Инна Александрова - Хозяйка долины мёртвых

"Теперь меня посадят в тюрьму, – думала она. – Что скажет мама, когда узнает? Наверняка устроит скандал… Ну, да ведь я этого уже не увижу. Мне будет всё равно, раз я буду сидеть в тюрьме…"

Голос кухарки вывел её из задумчивости.

– Да, ты права, – сказала она. – Старая ведьма дорожит своей работой!

Слова "старая ведьма" относились, разумеется, к экономке. Элизабет слегка улыбнулась: ей было приятно, что другие слуги тоже не любили её.

– А какой из этого толк? – сказала Лиз. – Пройдёт десять лет, и её вышвырнут на улицу. Будет тогда умирать в нищете…

– Ну, не говори, – возразила кухарка. – Я видела, что она тайно копит деньги. Откладывает на старость…

– А я не хочу так жить. Не буду я как те женщины, что целые дни проводят за работой!

– Как же ты тогда собираешься зарабатывать деньги? – удивилась старшая горничная, которая была рядом и слышала всё, что они говорили. – Захочешь есть, – и ты будешь работать.

– Не буду, – упрямо сказала Лиз. – Я этого не хочу.

– Ну да, ведь тебя всё равно отправят на каторгу!

– Даже на каторге и то веселее, чем в вашем проклятом доме! – воскликнула Элизабет. Ей уже порядком надоел этот разговор…

Дверь распахнулась, и в кухню вбежала запыхавшаяся прачка.

– Едут! Едут! – кричала она. – Графиня Дион возвращается домой!!

Храбрившаяся до сих пор, Элизабет сильно упала духом. Она понимала, что сейчас её вызовут к графине, и что-то будет. Лиз не очень-то ясно представляла себе, что именно её ожидает. Должно быть, её отправят в тюрьму…

Элизабет стояла посреди кабинета графини, на красном заморском ковре с длинной ворсой, таком пушистом и мягком, что хотелось его погладить. В кабинете было тихо и уютно: тикали старые часы; улыбаясь, смотрели с портретов дамы в старинных платьях… Лиз ещё долго не захотела бы уходить отсюда, если бы не скандал…

Экономка подняла костлявую руку и указала на Элизабет.

– Не представляю, как можно не иметь стыда!

Она старалась вовсю, то и дело подкатывала глаза и разводила руками, – как будто для того, чтобы Лиз могла осознать чудовищность своего проступка.

Графиня слушала молча, откинувшись на спинку своего кресла. Её глаза были полуприкрыты; Элизабет показалось, что за напускной суровостью старуха прячет едва заметную улыбку…

Выслушав речь экономки, она взмахнула рукой, приказывая всем молчать.

– Ты разочаровала меня, Элизабет. Я ведь считала, что могу доверять тебе… Твой поступок достоин порицания. Но это один из тех случаев, когда возможное наказание во много раз превышает вину. Ты совершила кражу, но я не хочу, чтобы тебя отправили на каторгу. Я никогда не простила бы себе, если бы по моей вине была погублена чья-то жизнь…

– Ответь мне только на один вопрос, – продолжала графиня Дион, – и ты свободна. Зачем тебе понадобились деньги?

Лиз медлила; её лицо понемногу заливала краска.

– Я только хотела купить билет на корабль и отправиться в плавание, – сказала она наконец.

Ещё ни разу в этих стенах не раздавалось такого хохота. Смеялись все, – графиня, экономка и горничные, подслушивавшие под дверью…

Лиз стояла посреди комнаты; она чувствовала, что щёки и уши у неё горели. Даже неожиданное спасение от каторги не радовало её. Ей было бы легче, если бы сейчас сюда явился вооружённый отряд, и её, закованную в цепи, вели бы по улицам города. "Посмотрите! – говорили бы люди, глядя на неё. – Это Элизабет Линдберг. Должно быть, она и вправду совершила какое-то серьёзное преступление…" Она снова и снова представляла себе эту сцену, и её сердце наполнялось гордостью. После такого она даже была готова спокойно пережить всё дальнейшее, – всё, что полагается каторжникам. А так… Всё было мерзко и гадко. "Они смеялись! – думала Лиз. – Старуха решила опозорить меня… Старой ведьме только это и нужно. И угораздило же меня сказать правду! Ну почему, почему я не придумала что-нибудь?!"

И всё же ей повезло. Будь на месте графини Дион другая женщина, её наверняка отправили бы в тюрьму… "И поделом бы мне было, – подумала Лиз. – Но, кажется, на этот раз всё обошлось. Не знаю, что бы я делала, если бы мама об этом узнала…"

V

– Элизабет повезло, – сказала графиня Дион, обернувшись к экономке, когда Лиз уже вышла из кабинета. – На этот раз её проступок останется безнаказанным. Но я не потерплю в своём доме воровку. Пусть собирает вещи и уходит. Сегодня же.

Графиня была непреклонна.

В коридоре экономка протянула Лиз узелок с вещами.

– А теперь уходи, – сказал она. – Вот твоё жалование. К счастью, наш садовник, Роберт, сегодня отправляется в посёлок. Он отвезёт тебя.

– Ну что?! – с нетерпением в голосе спросила кухарка, когда Лиз забежала на кухню, чтобы попрощаться. – Что сказала графиня Дион? Почему тебя отпустили?!

– Она отпустила меня домой, – сказала Элизабет. – И даже заплатила мне жалованье. А ты что хотела? Чтобы меня отправили в тюрьму?..

Поражённая, кухарка замерла с открытым ртом. Удивительно, как этой девчонке всегда удавалось выходить сухой из воды.

В последний раз проходя по длинному, роскошному коридору, Лиз мимоходом взглянула в зеркало. Из зеркала на неё смотрела симпатичная шестнадцатилетняя девушка. Девушка в зеркале понравилась ей, и она улыбнулась своему отражению.

– Поживём ещё, – сказала она, щуря свои карие, с желтоватой искоркой на дне, глаза…

Лиз чувствовала: если и в этот раз она вернётся домой раньше срока, – Арла непременно устроит скандал. Но делать было нечего. Несколько старых, потрёпанных платьев, связанных в узел, – всё имущество Элизабет, – были уложены в телегу…

Старая, рассохшаяся телега медленно двигалась по пыльной дороге. Лиз сидела за спиной Роберта, который правил лошадьми. В последний раз она смотрела на город, на высокий каменный дом, где провела столько тоскливых, долгих дней…

– Роберт, – попросила Лиз, как только они выехали за ворота, – Не говори маме, почему меня отправили домой.

– Хорошо, – равнодушным голосом пообещал садовник. – Но всё-таки, – что ты ей скажешь? Ведь как-то тебе придётся объяснить свой приезд.

– Ну, не знаю… Скажу, что я сама решила бросить работу. Что я заболела, и мне стало здесь невмоготу. Придумаю что-нибудь, не беспокойся…

– Ох и обрадуется твоя мать, увидев тебя! – покачал головой старик. – Это уже третье место, откуда тебя прогоняют.

– Что мне до этого? – пожала плечами Лиз. – Ведь я привезу ей деньги. Найду другую работу… Но не сейчас. Сначала я должна отдохнуть. По крайней мере месяц или два…

Дом графини Дион скрылся за поворотом, и Элизабет мгновенно забыла все свои неприятности. Она сидела на краю повозки, свесив ноги, и весело болтала.