Инна Александрова - Хозяйка долины мёртвых

– Одного только я не пойму, – сказал садовник. – Неужто ты и вправду собиралась отправиться в море?

– А что здесь такого? – пожала плечами Элизабет.

– Что женщине делать на корабле?.. – не понимал старик. – Я ещё мог бы тебя понять, если бы ты была мальчишкой. Но девушка…

– Ты не понял, – обиделась Лиз. – Я же не говорю, что хотела бы стать матросом! Нет… Для того и нужны были деньги, чтобы меня взяли пассажиром. Ты разве никогда не видел, как путешествуют богатые дамы?

– И куда ты мечтала отправиться?

– Ну, не знаю… – протянула Лиз с обидой в голосе. – Я, кроме Долины Теней, больше нигде и не была…

– Но ты могла бы остаться в Лэнсбруке, если бы не эта твоя выходка! Чем тебе не нравится город?

– Ну уж нет! Я ещё не припомню места скучнее, чем дом графини Дион. Если бы меня не уволили, я бы и сама ушла. Даже в булочной, и то было лучше…

Она не заметила, как дорогу им пересекла повозка, полная вооружённой стражи. "Отчего это здесь такая толпа? – удивилась Лиз. – Не иначе как кто-то сбежал из тюрьмы…"

– А знаешь, Лиз, – сказал садовник, когда они проезжали мимо кладбища, – дороги нынче небезопасны. Всюду хозяйничают разбойники. Да ещё и этот… чернокнижник, который бежал из замка Арнгейм.

– Я ничего не боюсь, – сказала Элизабет, бесстрашно глядя на тёмные кресты, мелькавшие слева и справа от из повозки. – Ни демонов, ни чертей… ни разбойников.

– И каторги?

– И её тоже.

– Ну уж… – усмехнулся садовник. – Все люди чего-нибудь боятся.

– Честно тебе говорю. Хочешь, – одна выйду в бурю в открытое море.

– И не испугаешься?

– Нет.

Лиз задорно тряхнула головой; длинная коса её упала с повозки и прочертила полоску в дорожной пыли. Она поправила волосы и засмеялась.

Они ехали долго. Лиз задумалась, глядя на тёмную дорогу. Их путь лежал мимо кладбища. Лиз и оглянуться не успела, как слева и справа от неё замелькали кресты…

Какой-то странный звук послышался в тишине, – тихие, шаркающие шаги, – но на дороге по-прежнему никого не было. Элизабет замерла и подняла палец, прислушиваясь.

– Слышишь, Роберт? Шаги… Вот опять. Кто-то идёт за нами следом.

– Тебе показалось, – сказал садовник. – Здесь никого нет. Откуда бы взяться людям?

Но Лиз оказалась права. Прошло ещё несколько минут, – и тёмная фигура выросла рядом с повозкой, заслонив от неё лунный свет. Теперь уже и Роберт ясно видел её. Худая, оборванная старуха, появившаяся неизвестно откуда, преградила им путь. Широкая чёрная одежда с капюшоном, наполовину скрывавшим её лицо, волочилась по земле, оставляя на дороге след. Она подняла костлявую руку, и, повинуюсь этому знаку, лошадь стала как вкопанная.

– Кто это?.. – вполголоса, почти шёпотом спросила Лиз.

– Откуда я знаю?.. Какая-то старая нищенка увязалась за нами.

– Что тебе нужно? – спросил садовник. – Ты хочешь, чтобы тебя отвезли в посёлок? Тогда садись, но только побыстрее.

Старуха молчала. Она пристально, не отрываясь, смотрела в лицо Элизабет.

– Элизабет… Подожди… Дай мне посмотреть на тебя…

Голос был старческий, глухой и дребезжащий, как надтреснутая пружина.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – с испугом спросила Лиз. Она не могла припомнить, встречала ли эту старую нищенку раньше.

– Мне не нужно в посёлок. Нет, нет… – тем же голосом продолжала она. – Я только хотела кое-что сказать… Куда ты едешь?

– Домой, – сказала Лиз, хотя ей не хотелось отвечать. Вопрос был явно неуместен. Сказал же Роберт, что они едут в посёлок…

– Я знала, что ты придёшь, – как ни в чём не бывало продолжала старуха. – Мне уже сказали… Мы все ждём тебя, уже давно…

Как во сне, Лиз смотрела на ночное, залитое лунным светом кладбище; ей казалось, что кресты слегка шевелились в этих бледных, призрачных лучах.

– Чего вы от меня хотите? – спросила Элизабет. Она хотела, чтобы вопрос прозвучал громко и уверенно, но ей было страшно, и голос её дрожал. Час был поздний, а дорога, кружившая между могилами, навевала мрачные мысли.

– Хочешь, я тебе погадаю?..

Не дожидаясь ответа, старуха взяла её за руку и, как безумная, забормотала:

– День прошёл, чего я жду? Нет огня, и ночь темна… Вижу скорую беду… Тихо в доме… ты одна… Что кипит на дне котла? Что за чёрная вода? Не уйдёшь ты никуда. Это смерть твоя пришла…

Лунный свет упал на её лицо. У неё была жёлтая, сморщенная кожа; крючковатый нос спускался до самой губы… Лиз чувствовала на своей руке её холодные, костлявые пальцы. Она попыталась отдёрнуть руку, но старуха вцепилась в неё и держала изо всех сил.

– Не уходи… – попросила она. – Я не вижу тебя. Здесь слишком мало света. Повернись, посмотри мне в глаза…

Дальнейшее произошло в мгновение ока. Элизабет и сама не знала, видела ли она всё это на самом деле, или ей только показалось. Старуха повернула голову; капюшон приподнялся, – и тогда Лиз увидела её глаза… Неподвижные, мутные, затянутые пеленой, глубоко сидевшие в провалившихся чёрных глазницах. Это были мёртвые глаза…

– Роберт! Скорей погоняй! – не своим голосом закричала Элизабет. – Посмотри, это же мёртвая старуха! У неё – мёртвые глаза!!

Роберт неуверенно оглянулся на свою спутницу… Повозка тронулась, но старуха бежала рядом, не отпуская её руку. Лиз слышала её бормотание, нарушавшее тишину кладбища. Голос старухи преследовал её, сводил с ума…

– Бьют часы… двенадцать бьют. Страшно, страшно… Ночь темна. За тобой сейчас придут. Ты мертва и холодна… День пройдёт, последний день. Скоро дом накроет тень. Ты сегодня не уснёшь…

– Погоняй! – в отчаянии закричала Лиз.

Но лошадь не уже нуждалась в этом. Боязливо косясь на попутчицу, она рванулась вперёд. Земля полетела из-под копыт. Кресты замелькали быстрее… Холодные костлявые пальцы, сжимавшие руку Элизабет, разжались. Старуха отстала, но ещё долго где-то в темноте они слышали её шаги…

– Она была мёртвая, – задыхаясь, сказала Лиз. – Ты видел?

Кладбище осталось позади; они выехали на большую дорогу. Посёлок был уже совсем близко.

– Должно быть, тебе померещилось, – сказал Роберт. – Просто сумасшедшая старуха. Кого только не встретишь, блуждая по дорогам… Забудь.

– Как я могу забыть? – возмутилась Лиз. – Эта женщина предсказала мне смерть! И откуда только она знала моё имя?!

– А ещё говорила, что ничего не боишься! – невесело усмехнулся Роберт. – А у самой смелости не больше, чем у цыплёнка. Эх, девчонки, девчонки… – он неодобрительно покачал головой. – Ты совсем как моя дочь Джелла…

Джелла, – ровесница Лиз, – жила по соседству вместе с матерью и братьями. Всю неделю Роберт служил в Лэнсбруке, но в выходные и праздники графиня Дион отпускала его домой. Именно туда он сейчас и направлялся.