Игорь Азерин - WW III. Операция «Эпсилон»

– Мы уходим, – сказал Рахматуллин, подойдя к коменданту дома.

– Ну, ваше право.

– Да, здесь у вас и так людей слишком много. А меньше народу – больше кислороду. Так что мы вам место освободим.

– На ваше место вроде никто не претендует. И на кислород тоже. Это ваше решение.

– Да, мы лучше пойдём к своим.

– Ага, – комендант дома чуть помолчал. – А! Вы просили, чтобы мы поделились защитными средствами… Ну, мы посмотрели… ОЗК мы вам дать не можем, их мало. Можем выделить респиратор, запасной фильтр к нему. Что ещё? Аптечку дадим, одну на двоих, плюс немного препаратов подкрепляющих. И дозиметр-радиометр. Всё. Да, ещё бутылку воды можете набрать. У нас теперь с водой проблема, потому что электричество на водонапорные станции не подаётся, насосы там не работают.

– Хорошо, – Ильяс посмотрел на Артёма (тот кивнул). – Сейчас дадите? Нам быстрее надо, пока облако сюда не дошло.

– Подождите немного, я здесь закончу.

Через несколько минут Олег Иванович освободился:

– Ну, пойдём.

Уже у себя в комнате, отдав парням всё, что обещал, он сказал:

– Радиационный фон высокий, но не смертельный. Несколько часов на свежем воздухе – он невесело усмехнулся, – вам особо не повредят, но от одежды и использованных фильтров избавьтесь, когда доберётесь до своих. Вы вот что запомните: идти вам далеко, и где-то, может быть, зайдёте в след радиоактивного облака. Запомните цифру: ноль пять зиверта в час, то же, что пятьсот миллизивертов или пятьдесят тысяч миллирентген. Если забредёте в зону с таким фоном, то уносите скорее ноги. Уходите поперёк направления ветра. Обязательно наденьте респираторы сразу в этой зоне, только сначала задержите дыхание, стряхните волосы и сполосните лицо, вытритесь внутренней стороной куртки или чем-то ещё, на чём пыли нет. Ну, и перед уходом примите по таблетке цистамина, он помогает справляться с небольшими дозами радиации.

Таблетки цистамина парни приняли сразу. Потом возвратились в своё помещение, взяли вещи и попрощались с Ольгой Степановной, которая была удивлена и встревожена их уходом. Через минуту, надев респираторы, они уже поднимались по короткой каменной лестнице, перед ними отпирали дверь. Сопровождавшие их люди торопились, потому что вот-вот должна была начаться радиопередача от военных и штаба ГО.

Свежесть – это первое, что почувствовали Ильяс и Артём, едва они вышли наружу! Холодная свежесть. Их одежда давно была пропитана потом – своим и десятков людей: теперь она холодила кожу. Хотя после подвального полумрака день показался невероятно ярким, сощурившись, можно было рассмотреть плотную оранжевую дымку вокруг солнечного диска. Воздух был мутен, но после подвала его запах казался ароматно-чистым – даже пройдя через фильтр респиратора. Это было первое ощущение.

Второе – было тревожным. Мир вокруг изменился. Пару часов назад он был живее: деревья потеряли большую часть листвы. Казалось, наступил другой сезон. Листва ковром покрывала землю, газоны, тротуары, машины. А у самой стены дома напротив из этого ковра торчали куски деревянных рам, цветочные горшки, какая-то лёгкая утварь и украшения. Бросалось в глаза, что вынесены напрочь старые деревянные окна – современные стеклопакеты большей частью были целы. В одном из близстоящих зданий на четвёртом этаже свирепствовал пожар, который никто не тушил, и огонь уже захватывал помещения этажом выше и кровлю. Ещё один пожар был виден в другом здании, стоящем дальше, но оттуда слышались окрики и под окнами суетилось несколько человек.

Безлюдье, стены с дырами оконных проёмов, мутный воздух, поверхность земли, укрытая листвой и разным мусором, вой и скулёж собак (видимо, оставленных хозяевами в своих жилищах), карканье ворон – это то, что было хорошо видимо, слышимо, осязаемо. А ещё имелась радиация, которую невозможно было уловить человеческими чувствами, но она точно была. О ней частыми щелчками сигнализировал дозиметр, включённый ещё в подвале. Эта картина на несколько секунд лишила уверенности Ильяса и Артёма – даже Ильяса, хотя он понимал, что нынешний фон практически не опасен.

За их спинами закрылись двери подъезда. Это был миг нерешительности, когда покинутый подвал казался островом безопасности, а впереди ожидало море неизвестности и страха.

От угла дома донёсся окрик и какой-то стук – там добровольцы готовились запустить генератор. Товарищи переглянулись – и двинулись в путь.

Направились в сторону улицы Титова, тем же путём, которым шли сюда. Обойдя дом, они сквозь поредевшие кроны деревьев увидели дымы ядерных взрывов на севере и северо-востоке. Оглянулись – на западе вздымалось к небу огромное облако атомного гриба. Оно было видно хуже тех, что на северо-востоке, из-за пыли поднятой в воздух и дыма от пожаров, бушевавших в частных постройках, в большом количестве расположенных в той части города и пригородов.

Под ногами шуршала листва, с деревьев доносился тревожный крик птиц. Эти звуки были хорошо слышны, потому что отсутствовал обычный городской шум: сигнализации, какафонившие в первые минуты, уже умолкли. Да ещё раздавались щелчки дозиметра, который Ильяс нёс в руке.

– Ну что, попробуем машину угнать? – спросил Артём, поправляя респиратор.

Они уже приблизились к дому, в подвал которого их не пустили некоторое время назад. Ильяс раздумывал несколько секунд, потом ответил:

– А если патруль?

– Какой патруль? Да все в подвалах сидят!

Опять Ильяс выдержал паузу, затем сказал:

– Нет, военные не сидят. Мы так вообще не доберёмся, если попадёмся на угнанной машине. Нас задержат или просто расстреляют, как тот охранник Дамира. Дадут очередь…

Дошли до улицы Титова. Как раз здесь (в проходе между домами) они стояли, когда охранники уносили Дамира.

– Пёхом-то получится долго, – Артём указал на дозиметр. – Сколько там сейчас?

– Ноль сорок микрозивертов, – Ильяс поглядел в листок с инструкцией, где были обозначены разные уровни радиации и степень её воздействия на человека. – Ерунда. Даже меньше сейчас, чем когда комендант замерял, сразу после взрывов. Фон повышенный, конечно, но можем всю жизнь с таким уровнем жить…

– А что тогда он у тебя трещит всё время?

– Сейчас поставлю, чтобы срабатывал на опасный уровень. Он настроен на предел нормы мирного времени.

Рахматуллин что-то переключил на приборе и щелчки прекратились.

С востока донёсся гул.

Подошли ближе к проезжей части. В этот момент на круговой перекрёсток метрах в ста с лишним от путников выехал БТР. Парни инстинктивно шагнули назад, прячась за угол здания. Бронетранспортёр, быстро ехавший по улице Станиславского, через несколько секунд исчез из виду.