Борис Батыршин - Клык на холодец

– Ну, ты влип, дядьку Михась! – егерь поцокал языком. – «Скачи, враже, як пан каже»?

Вислогуз потерянно молчал.

– Что же вы, Михась Вогнянович, сразу ко мне не обратились? – спросил завлаб. Допрос вымотал его не меньше, чем «подследственного». – Вам ведь известно, что на территории ГЗ обитатели Леса не имеют влияния?

– Ви його не знаете! – горячо зашептал кладовщик. Голос его, обыкновенно зычный, к концу допроса изрядно подсел, и он, один за другим, опорожнял стаканы с водой. – Цеж страшна людина, и не людина зовсим, а справжний друид! Ему когось вбити – що вам высморкатиси! Я тому до вас и прийшов – вин вчора депешу прийслав. Пише: якщо не добуду этот, як його…

– Некромицелий. – подсказал Яков Израилевич.

– …якщо не добуду тот поганий некромицелий – вин мене вбьёт! Тильки на вас и надежда!

– Ну, допустим… – егерь захлопнул блокнот, в котором он делал пометки. – Тогда вопрос: где нам найти этого друида?

– Чи не видаю, Христом-Богом!..

– Похоже, не врёт. – Егор оценивающе посмотрел на «подследственного». – Тот словно скукожился, усох под его взглядом.

– А зачем ему врать? Он уже на две высшие меры наговорил – одна по закону, а вторая от подельников. Так, Вогняныч?

– Так… тилики не губите, шановний пан!

– Ну вот, снова-здорово!.. – скривился Бич. – не буду я тебя губить, уговорил. И друиду не позволю. Но ты уж, друг ситный, вспоминай – как связывался с ним, когда, кто письма носил?

– Так белки ж! – оживился кладовщик. – Тильки не от його, а от Блудояра – через него усё было велено слать. Якось белка принесла вид його депешу и попросила оплати. Ну, я дал пять жолудив…

– Всего пять? – егерь насмешливо прищурился. – Негусто…

– Вона так и казала, що мало – бо добиралася аж з Ричвокзалу. И не вид нього даже, а вид села, там, по соседству. Каже – якщо не додам жолудив, белки у мене ничого бильше брать не будут!

– Ну и как, додал?

Вислогуз насупился и опустил глаза. Названная плата, пять желудей, втрое уступала обычной беличьей таксе за доставку на такие расстояния.

– Мотай на ус, Студент: и от хохляцкого жлобства порой случаются гешефты!

Бич встал и прошёлся по комнате. Он заметно прихрамывал сбитые во время подземных приключений ноги ещё побаливали.

– Так что, имеем примерное местонахождение этого «друида» окрестности Речвокзала. Ничего не приходит на ум?

– Трен? Тот беглый дру…

– Ша, Студент, замолчи свой рот!

Бич взревел так, что Егор прикусил язык. И – вспомнил намёк Трена о непременных условиях спокойной и долгой жизни.

Напарник выразительно постучал по лбу согнутым пальцем, и повернулся к Шапиро.

– Яша, я дико извиняюсь, но нас тут припекло поговорить за маленьких секретов. А ты пока Вогняныча проводи – и напомни, чтоб без всяких там дурных глупостей! Дышать будет, как я скажу.

– Так и будете морочить мне голову? Знаешь, Серёга, это уж слишком: занимаете мой кабинет, допрос в нём устраиваете, а потом ещё и выставляете вон, словно третьеразрядного лаборанта не в обиду вам, молодой человек…

– Ничего-ничего, Яков Израилевич. – вежливо отозвался Егор. – Я ведь и есть лаборант. Третьеразрядный.

Он числился на этой должности с того дня, как появился в МГУ. Правда, никто ещё не видел его с лабораторными принадлежностями в руках – разве что, с мензуркой, наполненной до третьего деления коньяком.

– А допрос ты сам устроил. Скажешь, нет? – брюзгливо заметил егерь. – Мне-то твой Вислогуз по барабану, хочешь – увольняй его, хочешь, отведи в подвал и пристукни.

– Без меня найдётся, кому пристукнуть. – брюзгливо отозвался Шапиро. – Руки ещё марать…

Они подошли к массивной, тронутой ржавчиной, железной двери, снабжённой колёсами-кремальерами. На полу виднелись свежие царапины – дверь недавно открывали, скребя стальными уголками по бетону.

– Ну и зачем тебе эта нора? – Егерь ухватился за спицевое колесо и с натугой провернул. Вдвоём с завлабом они потянули его на себя. Дверь, протяжно скрежеща, отворилась.

– Своей лаборатории, что ли, мало? Так займи соседнюю, на вашем этаже половина помещений пустует!

– Как и во всём ГЗ. – Шапиро отряхнул ладони, достал из кармана платок и принялся протирать очки. – Чёрт, сплошь плесень… Что до помещений – здесь мне, знаешь ли, спокойнее. В некоторые подвалы годами никто не заглядывает.

– И к реактору тоже? – не сдержался Егор.

– Нет, там-то как раз народу хватает. Например – вооружённая охрана. Но это далеко, под другим крылом и на три уровня ниже.

Байки о древнем, почти столетней давности, ядерном реакторе, питающем Главное Здание, ходили задолго до Зелёного Прилива. В своё время Егор был изрядно удивлён, узнав, что они имеют под собой основание.

– Когда стало, что с исследованиями некромицелия что-то нечисто, я принял решение перенести лабораторию в местечко поукромнее. Вверху осталась мелкая текучка, а основная работа – здесь.

Шапиро нашарил выключатель. Под потолком, в обрешеченных плафонах вспыхнули лампы.

Лаборатория словно вышла из голливудских фильмов тридцатых годов о Франкенштейне, докторе Моро и прочих сумасшедших гениев от биологии. Столы, заставленные штативами, газовыми горелками и горами химической посуды; цинковые ванны с подведёнными к ним проводами, силовые шкафы с рубильниками и фарфоровыми изоляторами. На полу и на стенах – жгуты кабелей в резиновой и клеёной обмотке. Вдоль стены выстроились стеклянные баки, покрытые изнутри слоем чего-то мутного, ссохшегося. Отдельно – прозекторский стол со всеми полагающимися приспособлениями и инструментами, но снабжённый ремнями для рук и ног.

Егор прошёлся между столами. Это место определённо знавало лучшие времена: кафельная плитка на стенах, потрескалась и местами осыпалась, лабораторная посуда и стёкла приборов пожелтели, латунные ободки шкал тронуты патиной, в уголках набилась пыль. Резиновые шланги ссохлись, потрескались, с вытяжных коробов под потолком свешивалась паутина. И повсюду воздухе витал едва уловимый аромат разложения.

– Солидно! – егерь уважительно присвистнул. – И ты это всё сам, в одиночку?..

– Нет, конечно. Двое сотрудников в курсе.

– Ты им веришь? А если – как Вислогуз?..

– Как себе. – серьёзно ответил Шапиро. – Что до Михася Вогняновича, то он похитил образцы, когда мы только начинали с ними работать. Об этом месте ему не известно.

– Как же вы без него обошлись? Всё же кладовщик, материальные ценности – его епархия. Это ж сколько всего пришлось проводить по бумагам, списывать?

– И не говори… – завлаб махнул рукой. – Так намаялись, не передать! По винтику, собирали, по стекляшке. Выручило, что, многое уже было на месте. Уж не знаю, чем здесь раньше занимались, но запечатали эту лабораторию ещё в семидесятых – и, надо сказать, запечатали весьма основательно. Коридор, по которому мы сюда пришли, был заложен кирпичом, пришлось его расковыривать. Я нашёл упоминания об этом тайнике в старых бумагах Биофака – между прочим, с пометкой «совершенно секретно»! Большая часть оборудования так и не пригодилась, но не вытаскивать же…