Софья Ролдугина - Кофе, можжевельник, апельсин

Мальчик встрепенулся.

– Простите, леди Гинни… Я, это… Тут вон смешной дяденька, ну, мистер Аклтон, вчера такую глупость сказал, а она из головы не идёт, потому что Лайзо не засмеялся, как всегда, а протянул этак: «Может быть, легко верю», а он в таких делах…

– Краткость украшает джентльмена, – ровно заметила Паола, и Лиам залился краской. А затем выпалил вдруг, глядя прямо на меня:

– Мистер Аклтон сказал, что тысячу лет назад тут был алтарь у этих, ну, дубопоклонников. Прямо на месте замка. Это правда?

Я не выдержала и рассмеялась, чувствуя облегчение. Слава Небесам – не очередная зловещая тайна, а всего лишь старые россказни.

– Это местная легенда, Лиам. Всякий раз молодое поколение добавляет к ней занимательные подробности, но суть не слишком меняется. Да, поговаривают, что Вильгельм Лэндер построил первые укрепления во владениях дубопоклонников. Однако с тех пор земли вокруг неоднократно распахивались, а в холме каждые следующие хозяева замка рыли новые подземные ходы, подвалы и убежища, но ничего похожего на алтарь так и не нашли. Приятно, конечно, чувствовать причастность к столь древней истории, однако поверит в неё только не самый умный человек.

– Но Лайзо сказал…

– Мистер Маноле сказал просто «может быть», – мягко перебила я мальчика. – Вероятно, он не хотел обидеть хозяина дома, а потому согласился… Или ты упорствуешь, потому что боишься подниматься на холм? – сдвинула я брови в притворном замешательстве.

Лиам сбился с шага, а потом возмутился, как и положено обычному мальчишке-озорнику:

– Ещё чего! Это пусть медовые морды боятся! Чарли, Кен – за мной! – и, ухватив за руки братьев, побежал вверх по дороге, увязая в свежем снегу.

Джул, дождавшись разрешающего кивка от меня, всё с тем же невозмутимым лицом последовал за детьми.

– Вот везучий дылда, – хмыкнул Эллис, когда дядин камердинер отдалился на достаточное расстояние. – Ему даже на бег переходить не надо, знай себе шагай пошире… То ли дело мы, простые смертные, – и он скосил глаза на мои изрядно запачканные в снегу сапожки. – Раз уж мы с вами оказались наедине – почти наедине, точнее, если не считать мисс Бьянки – можем поговорить серьёзно. Виржиния, я почти уверен, что Джона Кирни убили. Точнее, поставили его в такие условия, что выжить он не мог.

Паола нарочно замедлила шаг. Ни для кого не было секретом, что дядя Рэйвен позволил ей остаться в моём доме в обмен на обещание рассказывать обо всём, что она видит и слышит. Однако если не слышишь – то и рассказывать не о чем, решили мы единодушно. Наверняка маркиз догадывался о том, что отчёты неспроста сделались удивительно расплывчатыми, но сделать он ничего не мог – Паола ведь честно выполняла свою работу.

Что же касалось других свидетелей, в той или иной степени случайных, то вряд ли поблизости находился кто-то ещё. Дорога была абсолютно пустой, лишь тянулось вверх несколько цепочек следов – вероятно, мальчиков и Джула. По обочинам рос шиповник, густой и колючий, весь в нетронутых оранжево-алых ягодах – не нашлось храбреца, который собрал бы урожай. Далее начинался сад, запущенный донельзя, где ежевика душила одичавшие яблони и груши. Вряд ли кто-то отважился бы спрятаться в тех колючих зарослях – разве что самоубийца.

С середины подъёма уже открывался роскошный вид на окрестности – деревня, над которой вились уютные дымки из труб; каменная церковь с самой высокой в графстве колокольней; пологие холмы, как в Альбе, между которыми вились, однако не пересекались ни разу, дорога и глубокая, но неширокая река…

То были мои исконные земли, но отчего-то я не ощущала себя хозяйкой здесь, как не воспринимала родным домом загородный особняк Эверсанов у Тайни Грин. Моё место было в «Старом гнезде», в слабо освещённом зале, пропахшем свежей выпечкой и шоколадом, кофе и пряностями; там, где негромко наигрывал мелодию граммофон, сухие букеты в вазах источали слабый травяной аромат, где гости негромко разговаривали, и каждый был знаком с каждым.

– Что-то ваша улыбка никак не вяжется с известием о насильственной смерти бедняги Кирни, – проворчал Эллис, пряча подбородок в складках серо-голубого шарфа.

– Простите, отвлеклась, – виновато улыбнулась я. – Что касается погибшего… Пожалуй, я ожидала дурных вестей ещё тогда, когда различила тот жуткий крик за воем снежной бури. Однако вы вряд ли стали бы так старательно вызывать меня для приватного разговора, если бы хотели сообщить только эту весьма несвежую новость.

– Вы от дяди язвительность подцепили? – смешно выгнул брови Эллис.

– От вас.

– Польщён. Однако вернёмся к Кирни. Пока я толком не осмотрел тело, но кое-что успел заметить, пока мы коротали время на обочине. Во-первых, серьёзных обморожений на конечностях не было, значит, бежать жертве пришлось не слишком долго. Во-вторых, на теле множество царапин, как если бы Кирни пришлось продираться, скажем, сквозь тот шиповник, – указал детектив на живую изгородь. – И в-третьих… Руки, Виржиния. Точнее, ладони. Всё тело у погибшего перемазано в смеси из сажи и вязкого жира, которую не ототрёшь простой водой. Однако руки у него почти не запачканы. Сажа есть на тыльной стороне, на пальцах, и на нижней части ладони, однако верхняя практически чиста. Не наводит ни на какие мысли?

Я лишь качнула головой:

– Поясните.

Вместо ответа Эллис стянул перчатку – и прямо перед моим лицом сжал руку в кулак.

– А теперь?

У меня в голове точно щёлкнуло что-то.

– Джон Кирни не сам измазался в саже.

– Именно, – хмыкнул Эллис. – Скорее всего, его усыпили или временно лишили разума наркотиком, а затем раскрасили. Возможно, ладони остались чистыми, поскольку Кирни инстинктивно сжимал кулаки. Если бы он сам размазывал по себе сажу, то чернее всего были бы именно руки.

До развалин замка оставалось ещё около шестидесяти шагов. Мы шли уже неприлично медленно. Мальчишки, которые первыми добрались до вершины, теперь носились кругами у древнего-древнего дуба, ныне уже засохшего и расколотого молнией надвое. Сами же развалины выглядели так, словно ремонтные работы прекратились только вчера, до снегопада. Большая часть завалов была разобрана, и стало ясно, что почти все стены и многие перекрытия сохранились. Некоторые пристройки, сильнее всего пострадавшие от пожара, пришлось разбирать едва ли не до фундамента. Самый крупный завал, там, где обрушилась часть внешней стены, находился с другой стороны, и отсюда я его не видела, но, судя по горам камней, его также почти расчистили.

– Значит, до полубезумного состояния Джона Кирни кто-то довёл сознательно, – подытожила я и остановилась, точно желая полюбоваться видом с холма. Паола сделала то же самое, только обернулась не к деревне, а к кустам шиповника, и принялась срывать одну за другой промёрзшие ягоды. – Один вопрос – зачем?