Александр Бруссуев - Радуга 1

— С тобой рядом я могу засыпать спокойно, — поделился он как-то с Галей. Она жила в частном секторе, и если бы не помощь Макса, то даже всех ее сбережений не хватило бы по возвращению домой не просить милостыни.

— Ты можешь рядом со мной засыпать? — ответила она, придав голосу оттенок кокетства.

— Теперь, даже если ты будешь на достаточном удалении от меня, скажем — в соседней комнате, я засну, как младенец, — серьезно сказал Макс. — Переезжай ко мне в Смоленск.

Большую двухкомнатную квартиру в новом доме с ценой квадратного метра 1300 долларов майор приобрел, оформив покупку на Галю. Точнее, это как бы она купила, въехав в пустые «апартаменты» сразу после оформления всех формальностей. Это удалось сделать за один день: утром они вернулись с курорта, отдохнувшие и загорелые, ночевали уже в новом своем жилье. Никто из родственников не критиковал Макса за столь безумную растрату почти трети суммы, оставшейся от чученского трофея — никто и не знал о существовании этих денег.

Макс предполагал и опасался, что если кто-то из посвященных в тайну оружейного клада решит отследить пропавшую сумму, совсем нехилую, чтобы о ней просто так позабыть, то рано или поздно выйдет на него. О женщинах Ская и Харламова будут думать в последнюю очередь, если, конечно, те на радостях не дадут объявление в газету. Все нити ведут к нему. А также к прочим участникам боя, приехавшим к шапочному разбору. Любой мог позаимствовать бесхозные баксы. Вариантов развития событий — миллион, поэтому Макс плюнул на прогнозы и выкинул из головы тягостные мысли. Пока есть деньги — надо их есть. А проблемы — решать по мере их поступления.

Девушка Галя очень быстро свыклась с мыслью, что просторные апартаменты с застекленной лоджией ее собственность. Для этого она достаточно часто доставала из сумочки техпаспорт квартиры и перечитывала фамилию в графе «собственник жилья».

— Ну вот, теперь, как современный человек, ты должна меня бросить, — сказал Макс однажды вечером.

— Я-то, может, и современная, но воспитана в древних традициях: совесть, сострадание, верность, любовь. Вот ты теперь, как честный человек, просто обязан на мне жениться, — ответила она и снова посмотрела в техпаспорт.

Макс понимал, конечно, что жениться — глупо, но не жениться — еще глупее.

— Я согласен, — со вздохом сказал он. — Только, пожалуйста, пойми, что совсем скоро мне станет плохо и тогда временами я буду очень печален.

— Почему? — очень расстроилась Галя, так, что даже на ее глазах навернулись слезы.

— Потому что со следующей недели я выхожу на работу, — притворно всхлипнув и потерев кулаками глаза, ответил Макс.

— Какой же ты дурак, хоть и майор, — сказала Галя, едва ли понарошку вздохнув. — Ведь мы теперь будем вдвоем. Мы будем заодно. Обещай мне, что всегда будешь об этом помнить.

— Клянусь! Честное пионэрское-милицейское.

Стали они жить-поживать, да добра наживать: машина, дача, отчисления в пенсионный фонд. Макс, лишенный друзей, разбросанных судьбой по разным городам и даже странам, нечаянно нашел единомышленника в соседе по даче. Им оказался отставной моряк, даже больше — былой судомеханик, Юра Мартыненков, исцеляющий себя, как и майор, дачным покоем. Юра, также, как и сам Макс, не любил многие вещи, зато уважал хорошую музыку, настоящую литературу, спорт и свободу. Он готовился проходить медицинскую комиссию в железнодорожники, а это, как известно, сродни с допуском полета в космос. Но готовился он что-то долго.

— Суетиться тут не надо, — объяснил Юра. — Надо просто пройти этот долбанный медосмотр, а я еще не совсем готов. Но это не главное. У меня есть полгода, точнее уже меньше. И у меня будет место.

Юра действительно выглядел неважнецки, как после продолжительной болезни, но старательно приводил себя в порядок, ежедневно и упорно занимаясь оздоровительными упражнениями: бег чуть ли не сто километров, подтягивание почти миллион раз и тому подобное. Макс не сомневался, что у него все получится (о Юре Мартыненкове в моей книге «Кайки лоппи»).

Минул год, или чуть больше, они сидели в беседке, кормили Буча обещаниями шашлыков (давали какие-то мясные обрезки, которые тот щелкал, как орешки белочка) и беседовали о превратностях жизни. Была пятница.

— Я вообще-то ментов не люблю, — сказал Юра.

— Ты просто не умеешь их готовить, — ответил Макс, а Буч выдал согласительное «гав».

— Прошел я тут опять свою дежурную комиссию. Что характерно — успешно.

— И что — даже титановую пластинку не обнаружили?

— Много чего обнаружили. Даже чересчур. Дали, конечно, разрешение на работу, но не это важно, — продолжил Юра и задумчиво уставился на пылающие угли. Он молчал долго, даже пес начал неторопливо ходить взад-вперед, предлагая всей своей собачьей натурой позыв к действию.

— Новенькая медсестра там работает, — наконец, заговорил Юра. — Проявила свою гражданскую позицию. Стукнула не меня.

— Ну и что? Комиссию-то, говоришь, прошел?

— Да не главврачу, а каким-то своим знакомым. Те — менты, теперь пытаются насесть. То ли денег ждут, то ли просто рогом землю роют, выслуживаясь.

— Подожди, — сказал Макс. — Причина-то какая-то должна быть. Ты что-то натворил с этой медсестрой?

— Смешно, — кивнул головой Юра. — Мой огнестрел их всех смутил. Нигде никаких записей нет, словно утаил в свое время.

Макс понял: о любых ранениях, связанных с возможным нанесением их самым уголовным образом, медики теперь должны уведомлять милицию. Те обязаны разбираться. Они это дело любят. «Колоть» всегда проще, нежели искать.

— Что говорят?

— Участие в ОПГ, свидетели и потерпевшие, эпизоды, — пожал борцовскими плечами Юра.

— Городские? — спросил Макс, и сам же ответил. — Конечно, городские, в область такое не передадут.

Ранение, безусловно, не преступление, но вот каким образом это придется доказать — проблема. О мифической «презумпции невиновности» любой суд вспоминает только по желанию, а оно у него возникает нечасто. Сейчас все зависит только от этих извергов, которые, судя по всему, просто так не отстанут. Давать деньги — жлобство, к тому же самого вопроса это не решит, только ненадолго отстрочит.

— Ладно, Юра, — махнул рукой Макс, и Буч обрадованно вскинулся. — Сейчас я тебе расскажу притчу. Она из моего былого опыта.

— Сексуального? — поинтересовался Юра. Буч упал на спину и задрыгал всеми четырьмя лапами.

— Доведешь собаку до истерики! — укоризненно сказал Макс и пощекотал пса по груди. Тот осклабился и стал похож на полного идиота, собачьего, разумеется. — Специфика моей работы потребовала как-то наличие другого, нежели изначально, высшего образования. И я, как дисциплинированный человек, его получал и даже больше — получил. Поэтому, а не только благодаря моим военным баталиям, у меня и появилась нынешняя дурацкая должность.