Павел Брыков - Томас

— Слушай, да это корыто почти целую тонну весит. Я один не справлюсь.

— Давай вместе попробуем, — послышался голос.

Томас взялся за край и со всей силы потянул вверх. Поднять-то он поднял, но удержать долго не мог.

— Полезешь — придавлю нахрен, — сказал Томас озадаченно. — Придется подмогу звать.

В ответ — молчание. Блин, что же делать? Тоню будить не стоит — ему ещё жизнь дорога. Леся тут бессильна. Рому с братанами? Слишком поздно. Разве что охрану позвать — двое вохровцев сейчас в бане спят. Но попробуй им объясни, что посреди ночи на их территории делают два взрослых мужика. Легче развернуться и уйти — как-то залез, пусть сам выползает. Но ситуация, в какую попал Тихоня, была столь необычной, что ему захотелось узнать, чем всё закончится.

Тихоня ругнулся и тут же услышал знакомый перекат камушков — неподалеку кто-то шел. Вот нисколечко Томас не удивился, заметив, как из-за бетонных плит сначала показалась груженая тачка, а потом два силуэта — один повыше и шире, второй ниже и уже. Тихоня стоял в тени вагончика, поэтому, чтобы никого не напугать, снова кашлянул.

Парочка замерла, прислушалась.

Не повышая голоса, Чертыхальски сказал:

— Мужики, не бойтесь. Тут мой приятель в беду попал. Помощь нужна.

Тачку поставили. Шуршание щебенки приблизилось.

...Черная крышка, как панцирь огромной черепахи, а рядом стоят три человека.

— Шо у тебя?

— Вот, под корыто залез, а вылезти не может.

— Поднять?

— Попробуем.

— Слышь, мужик. Давай мы потянем, а ты лезь скорее, — сказал Томас.

Втроем берут за края корыта и с тихим стоном на «раз-два» поднимают.

Чертыхальски видит, как из открывшегося черного проема что-то высовывается.

Только поймите правильно: ночь на дворе, темно, Томас ещё полностью не проснулся, а в голове до сих пор слышен вопль Тарво: «Не будет по-вашему!», — а тут на тебя лезет что-то большое, широкое, серое, вообще не похожее на голову человека! Скорее язык дракона или лапа горного тролля! Как Томас не разжал пальцы — удивительно. За те доли секунды, пока его разум перебрал миллиарды вариантов происходящего, Томас успел произнести пять не совсем цензурных словосочетаний на русском языке, два на немецком и одно на эстонском, причем такое, о существовании которого он уже давно забыл. Высказав всё, что он думал, Томас, наконец, нашел ответ.

Из-под крышки вытолкнул мешок с цементом!

— Подержите ещё чуть-чуть, — раздался голос. В щели показался второй «язык дракона» и только за ним уже человеческая голова, плечи, туловище и ноги.

Три богатыря с кряхтением опустили корыто на место.

У Тихони зачесался язык. Ему хотелось высказать всё, о чем он только что подумал, но стоило ему посмотреть на спасенного, слова куда-то пропали. Большие выпуклые глаза, крупный нос вздернут, щеки круглые, зубы большие, особенно выделялись передние, имеющие форму трапеции верхние резцы. Пред ним, счастливо улыбаясь, стоял чистенький, отмеченный красным ярлыком Костя Иванов. Номер «три». Он так сильно был похож на белку, довольную, веселую белку, что вместо ругани, Томас заулыбался в ответ. Улыбка стала ещё шире, когда заметил, что его клиент уже держал подмышками спасенные им два мешка цемента.

— Ну что, побежали? — прошептал Костя и, нисколечко не сомневаясь в том, что остальные последуют за ним, рванул к забору.

Томас посмотрел на своих неожиданных помощников, но они, не обращая внимания на суету и бегство одного из персонажей данной интермедии, выбрали новое занятие — приподняли корыто, и какое-то время подержали его на весу.

— Дотащим, — последовал приговор.

Уже знакомая нам парочка — Сашка и Иван Сергеич — сплав молодости и опыта, о да, это были они, припрятав в кустах у забора свою тачку с проволокой, поплевав на руки, взялись за железяку. Покряхтывая, сопя и тихо ругаясь, они подняли корыто и понесли. Томас в недоумении смотрел, как его нежданные спасители, словно носильщики крышки гроба на похоронах, скрылись во тьме. Не пришло и минуты, а Чертыхальски остался один. Стоять дальше, хлопая ресницами, не имело смыла, поэтому Томас рысью рванул за Костей, к которому накопилось много вопросов и хотелось как можно скорее услышать ответы.

Чтобы догнать «красненького» пришлось хорошо ускориться. Перепрыгнув через забор — искать щель уже не было времени — Томас замер, прислушался к ночной тишине и затем шумно, как койот, потянул носом воздух. Поняв, в каком направлении искать, засеменил вдоль кустов по узкой тропинке. Хорошо, что в темноте Тихоня видел как кошка, а так бы с непривычки легко заблудился. Тропинка в одном месте свернула к пустырю, и вела к железнодорожным путям. Томас взобрался на вверх насыпи в тот момент, когда Костя пересекал последнюю пару рельсов. «Ничего себе дури», — прошептал Тихоня, который бежал налегке, а у этого «красненького» в руках мешки с цементом.

Чертыхальски пересек трассу, нырнул в проулок возле магазина, и припустил по грунтовой дороге. Догнал. Костя, какой он ни был семижильный, но все равно остановился передохнуть, поставив мешки на землю. Томас подошел, нагнулся, уперев руки в колени и, с трудом переведя дыхание, прошептал:

— Вот ты горазд бегать.

— Так я там чуть не околел.

— Согрелся?

— А то.

— Куда спешишь хоть?

— Думал ещё поработать, но теперь понимаю: на сегодня хватит, — ответил Костя.

— Поработать?

— Ну да. Зачем я их тащу?

— И зачем ты их тащишь?

Ответ озадачил Томаса. Ему показалось, что Иванов шутит. Такого не может быть. Что-что? Бункер? Он сказал «бункер строю»?

Костя подхватил стоящие «на попа» мешки и пошел дальше. Томас — за ним.

Иванов был невысоким. Не такие уж и широкие плечи, руки без объемных мышц, ноги не длинные, но и не короткие. При этом в нём чувствовалась какая-то необъяснимая сила. Пружинистый широкий шаг, под футболкой двигаются мышцы, лопатки, воздух с еле слышным свистом вырывается из легких. Видно, что устал, но продолжает идти. Томас хотел предложить помощь, но посмотрел на себя — белый батик из нежнейшего хлопка, спортивные брюки, светлые чуть испачканные кроссовки, и... передумал.

— Тут уже близко. Чаю попьешь? — спросил Костя, не оборачиваясь и не сбавляя темпа.

Томас не задумываясь, ответил:

— Конечно, попью. После такой пробежки в самый раз.

— Это да.

Иванов свернул в темный проулок и через метров двадцать подошел к высоким железным воротам. Толкнув калитку плечом — она была не заперта — юркнул во двор. Томас запнулся у порога, но услышав «заходи», смело последовал за хозяином.

Двор был просторным. Освещали его две подвешенные высоко вверху закрытые плафонами электрические лампы, вокруг которых сейчас кружились ночные бабочки. Слева от Томаса возвышалась серая неоштукатуренная стена двухэтажного гаража, справа — низкий деревянный заборчик, за которым росли фруктовые деревья; прямо чернел большой дом. Он был одноэтажным, с высокими, кирпичными, отделанными «шубой» стенами и чердаком. У фундамента горели похожие на амбразуры узкие окна цокольного уровня. Над ними были подняты козырьки железных ставен.