Павел Брыков - Томас

— Вот, приехали! Почему мы, славяне, согласны принимать тех, кто рядится в пастыри? И ведь многие молодые люди подпадают под влияние чуждой нашему народу церкви. Начинают верить в то, против чего воевали наши предки.

Томас присмотрелся к этой парочке. Ему вдруг показалось, что это...

— ВАВ! — Цезарь, разинув свою алую пасть, напомнил о своем присутствии.

Чертыхальски подпрыгнул от неожиданности, а когда снова стал искать мормонов, те уже скрылись за углом.

— Наверное, показалось...

Томас подсел поближе к программисту.

— Разрешите в данном вопросе с вами подискутировать, — сказал он как можно вежливее. — Если эти мальчики будут строить приюты для беспризорных, стариков и старух, то пусть ходят, молятся, вам—то что? По-моему неважно, как верующий трактует Библию и Евангелие. Главное — он хоть изучает эти великие книги. Во время приобщения к Пятикнижию на души человеческие нисходит благодать. Это как раз то, о чем вы и говорите — вера, идеалы, духовность. Я думаю, можно не ходить в церковь, но при этом жить по совести, не мешая другим жить по совести. Вы сами только что об этом говорили.

Ох, как вскипел этот дядечка с собакой! Газетка на коленке заплясала, стала нервно отбивать ритм. Глаза блистают. Иван Степаныч губы куриной жопкой надул — видно, что собирается с силами и подбирает доводы.

— Категорически, ка-те-го-рически не согласен. Даже спорить на данную тему не желаю. Вы говорите об идеале, но это — утопия. Научите шимпанзе читать — она проникнется святым словом? То-то же! Я имел в виду другое. Какие книги? Какие приюты? Тут на кону — выживание России! Князь Даниил Галицкий был православным. Княжество его было православным. Подчиненные, вернее, подданные — единоверцами. Храмы, монастыри, библиотеки. Галицкое княжество после нашествия татар по праву считалось правопреемницей культуры Киевской Руси. Как вы знаете, Даниил, один из немногих, кто смог защитить свои земли от нашествия. Потом он, по ряду причин, принял католичество и стал королем. Вот только всё, как оказалось, зря! Помощи, обещанной Папой, он не дождался. Хорошо. Смотрим дальше. Князь — католик, подчиненные — православные. Непорядок. Началась постепенная ломка людей. Очень скоро Галичина стала переходить в католичество. Куда подевались все наши храмы? Где библиотеки? Вот так и пропала частица наследия Киевской Руси. Если бы не папская хитрость, кто знает, как бы все повернулось? Голубая кровь правителей осталась на севере, а Киев сожгли, и он на века превратился в захолустный городок.

Томас не смог скрыть улыбки.

— Ну, из Киева никто никуда не уходил, — сказал Тихоня, почесывая Цезаря за ухом. — Это раз. Внимательно читайте патерик Киево-Печерского монастыря. Настоящие князья, чтоб вы знали, не могут туда-сюда шастать, они к земле приставлены и пашут наравне с воинами теми же гребцами, как Святослав в свое время. Дело делают. Почитайте Льва Диакона. Перехожу ко второму. Не хочу спорить, в истории не силен, но даже моих школьных знаний хватает, чтобы понять насколько вы упрощаете, бьете по вершкам. Вернее, придаете значение тем фактам, которые не имеют первостепенной важности. Семнадцатый век. Гетманщина. Полная автономия. Золотые нивы, голубые реки, торговые пути, народ не глупый и покладистый. Что старш ина делает? Это ненасытное племя, которому сладу не дать, все жилы из земли вытянуло, кровь всю выпило. Еле-еле в стойло поставили, тварей. Семнадцатый год. Пока на Руси шатания — бери, что плохо лежит. Поляки и финны подсуетились, обособились. Даже прибалты и те шустрее вас оказались. А Киев — что? Под пруссака лег! Добровольно. Ещё и на коленях перед ними ползал. « Алежбо то нимци »! Тьфу, сволочи! Из-за этих паскуд русичам снова пришлось воевать за землю свою. Вернули, а вам... Вам-то, людишкам умом немощным, зачем государственность?

Иван Степаныч потряс головой.

— Как это зачем? Украинцы всегда мечтали обособиться — вот и бузят. А умозаключения об ошибке Даниила Галицкого — это мнение многих историков и писателей. Вы про грехи и землю, а я про святость и будущее. Можно отстоять свои территории, но если предать веру, это будет смерти подобно. Католицизм одна из самых экспансивных религий. Не зря наши предки боролись против насильственного насаждения власти Ватикана. В наши дни протестанты, баптисты, эти «слово жизни», ещё страшнее. Поэтому нам надо укреплять православие, объединяться. Если упустить момент, то мы однажды можем проснуться в протестантской стране!

— В чем-то вы правы, — согласился Томас. — Но в духовном развитии человека, мне так думается, главное какой он, хороший или плохой. А в какую ходит церковь, в православный храм или в синагогу — это блажь, диктат социума и государства. Я вам рассказывал об Иваше. Есть теория, что он почти святой. Как вы думаете, если это так, то какая разница, православный он или нет? Чистота — это кристальная совесть, которая опирается на веру. На веру, а не на институт церкви!

Тихоня небрежно снял со своей штанины пылинку, видимую только ему одному, и добавил:

— Ну, а если следовать за вашими утверждениями, выходит, что нам надо бояться не католиков и протестантов, а мусульман.

— Я такого не говорил.

— Католицизм — экспансивная религия. Ваши слова?

— Мои.

— «Одна из» — так?

— Да, — согласился Иван Степаныч.

— Всё верно, — воскликнул Томас. — Наиболее молодая из великих религий — это ислам. Кто моложе, тот более сильный, настырный и его слово последнее. Кто стал Пророком после Иисуса?

— Я в него не верю! — отрезал программист.

— В этом ваша главная, кардинальная, коренная слабость, — усмехнулся Тихоня.

— Это почему же?

— Потому что мусульмане верят в Ису.

— И в Магомета.

— Не в Магомета, а в Пророка Мухаммеда. Это, во-первых. Во-вторых, если мыслить здраво, христианину можно принять ислам, потому как не нарушается принцип очередности, а мусульманину уже сложно стать католиком или православным.

— Почему же?

— Потому что ислам не противоречит христианству. Там добро и там добро, там правда и там правда. Там грехи наказываются и там. Только Пророк Иисус жил две тысячи лет назад, а Пророк Мухаммед в конце шестого века. Преемственность налицо.

— Вы мусульманин? — спросил Иван Степаныч.

— Нет.

— Ах, ну да, — скривился программист. — Мы же экстрасенсы, все знаем, всё видим, зачем нам церковь, правда? Но даже если у вас имеются неординарные способности, кто вам их дает? Откуда черпаете силу?

Томас про себя отметил, что программист всё отлично слышит и понимает, однако как настоящий интеллигент, промолчал, предпочтя игнорировать неприятное ему слово. Но стоило погладить против шерсти и вот, — полезло! Так, тему экстрасенса убираем, а то всплыли слишком неудобные вопросы, повоюем проверенным способом...