Владимир Анин - Легенда о двенадцати ковчегах

— Да, — согласился профессор, — наверное, так будет лучше.

— У вас просто нет сердца! — бросила Еникеева и скрылась в своей палатке.

Мужчины молча переглянулись, но решения своего менять не стали.

Наутро всех разбудил отчаянный крик. Бершинский вскочил и поначалу даже не понял, что кричит Игнат.

— Сюда, скорее!

Профессор, Пучков, а за ними Арина бросились на крик.

Бородин прыгал возле Прохора. Купоросов сидел неподвижно, глаза его были раскрыты и неестественно таращились куда-то вдаль. Кожа приобрела бледно-синий оттенок.

Профессор, подбежав, склонился и пощупал у Прохора пульс на шее, заглянул в глаза, оттянув большим пальцем нижнее веко. Потом выпрямился, постоял некоторое время молча.

— Всё, — бросил он. — Умер.

— Это вы во всем виноваты! — закричала Еникеева и бросилась на Бершинского с кулаками. — Я же говорила, нельзя его тут оставлять!

Игнат и Артем с трудом оттащили ее в сторону от неподвижно стоявшего профессора. Он выглядел растерянным.

— Ничего не понимаю, — произнес Бершинский, не обращая внимания на крики Арины и задумчиво почесывая подбородок.

Он присел на корточки, расстегнул куртку Прохора, потом его рубашку и замер. Через некоторое время профессор резко встал и предъявил публике расплющенное тельце полосатого насекомого.

— Оса, — констатировал он. — Забралась к нему под рубашку и ужалила.

— Откуда она взялась? — удивился Бородин. — Ночью они вроде не летают.

— Вы правы, — произнес Бершинский, подняв с земли и задумчиво разглядывая спичечный коробок.

— Да пустите же меня! — рыкнула Арина и, с трудом вырвавшись из цепких рук Игната, подбежала к телу Прохора.

— Нет, всё! — воскликнул Пучков. — Вы как хотите, а я, пожалуй, отчаливаю. Это уже не экспедиция, а какой-то триллер Агаты Кристи.

— Успокойся, Артем! — резко приказал профессор.

— Да как же успокоиться? Кто, позвольте спросить, будет следующим? А? И что нам делать с очередным покойником?

— Ну, Прохору мы уже ничем не поможем. Единственное, что мы в состоянии сделать, так это похоронить его… рядом с Маратом. А потом… Потом будем решать. Видимо, придется прервать экспедицию.

— Какое-то наваждение! — не успокаивался Пучков. — Неужели это все из-за дурацкого ковчега? Он что, заколдованный?

— Может, все-таки здесь есть кто-то еще? — предположил Игнат. — Кто-то следит за нами?

— Все может быть, — сказал Бершинский. — Игнат, отвяжите его, а мы с Артемом соорудим носилки.

Спустя два часа у подножия холма возвышалась уже вторая могила. Трое мужчин и одна женщина молча стояли над ней. Небо заволокло тучами, начал накрапывать мелкий дождик.

— Пора, — сказал профессор. — Возвращаемся в лагерь и будем собираться.

Однако дождь усилился, и было решено на время отложить сборы. Они сидели под навесом и молча пили чай. Пучков все время суетился, вскакивал и убегал в палатку.

— Кончай вошкаться! — бросил Игнат. — Принеси лучше водки.

— У меня нет, — растерянно пробормотал доцент.

— У меня в рюкзаке возьми. В пакете две бутылки лежат.

— Обе принести?

— Неси обе, — махнул Игнат.

— Сидите, — тихо произнесла Арина. — Я сама принесу, мне все равно надо отойти.

Вскоре она вернулась, держа в каждой руке по бутылке. Осунувшаяся, почерневшая, Еникеева хищно посматривала то на Пучкова, то на Бородина, не говоря ни слова. В ее взгляде сквозила ненависть и подозрение. Она уже не верила никому, даже блистательному профессору Бершинскому.

Игнат выплеснул на землю остатки чая из своей кружки и до половины наполнил ее водкой. Посмотрел на окружающих и жестом предложил присоединиться к нему. Никто не возражал, все последовали его примеру и молча выпили.

— Я не понимаю, — прервала молчание Арина, — если здесь действительно есть еще кто-то, почему никто его не видел? Где он прячется? Не может же он целыми днями и ночами сидеть в лесу или в поле под открытым небом. Наконец, должны быть какие-то следы.

— Ну, мы с вами еще те следопыты, — возразил Игнат. — При хорошей сноровке следов можно и не оставлять. И кто сказал, что он сидит под открытым небом? Может, у него тоже есть палатка.

— Может быть, — ответила Еникеева. — Но мне все же кажется, что эта версия насчет таинственного преследователя — полная ерунда.

— И кто же тогда творит весь этот беспредел? — усмехнувшись, осведомился Бородин. — Уж не хотите ли вы вновь заявить, что это кто-то из нас?

— Вот именно! — резко бросила Арина.

— Позвольте, но мы же уже один раз ошиблись, — вставил Пучков. — Не хотелось бы повторить эту трагическую оплошность.

— Перестаньте! — отмахнулась Еникеева. — Я прекрасно знаю, что двое из вас думают так же, как и я. Да здесь даже думать нечего! Господи! Все ясно как божий день! Кто с самого начала проявлял неподдельный интерес к этой экспедиции? Кого во всем этом мероприятии интересовали только сокровища? Кто, в конце концов, по своей натуре, по своей жизни способен на преступление? Да, да, Игнат, я имею в виду тебя. Что притих? Правда глаза колет?

Лицо Игната побагровело, брови сдвинулись в кучу, он хотел привстать, но Арина выхватила из-за пазухи пистолет.

— Я так и поняла, что ты сейчас за этим побежишь. Ты же трус, ты же…

— Заткнись, дура! — прорычал Игнат.

— Сам ты!.. Не дергайся! Я с этой штукой не хуже тебя умею обращаться.

— Прекратить! — рявкнул Бершинский. — Арина, немедленно уберите оружие!

Но та лишь покачала головой, продолжая целиться в Игната. Артем, сидевший рядом с ней, хотел было отобрать у нее оружие, но она резко отдернула руку.

— Я требую, — тихо, но настойчиво произнес профессор, — чтобы вы спокойно и внимательно выслушали меня. — Он выдержал паузу и продолжал: — Я долго думал и тщательно анализировал все то, что с нами произошло в последнее время. И пришел-таки к некоторым выводам. Поверьте, мне нелегко говорить. Я даже не знаю, с чего начать, но… Начну, пожалуй, с главного. Я знаю, кто убийца. — Он смолк и окинул взглядом окружающих, в глазах которых читалось напряженное нетерпение. — Это ты, Артем, — наконец выдохнул Бершинский.

— Я? — Пучков от неожиданности даже привстал.

— Именно.

— Но позвольте, Альберт Родионович…

— Не позволю! — прикрикнул Бершинский. — Я долго не мог в это поверить, я ведь знаю тебя уже столько лет! Ты же был мне не просто учеником, ты был мне другом, соратником! Как ты мог пойти на такое? Молчи! — приказал он, заметив, что доцент собрался возразить. — Хочешь, чтобы я рассказал, как все было? Изволь. Ты знал… вернее, узнал, что у Прохора есть тавегил, когда его укусила оса. В обед ты зачем-то полез в палатку, якобы в поисках кружки, а в действительности за тем самым пузырьком. Кстати, именно ты разливал чай, которым потом отравилась Арина. Ты знал, что от такой дозы она может умереть, а подозрение падет на Прохора. Слава богу, организм Арины выдержал этот удар.