминания будут держать тебя на плаву. В этом я точно уверен.

– Он хотел, чтобы его спасли… от его собственных мыслей. – Я пытаюсь заглушить все эмоции, которые бушуют в моем сердце, но что-то подсказывает мне, что это еще более опасный вариант.

Я больше не могу скрывать от самой себя то, что происходит у меня внутри. Я должна прочувствовать всю боль каждой своей клеточкой.

– В своем дневнике… он постоянно просил, чтобы его спасли. Он хотел, чтобы я пришла к нему на помощь, – я смотрю в глаза Дэра, – я не смогла спасти его.

Не отводя взгляда от меня, он произносит:

– Это не было твоей ответственностью, Калла. Он умер не от своего психического расстройства. Он разбился в автокатастрофе. Ты не могла никак воспрепятствовать этому.

– Кроме того, что я не должна была звонить маме во время грозы. Это спасло бы их обоих.

Дэр сжимает мои руки, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Это неправда, ты сама это прекрасно понимаешь. Когда время приходит – этого не изменить. Мы ничего не решаем. Последнее слово за богом.

Внутри меня пустота. Я слышу слова Дэра, но они не вызывают во мне никакой реакции.

– Мне нужно отдохнуть, – решаю я, сворачиваясь калачиком на кровати моего брата.

Я закрываю глаза, пытаясь таким образом спрятаться от реальности и уйти туда, где царит темное безмолвное спокойствие. Дэр не спорит со мной. Он просто ложится рядом, а его руки все так же крепко обнимают меня.

– Ты не должен оставаться со мной, если не хочешь.

– Нет, я останусь, – его голос звучит уверенно. – Твой папа еще не приехал, а я не могу оставить тебя здесь одну. Я больше не повторю эту ошибку.

Слезы текут по моим щекам, и чтобы их остановить, я крепко сжимаю веки.

Я поворачиваюсь лицом к Дэру, вдыхая его запах, слушая биение его сердца, громкое и реальное. Он жив, и я тоже.

Но Финна больше нет.

– Не знаю, как переживу это, – шепчу я.

Дэр целует меня в лоб, тихонько нашептывая мне ответ:

– Всему свое время.

Я поднимаю на него глаза.

– Ты будешь со мной?

Он кивает.

– Я буду с тобой.

На меня снова накатывает всепоглощающая волна боли, и я делаю то, что умею лучше всего.

Я засыпаю.

И мне снится сон.

Потому что все сны, что снились мне до этого, были всего лишь призраками воспоминаний.

– Его больше нет, милая.