Дебора Харкнесс - Манускрипт всевластия

Я зажала печать в ладони, вдавила в кожу.

Второй диск был, вероятно, личной печатью Мэтью. Эти символы власти во избежание фальсификаций обычно уничтожались после смерти или отставки владельца, а владеть и большой, и личной печатью мог лишь один рыцарь: глава ордена.

Но почему он держит печати в тайнике? Кто сейчас помнит о Рыцарях Лазаря и о том, кто возглавлял их когда-то? И этот воск на большой печати…

— Не может быть, — прошептала я. Рыцари в блестящих доспехах — достояние прошлого, в нашем времени им нечего делать.

Сделанные на Мэтью доспехи мерцали при свечах, возражая мне.

Я с грохотом бросила печать в ящик. На ладони отпечатались крест, полумесяц со звездой, цветок лилии.

Тайник с печатями и свежий воск на одной из них имели только одно объяснение: Рыцари Лазаря продолжают существовать.

— Диана, у тебя все в порядке? — окликнула снизу Изабо.

— Да, — отозвалась я, глядя на отпечаток. — Смотрю свою почту, много всего накопилось.

— Можно Марте забрать поднос?

— Нет, я еще не доела!

Она ушла в гостиную, и я перевела дух.

Третья печать мало чем отличалась от второй — только полумесяц в правом верхнем квадранте ее реверса был один, без звезды, а надпись по краю гласила «Philippus». Некогда ею владел отец Мэтью — стало быть, Рыцари Лазаря были семейным предприятием де Клермонов.

Уверенная, что больше никаких ключей здесь не отыщу, я перевернула печати гробницей кверху, задвинула ящик на прежнее место и перенесла столик, на котором Мэтью держал вино, к книжным полкам. Он ведь не запрещал мне смотреть его книги, правильно? Я скинула мокасины. Столик угрожающе затрещал, когда я на него взгромоздилась, однако выстоял.

Деревянный брусок в правом углу верхней полки оказался на уровне моих глаз. Затаив дыхание, я взяла первую с противоположного края книгу. Такой древней рукописи я еще не держала в руках. Переплет жалобно заскрипел, страницы обдали меня запахом старой овечьей кожи.

«Carmina qui quondam studio florente peregi, / Flebilis heu maestos cogor inire modos». К моим глазам подступили слезы. Боэций, «Утешение философией», шестой век. Это писалось в тюрьме, где автор ожидал казни. «Радостные песни некогда сочинял я, / К печальным ныне вынужден обратиться». Я представила себе, как Мэтью, потерявший жену и сына, еще не привыкший к вампирской жизни, читает строки приговоренного к смерти. Мысленно поблагодарив того, кто хотел утешить его таким образом, я поставила книгу на место.

Следующей была библейская книга Бытия с красивыми иллюстрациями — красные и синие краски ничуть не потускнели с того дня, как были нанесены. Рядом стояла книга Диоскорида [48] Педаний Диоскорид (ок. 40 — ок.90) — военный врач, фармаколог, один из основоположников ботаники. о растениях, тоже иллюстрированная. Далее шли другие разделы Библии, юридические труды, рукопись на древнегреческом.

Полкой ниже помещался примерно тот же набор: библейские тексты, медицинский трактат и одна из самых ранних энциклопедий. Попытка Исидора Севильского [49] Исидор Севильский (560–636) — архиепископ Севильи в вестготской Испании, основатель средневекового энциклопедизма. В 1598 году был канонизирован Римской католической церковью. охватить все знания, накопленные в седьмом веке, как нельзя более отвечала неуемному любопытству Мэтью. На форзаце этого тома он написал свое имя, MATHIEU, и добавил «meus liber» — моя книга.

Мне снова, как в случае с «Ашмолом-782», захотелось потрогать страницу, но я, как и тогда, не решалась. В Бодли я опасалась библиотекарей и собственной магии, здесь боялась узнать о Мэтью что-нибудь нежелательное. Но библиотекарей поблизости не было, а стремление проникнуть в прошлое пересилило страх. Я провела пальцем по его имени и без всяких доспехов увидела перед собой его четкий образ.

Мэтью, точно такой же, как теперь, сидел за столом у окна с тростниковым стило в руке. Листы пергамента, испещренные кляксами, говорили о его попытках изобразить свое имя и скопировать избранные места из Библии. Следуя совету Изабо, я не боролась с видением, но и не старалась его удержать — и чувствовала себя менее дезориентированной, чем вчера.

Когда картинка пропала, я вернула энциклопедию на место и стала просматривать другие книги на полке. История, право, медицина, оптика, греческая философия, счетные книги, работы раннехристианских авторов наподобие Бернара Клервоского, рыцарские романы (в одном говорилось о рыцаре, который раз в неделю оборачивался волком). Никакой информации о Рыцарях Лазаря. Раздосадованная, я слезла со столика.

Мои знания об орденах крестоносцев были весьма поверхностными. Формировались они в основном как воинские части, известные своим мужеством и дисциплинированностью; тамплиеры первыми вступали на поле боя и последними покидали его. Их военные действия не ограничивались Палестиной: они сражались также в Европе и подчинялись зачастую исключительно Папе, а не королям и другим светским владыкам.

В сферу их деятельности входили не только войны. Они строили церкви, школы, больницы для прокаженных. Поддерживали Крестовые походы в духовном, военном и финансовом смысле. Вампиры — собственники, ревниво оберегающие свою территорию, — идеально подходили для такой роли.

Обретенное ими могущество в конце концов привело их к гибели. Сила и богатство орденов внушали зависть монархам и Папам. В 1312 году Папа и французский король разогнали тамплиеров, ликвидировав угрозу со стороны крупнейшего и самого престижного братства. Другие ордена постепенно угасли сами собой.

Существовали, конечно, разнообразные теории заговора. Поскольку огромную международную организацию трудно разогнать за одну ночь, внезапное исчезновение тамплиеров породило множество фантастических баек о подпольной деятельности странствующих рыцарей ордена. Баснословные богатства тамплиеров до сих пор остаются предметом поисков — отсутствие всяких свидетельств того, что они существовали на самом деле, только раззадоривает искателей.

Деньги. Одна из первых заповедей историка гласит: иди по следу денег. Мои собственные розыски обрели новое направление.

Первый из толстенных гроссбухов стоял на третьей сверху полке, между «Оптикой» Ибн ал-Хайсама [50] Ибн ал-Хайсам, или Alhazen (965–1039) — великий арабский ученый-универсал. и французской героической поэмой. На ее форзаце кто-то написал чернилами греческую буковку «альфа». Предполагая, что это может быть порядковым номером, я нашла следующую книгу и обнаружила на ней букву «бета». Далее на полках нашлись «гамма», «дельта» и «эпсилон». Я не сомневалась, что при более тщательном осмотре отыщу и все остальные.

Чувствуя себя Элиотом Нессом, преследующим Аль Капоне с пачкой налоговых квитанций, я протянула руку, и первая бухгалтерская книга упала в нее. Зачем тратить время и лазить по полкам?