Бернард Маламуд - Милость Господа Бога

Если облачко тумана указывало на близость суши, то стоило попытаться туда добраться, и Коун принялся осматривать резиновый плот, который оставили ему коллеги во время бегства. Коун прошелся по каютам, складывая вместе все, что могло пригодиться: одежду, инструменты, банки консервов, термосы для воды, книги… Он положил на плот отцовский патефон и дюжину довоенных пластинок (на 78 оборотов). Когда-то отец был кантором, и пластинки хранили его голос. Кроме того он взял урну с прахом свой жены. Эту урну он постоянно возил с собой. Она сама пожелала, чтобы после смерти ее кремировали. Сам Коун этого не сделал бы. Можно подумать, что, умирая, она догадывалась о близкой всеобщей кремации человечества и только немного опередила Катастрофу.

А ночью, когда Коун и Буз крепко спали, он на нижней, а шимпанзе на верхней полке, шхуна внезапно вздрогнула, заскрипела всеми своими непрочными сочленениями и застыла, зацепившись за что-то твердое. Шимпанзе вывалился из койки, вскочил и запрыгал по каюте. Коун зажег свечу и успокоил парня: заключение на тонущем корабле, кажется, пришло к концу.

Утром Коун осторожно спустился с борта по железной лестнице, а Буз соскользнул по канату. Под ними был коралловый риф, на который, расколовшись надвое, напоролась «Ребекка Кью». Весь риф был покрыт толстым слоем водорослей. По ту сторону неширокого пролива лежала земля, возможно, остров.

Буз, к удивлению Коуна, сразу же прыгнул в воду и поплыл к зеленеющему в отдалении берегу. Он плыл на спине. «Гениальная обезьяна!» — подумал Коун.

Они были как два брата, скорее, как отец и сын.

Достигнув берега, Буз отряхнулся, посмотрел на Коуна и исчез в листве.

Коуну понадобилось несколько часов на то, чтобы спустить на воду плот и перевезти на берег все, что он считал стоящим. Закончив эту работу, он тоже пошел в лес. Видимо, Богу все-таки было угодно оставить его в живых, иначе Он не устроил бы так, чтобы они благополучно добрались до густо заросшей зеленью земли.

Барух а-Шем [3] Барух а-шем — слава Богу. , Господь, кажется, пересел со своего судейского кресла в кресло милосердия. По этому случаю Коун решил провести однодневный пост. Тем более что, возможно, был Йом-а-кипурим [4] Йом-а-кипурим — Судный день. .

Хоть на острове и не было грозных хищников, Коун провел ночь в ветвях развесистого дерева с яркокрасными цветами. Царила непривычная для тропического леса тишина: ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Ни змей, шуршащих в траве, ни комаров, ни муравьев — все погибли, не оставив следа. Буз тоже куда-то запропастился. Даже голоса не подавал. Как пуст был теперь мир! Как бесцветны и пресны ощущения, когда ощущаешь один!

В лесу Коун натыкался на целые поляны, усеянные скелетами животных. Среди них были останки леопарда и молодой самки шимпанзе. Но никаких признаков, что здесь прежде были люди. Ему стало еще более одиноко, но он продолжал исследовать остров. Позади леса обнаружился участок, покрытый холмами, сложенными из желтого песчаника. На их склонах он нашел несколько небольших пещер и одну из них, состоявшую из двух помещений, решил сделать своим убежищем. Дальше, за его холмом, были другие холмы, покрытые сиренево-зеленой растительностью, отвесными выступами скал, деревцами, заросшими мхом и кустарником, а с них дождем ниспадали длинные виноградные лозы.

Выше входа в пещеру находилась небольшая площадка и, взобравшись на нее, Коун огляделся по сторонам. К северу простирался густой тропический лес. К востоку лес был реже и между цветущими рощицами виднелись свободные от зарослей пространства, а дальше, до самого берега, посреди степного пространства — отдельные группы диких пальм.

Со стороны берега «дом» Коуна выглядел как крепость. Слева — ручей, вытекавший из-под скалы, образовал небольшой водопад, а под ним, в каменной чаше, — озеро. Другой ручей, вытекая из озера, струился вдоль холма, пересекал просторный участок саванны и впадал в море недалеко от места, где они с Бузом высадились на берег.

Произведя поверхностный осмотр своих владений, Коун немного успокоился и воспрял духом.

Он с усердием принялся за работу по очистке жилья от грязи и камней. Вывернув из земли два больших камня, он освободил вход в пещеру и во второе помещение в глубине холма. Один из камней был почти совершенно плоским и со временем из него получится подобие кухонного стола. Рядом с ним удобно будет устроить очаг.

Высота пещеры была футов восемнадцать, в ширину — футов десять, а в глубину — не меньше двадцати. Не видно было никаких признаков, чтобы во время Потопа вода достигла этого места. Внутри, однако, было сыро и Коун разжег костер, чтобы осушить влажные стены. Пришлось много раз пересечь пролив, чтобы перетащить на берег, а затем в пещеру то, что могло понадобиться для устройства минимального комфорта, в том числе различные доски, а неделю спустя он принялся за сооружение полок, на которых он разложил все свои вещи. На них же впоследствии можно будет устроить продуктовый склад. Что бы ни было, нужно думать о будущем.

Он принес с корабля разнообразные инструменты, в том числе большую подзорную трубу, сколотил стол, койку и даже кресло-качалку, для которого пригодились обручи бочонка из-под пресной воды. Недалеко от входа в пещеру под ветвями акации он построил деревянную хижину. Три стены хижины были сложены из стволов молодых деревьев, которые Коун срубил в лесу, а четвертая сторона осталась открытой, чтобы, находясь в хижине, он мог любоваться живописным лесным пейзажем, простиравшимся до самой береговой линии.

Крышу хижины он укрыл от палящего солнца пальмовыми ветками, связав их обрывками корабельного каната. Когда ему надоедало сидеть в пещере, служившей одновременно кухней, спальней и гостиной, он перебирался в хижину — своеобразный балкон — укладывался в гамак, изготовленный из куска парусины, и размышлял о себе и своем беспросветном одиночестве.

Можно ли было назвать эту жизнь жизнью?

Все же лучше, чем смерть.

Стоит ли такая жизнь усилий?

«Однако же я дышу!»

Когда бывало особенно душно, он, напротив, предпочитал оставаться в прохладной пещере и зажигал керосиновую лампу. Он подумывал уже о том, чтобы у входа в пещеру смастерить себе железные решетчатые ворота, хотя это и было абсолютно ни к чему: не от кого запираться. Тем более не запрешься от Господа Бога, который, безусловно, знал, где он поселился и, если ему вздумается заглянуть перемолвиться словечком со своей «маленькой ошибочкой», то Он знает, где его найти и Его не остановит железная решетка у входа.

Недели через две Коун тяжело заболел. У него начались сильнейшие головные боли, рвота, и поднялась температура. Противно рябило в глазах. Он ничего не ел, но его непрерывно рвало. Тело покрылось липким зловонным потом. Пучками выпадали волосы. Не стало бороды и волос на груди и под животом.